Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика - Петр Андреев

Утром, еще раз поев вареной свеклы с фасолью, отправились догонять свою дивизию. По льду, разбитому снарядами и снова замерзшему, перешли через Вислу в районе впадения в нее реки Варка. Зашли в городок Варка. Тут подвернулась попутная машина нашей дивизии, и вечером, когда уже совсем стемнело, я был в объятиях своих друзей. Это было 18 января, закончились двадцатые сутки нашего путешествия.

Управление дивизиона ночевало в деревне. В большой хате вокруг керосиновой лампы собрались наши разведчики, топоразведчики и связисты. Не могли наговориться. Все удивлялись, как я смог найти дивизию, которая за время моего отсутствия прошла от Риги до Варшавы. Меня же интересует, кого потеряли? Кто-то побежал к старшине, чтобы организовать встречу. Разговор прерывает рассыльный из штаба – вызывает командир дивизиона майор Грязнов.

Докладываю ему о прибытии. Знакомлюсь с новым начальником штаба, капитаном Федько. Прежний – капитан Бойко, ранен в Прибалтике. Нет и заместителя командира дивизиона капитана Черноусова, погиб там же. Грязнов сам не так давно вернулся из госпиталя. Тоже был ранен. Грязнов кричит личному повару Евсееву, по штату – рядовому взвода топоразведки: «Василий, сержанту стакан!» Василий приносит почти полный 250-граммовый граненый стакан. Не разбираю, чем он наполнен, выпиваю, и только когда перехватило дыхание, понял – спирт. Стакан спирта на голодный желудок свалил сразу же. Даже и не помню, чем меня пытались покормить. Так и не добрался я в тот вечер до своих солдат. Проснулся на кровати в штабе, в шинели и сапогах.

Прибалтика

(по рассказам участников боев)

5 октября дивизия закончила подготовку к наступлению. На следующий день, после мощной артиллерийской подготовки, полки первого эшелона ринулись в атаку, прорвали вражескую оборону и, сломив сопротивление противника, к исходу дня оказались в двух километрах восточнее Сигулды. Вечером был получен новый приказ командира корпуса, согласно которому дивизии менялась полоса наступления. Вся ночь ушла на перегруппировку, а с утра 7 октября полки снова перешли в наступление, продвинулись за день на 20 километров и подошли к заранее подготовленному немцами рубежу на участке Сукмани, мыза Планупе[6].

Дивизия наступала на юго-запад и 10 октября подошла к реке Маза Югла. 13 октября по следам отступающего противника дивизия вошла в восточную часть Риги. Немцы заняли оборону по левому берегу реки Западная Двина. Дивизия с боями захватывает плацдарм на западном берегу Западной Двины, но через несколько дней вынуждена оставить его. Батальоны на плацдарме понесли тяжелые потери.

После освобождения Риги войсками 2-го Прибалтийского фронта 61-я армия переводится в состав 1-го Прибалтийского фронта. 12-я гвардейская стрелковая дивизия совершает переход Рига, Елгава, Шяуляй, Тельшяй, Седа и в последних числах октября вступает в бои в районе Вайнёде, на либавском направлении.

Полтора месяца дивизия ведет наступательные бои. Противник все время контратакует. Особенно тяжелые бои были в районе высоты 123 и кладбища южнее Эзергалы, где наступающими была перерезана шоссейная дорога, идущая вдоль линии обороны противника. Пытаясь восстановить положение, немцы все время переходили в контратаки. В одной из них противнику удалось потеснить на флангах наступающие батальоны нашей дивизии, и батальоны пехоты и наша пушечная батарея, стоявшая у кладбища южнее Эзергалы, оказались в окружении. Погиб командир батареи. Командование батареей взял на себя замкомандира дивизиона капитан Черноусов. Стоя на бруствере ровика, капитан управлял огнем батареи до последней минуты своей жизни. Он упал, обезглавленный осколком вражеского снаряда. Командование батареей принял командир взвода управления. Кольцо окружения удалось прорвать, но дивизия в этих боях понесла большие потери. В нашем 1-м дивизионе ранен был командир дивизиона майор Грязнов, начальник штаба дивизиона капитан Бойко, погиб замкомандира дивизиона капитан Черноусов, командир 2-й батареи.

Рассказывает капитан Федько.

– Я служил офицером управления кадров штаба 61-й армии. В штабе была практика командировать офицеров в штабы дивизий или полков для каких-то надуманных проверок. А делалось это для награждения офицера очередным орденом. Посещение штаба дивизии, а тем более полка, считалось героизмом, большим, чем взятие солдатом «языка» за линией вражеской обороны.

Владимир Павлович Федько – начальник штаба дивизиона, позже заведующий промышленным отделом в комендатуре г. Нордхаузена (Тюрингия, Германия)

Я приехал в штаб 31-го гвардейского артиллерийского полка во время боев в районе высоты 123 и кладбища. В штаб полка приходили сообщения о гибели и ранении одного за другим офицеров батарей и дивизионов. И когда 1-й дивизион был полностью обезглавлен – выбыли командир дивизиона, его заместитель и начальник штаба, – меня вызвал к себе командир полка полковник Авралёв и приказал немедленно вступить в должность начальника штаба дивизиона. Вопрос о моем откомандировании из штаба армии он берет на себя. Только добрался до штаба дивизиона – приказ из штаба полка. Немецкие танки прорвали нашу оборону и угрожают тылам дивизии, батареи надо срочно поставить на прямую наводку. Командир батареи погиб. Связи с батареей нет. Мне приказано лично снять батареи с закрытой позиции и вывести на позицию для встречи немецких танков. Батарея на колесах. Земля раскисла так, что «Студебеккеры» с трудом ползут по грязи. На пути – болотина. Машины с пушками на прицеле садятся. И в это время по шоссе, на глазах у нас, движутся немецкие танки. Я так растерялся, а у меня это была первая встреча с противником, что, не видя выхода из создавшегося положения, вытащил из кобуры пистолет, чтобы застрелиться. Но танки, безусловно видя нас, проскочили, не сделав ни единого выстрела.

Здесь же, в боях в Курляндии, погиб ординарец командира дивизиона Ваня Терехов. Терехов прибыл к нам в дивизион в мае 1942 года в Козельске. Невысокого роста, шустрый, очень острый на язык рязанский паренек. В то время ему было 18 лет, но выглядел он на 16. До призыва в армию он работал в деревне счетоводом в птицеводческом совхозе, а потому и называл себя не иначе как Иван Сергеевич. И по этой же причине его передали ко мне в отделение. Но рвения к топоразведке он не проявил, правда, и от службы не бегал. На каком-то этапе понравился майору Грязнову, и он взял его к себе ординарцем, и, надо сказать, там он оказался на месте.

Но я о другом. Это из рассказа многих участников события. Похороны Терехова. Поляна. Метрах в трехстах-четырехстах на опушке леса стоят замаскированные танки. Когда гроб уже опустили в могилу (а у нас было принято там, где это позволяла обстановка, хоронить погибших в гробах), подошел танкист. Один подошел. И спросил, кого хоронят. Оказалось, что подошел родной брат Ивана Терехова. Вынули гроб из могилы. Братья попрощались. Вот такая встреча. Полгода, пока шла война, да, я думаю, и сейчас, кто еще живой, очевидцы пытались разгадать тайну, что заставило танкиста Терехова подойти к похоронной процессии? Почему подошел именно он, а не кто-то другой?