Секрет виллы «Серена» - Доменика де Роза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почти закончили, – выдыхает она, бросаясь в проход с напитками. Нужно взять что-то алкогольное, чтобы все мамы были довольны. Красное вино? Белое вино? Скипидар?
Звук, который издает Гарри, становится громче, она замечает, что на них начинают оглядываться, и шепчет: «Ш-ш-ш». Шепчет больше для людей, понимая, что это не поможет успокоить Гарри.
Резко оживает громкоговоритель. Гарри начинает кричать. Его крик – самый пронзительный звук в мире, который он издает только во время сильного стресса, и Петра знает, что если он начал, то уже не остановится.
– Ш-ш-ш, – умоляет она. Гарри продолжает кричать. На них кидают испуганные взгляды. «Он уже большой мальчик, чтобы так себя вести», – говорит кто-то осуждающе.
«Он, может, и большой, – хочет закричать Петра, – но еще у него аутизм. Оставьте нас в покое!»
Толкая тележку с кричащим пассажиром, она бежит вдоль ряда, мимо еще одного стеллажа с яйцами и лицом к лицу сталкивается с Дарреном.
Минуту они просто смотрят друг на друга. Даррен, как никогда похожий на Джорджа Клуни, держит корзинку с холостяцкими покупками: красным вином, стейком, картошкой фри. На нем спортивный костюм, и он, очевидно, зашел сразу после зала: волосы еще влажные после душа, через плечо перекинута спортивная сумка. В эту секунду от контраста между их жизнями Петру начинает физически тошнить.
– Петра, – наконец произносит Даррен.
– Привет, Даррен, – говорит Петра. – Познакомься с Гарри.
Эмили едет домой в трансе. Она снова увидит Майкла. Может, нужно написать Джине о том, что она приедет? О господи, что ей надеть? Слава небесам, она немного похудела. Она успеет сделать ботокс?
– Мамочка, – говорит Чарли с заднего сиденья, – мы сегодня выучили новую песню. Хочешь, я ее спою?
– Да, пожалуйста.
Пока Чарли немелодично напевает, Эмили думает о Майкле. Он изменился? Будет ли он таким же высокомерным, щедрым, нетерпеливым, безупречно уверенным? Он все еще красив? Эмили знает, что она уже не красавица, хотя никогда, собственно, ею и не была, но Майкл точно должен быть таким же красивым, как всегда. Она не переживет, если он потолстел или облысел.
Сзади Чарли поет про кукушку и возвращение весны.
«Весна возвращается, – думает она, – но не мой друг». Откуда это? Но он возвращается, разве нет? Чудеса случаются. Зима прошла, сошел снег, начали показываться зеленые ростки. Она снова увидит Майкла.
Когда они подъезжают к дому, возле него стоит Рафаэль. У него в руке топор, и он похож на какого-то героя из сказки – возможно, на лесоруба, который спасает Красных Шапочек.
– Я подумал нарубить вам дров, – объясняет он, указывая на ствол дерева, которое упало во время наводнения в январе. Сейчас оно превратилось в аккуратные поленья, идеальные для камина.
– Спасибо, – плоско говорит Эмили. – Это очень любезно.
– Я выучил новую песню! – вопит Чарли, когда Рафаэль вытаскивает его из машины. – Можно мне топор?
– Не в этой жизни, Carlito. Но можешь мне помочь отнести дрова.
– Спасибо большое за дрова, – снова говорит Эмили. – Не стоило.
– Без проблем, – отвечает Рафаэль с нарочитым американским акцентом, от которого она обычно смеется.
– Очень любезно, – повторяет она. Рафаэль с любопытством смотрит на нее.
– Ты в порядке?
– Да, все хорошо. Может, выпьешь кофе?
– Нет, спасибо. Мне нужно вернуться на раскопки. Мы сегодня проводим анализ почвы. О, кстати, у меня есть для тебя приглашение.
– Приглашение? – тупо повторяет Эмили.
– Да, на восьмидесятый день рождения Зио Вирджилио. В пасхальную субботу в «Ла Форесте». Придешь?
– Извини, Рафаэль, – медленно говорит Эмили. – Не думаю, что получится.
Глава 5
На смену морозному февралю приходит дождливый март, но это не то чудесное возвращение весны из песни Чарли про кукушку. Место раскопок залито водой, всюду грязь; волонтеры снуют по террасе и уже затоптали мелиссу. Эмили простудилась, а Чарли кашляет уже четвертую ночь. Но что хуже всего, Рафаэль уехал. В Рим на конференцию.
Когда она сказала, что не сможет пойти к Зио Вирджилио, он спросил почему. «Давай, – уговаривал он, – будет весело». «Я не могу, – ответила она, – я иду на открытие ресторана в Болонье». – «Открытие ресторана? Кто из твоих знакомых управляет рестораном?» – «Мама моего друга из университета». – «О боже, случайно не того глупого парня-медика, о котором ты мне рассказывала?» – «Да, так уж получилось, только теперь он всемирно известный нейрохирург». – «Тогда, возможно, они подадут к столу чьи-нибудь потроха», – проворчал Рафаэль, после чего сердито потопал прочь к своим раскопкам.
И это был их последний разговор. Она видела его издалека, когда он копал или выкрикивал команды. Один раз она наблюдала, как он играл в футбол с Чарли и его другом Эдоардо. Но когда она помахала рукой, он ее проигнорировал. Она хотела подойти и извиниться, но за что? Она имеет право встречаться с другими людьми, даже с бывшим парнем. В конце концов, Рафаэль сам на Рождество улетел в Америку, и она не ревновала, разве не так? Ладно, самую малость, но она ему об этом не говорила.
Она пытается сосредоточить мысли на потрясающей перспективе снова увидеть Майкла, но ей сложно воссоздать радость той секунды, когда она увидела имя Джины на обратной стороне. Она становится ужасно раздражительной и забывчивой. Тотти часто остается на целый день без прогулки, и она дважды забывает забрать Пэрис от Андреа (не то чтобы Пэрис сильно из-за этого переживала).
Однажды утром, доставив Чарли в scuola materna и подъезжая к дому, она видит Олимпию и дона Анджело, поджидающих ее на пороге. О господи, она забыла, что сегодня день Великого Экзорцизма. Эмили надеется, что у нее есть печенье или что-то подобное, чтобы их угостить. Она уверена, что дон Анджело не захочет изгонять демонов на голодный желудок.
– Извините, – говорит она, выпрыгивая из машины. – Вы давно ждете?
– Non fa fiente[134], – отвечает дон Анджело, царственно махая рукой. На весеннем солнышке он выглядит довольно болезненным, черное пальто свободно свисает с плеч. «Веспы» нигде нет; должно быть, он приехал с Олимпией в ее трехколесном фургончике.
Олимпия выглядит так, словно ей есть что сказать на эту тему, но она тоже любезно улыбается, когда Эмили впускает их в дом. Тотти громко приветствует гостей, с надеждой предлагая им бросить ему мячик.
– Прекрасная собака, – говорит дон Анджело, поглаживая его.
– Очень грязный, – с неодобрением в голосе произносит Олимпия. – Он должен жить на улице.
Эмили делает кофе и торопливо раскладывает на тарелке поломанное песочное печенье. Когда она
