1356 (ЛП) (др.перевод) - Бернард Корнуэлл

Шотландец встал на ноги и теперь так злобно смотрел на Уорика, что кардинал, подумав, что увешанный костями Скалли может начать драку, оттолкнул его к толпе монахов, стоящих у алтаря.

- Эти люди, - Бессьер махнул в сторону арбалетчиков и латников в ливреях Лабруйяда, - служат церкви. Мы выполняем миссию, порученную его святейшеством Папой, а вы, - он поднял угрожающий палец в сторону графа, - мешаете нам выпонять наш долг.

- Я ничему не мешаю, черт побери!

- Тогда покиньте это помещение и позвольте нам продолжить богослужение, - потребовал кардинал.

- Богослужение? - спросил граф, посмотрев на Томаса.

- Убийство, милорд.

- Справедливое наказание! - прогремел голос кардинала. Его дрожащий палец указал на Томаса. - Этот человек отлучен от церкви. Он ненавистен Господу и вызывает отвращение у людей, и он враг церкви!

Граф перевел взгляд на Томаса.

- Это правда? - спросил он я явным недовольством.

- Он так говорит, милорд.

- Еретик! - кардинал, учуяв свое преимущество, продолжал нажимать. - Он проклят! Как и эта шлюха, его жена, и та шлюха, прелюбодейка! - он указал на Бертийю.

Граф посмотрел на Бертийю, вид которой, по-видимому, поднял его настроение.

- Ты и этих женщин собираешься убить?

- Правосудие Господа справедливо, уверенно и милосердно, - заявил кардинал.

- Только не в моем присутствии, нет, - воинственно ответил граф. - Эти женщины находятся под твоей защитой? - спросил он Томаса.

- Да, милорд.

- Встань, - велел ему граф. Томас все еще стоял на коленях. - Ты англичанин?

- Да, милорд.

- Он грешник, - заявил кардинал, - и приговорен церковью. Он вне закона людского и подвластен только законам Божьим.

- Он англичанин, - подчеркнул граф, - как и я. А церковь не убивает! Она предает людей гражданским властям, а сейчас я здесь представляю эти власти! Я граф Уорик и не буду убивать англичанина ради церкви, пока мне не прикажет того архиепископ Кентерберийский.

- Но он отлучен от церкви!

Граф рассмеялся на это замечание.

- Два года назад, - сказал он, - ваши проклятые священники отлучили от церкви двух коров, гусеницу и жабу, все это в Уорике! Вы используете отлучение, как мать - березовый прут для воспитания ребенка. Вы его не получите, он мой, он англичанин.

- А теперь, - тихо добавил сир Реджинальд Кобэм по-английски, - нам пригодится каждый английский лучник, что сможем найти.

- Так почему вы здесь, - спросил граф кардинала и после обдуманно оскорбительной паузы добавил, - ваше преосвященство?

Лицо кардинала исказила злоба из-за того, что его лишили предвкушаемой мести, но он совладал с собой.

- Его святейшество Папа, - произнес он, - послал нас, чтобы молить вашего принца и короля Франции заключить мир.

Мы путешествуем под Божьей защитой и признаны посредниками вашим королем, принцем и церковью.

- Мир? - граф будто выплюнул это слово. - Вели узурпатору Иоанну передать французский трон законному владельцу, Эдуарду Английскому, тогда ты получишь свой мир.

- Его святейшество полагает, что уже достаточно убийств, - благочестиво заявил кардинал.

- А ты был готов добавить еще, - возразил граф. - Ты не достигнешь мира, убивая женщин в монастырской церкви, так что отправляйся! Ты найдешь принца там, - он указал на север. - Кто здесь аббат?

- Я, сир, - из тени апсиды выступил высокий лысый человек с длинной седой бородой.

- Мне нужно зерно, бобы, хлеб, вино, вяленая рыба, мне нужно всё, что смогли бы съесть и выпить люди и лошади.

- У нас очень мало запасов, - нервно произнес аббат.

- Тогда мы заберем то немногое, что у вас есть, - сказал граф, а потом опять взглянул на кардинала. - Вы еще здесь, ваше преосвященство, а я велел вам уйти. Так что отправляйтесь. Теперь монастырь в руках англичан.

- Вы не можете отдавать мне приказы, - заметил Бессьер.

- Я только что это сделал. И у меня больше лучников, больше мечей и больше людей, чем у вас. Так что уходите, пока я не вышел из себя и не вывел вас силой.

Кардинал поколебался, но потом решил, что благоразумие лучше неповиновения.

- Мы уйдем, - провозгласил он. Он сделал знак своим людям и спустился в неф. Томас сдвинулся с места, чтобы преградить путь Скалли, но шотландец исчез.

- Скалли, - сказал он. - Куда он делся?

Аббат махнул рукой в сторону арочного прохода за апсидой. Томас побежал в ту сторону, распахнул дверь, но снаружи не было ничего, кроме полоски залитых светом булыжников мостовой и внешней стены монастыря. Меч рыбака исчез.

Мерцающая луна скользила сквозь высокие облака и вместе с факелами давала достаточно света, чтобы увидеть, что двор позади церкви был пуст.

У Томаса зашевелились волосы на затылке от страха, что шотландец поджидал его, затаившись где-то в тени, и он вытащил меч. Длинный клинок со скрежетом вышел из ножен.

- Кем он был? - раздался голос, и Томас быстро повернулся, его сердце колотилось, и увидел, что этот вопрос задал окровавленный черный монах.

- Шотландцем, - объяснил Томас. Он вновь уставился в темноту. - Опасным шотландцем.

- У него Злоба, - уныло заметил монах.

Шум в кустах заставил Томаса повернуться, но это была просто кошка, спрыгнувшая с низко нависающих ветвей и побежавшая в сторону дальних строений.

- Кто ты? - спросил он монаха.

- Меня зовут брат Фердинанд, - ответил монах.

Томас рассмотрел его и увидел старика с кровоточащим обветренным лицом.

- Каким образом ты поранил нос и губу?

- Я отказался отвечать, где находится Злоба, - ответил монах.

- Так это они тебя ударили?

- Шотландец, по приказу кардинала. Потом аббат сказал им, где она спрятана.

- В гробнице?

- В гробнице, - подтвердил брат Фердинанд.

- Ты был в Мутуме, - обвиняюще произнес Томас.

- Лорд Мутуме был моим другом, - ответил монах, - он был добр ко мне.

- И лорд Мутуме был Планшаром, - сказал Томас, а семья Планшаров - еретики.

- Он не был еретиком, - с жаром заметил брат Фердинанд. - Может, он и был грешником, но кто из на не грешен? Он не был еретиком.

- Последний из Темных рыцарей? - спросил Томас.

- Говорят, один еще жив, - сказал монах и перекрестился.

- Жив, - подтвердил Томас, - и его имя Вексий.

- Вексийи были худшими из семи, - произнес брат Фердинанд. - Не знали ни жалости, ни сострадания и несли на себе проклятие Христа.

- Моего отца звали Вексий, - сказал Томас. - Он не пользовался этим именем, как и я, но я Вексий. Лорд Бог знает каких земель и граф чего-то там.