Рыцарь-крестоносец - Рональд Уэлч

Ричард послушно шлепнул на верхушку шлема большой сгусток жира.

– Ну, давай продолжай, Льювеллин, – сказал он. – Что случилось дальше? Вам ведь несладко пришлось, верно?

– И вот мы туда приехали. Нашим командиром был сир Хьюго – отец его светлости. Его никогда ничто не смущало. Никогда ничего не боялся. Холодный, как стакан шербета, – вот какой он был, сир Хьюго.

– А что такое шербет? – прощебетала Ровена.

– Не задавай глупых вопросов, Ровена! – нетерпеливо оборвал ее Ричард. – Это такой напиток у иноверцев. Слушай, Льювеллин, а это вкусно?

– А теперь ты задаешь глупые вопросы, Ричард! – отплатила ему той же монетой Ровена.

– И совсем не глупые! Когда-нибудь я тоже отправлюсь в крестовый поход в Святую землю, и мне нужно об этом знать. Может быть, меня возьмут в плен сарацины, как сира Филиппа, и если мне предложат шербет, я могу подумать, что это яд, если не буду знать, каков на вкус этот напиток. Правда ли, Льювеллин, что сиру Филиппу поднес шербет сам Саладин после битвы при Хиттине?

– А какое это имеет отношение к рассказу? – воскликнула Ровена.

– Эй, вы, двое, – добродушно прикрикнул на них Льювеллин. Филипп мог поклясться, что слышит воркование в хриплом голосе старого вояки, сразу же превращающее его из отважного лучника просто в старого болвана.

– И вот, сзади нас текла река, – продолжал Льювеллин, натирая до блеска доспехи Филиппа. – Мы очень устали, и нам было очень жарко. До этого мы даже не знали, как жарко может быть в Святой земле. Солнце жжет, как огонь, да, да. Можно было, наверное, положить на скалу кусок сырого мяса, и оно бы поджарилось всего в несколько минут!

Он метнул быстрый взгляд на два изумленных детских личика, обращенных к нему, чтобы проверить, как они восприняли эту очевидную ложь. Кажется, они и впрямь поверили: их глаза широко раскрылись от удивления, и Ровена от удовольствия топнула маленькой ножкой в красном башмачке.

– Правда, так жарко, Льювеллин? – почти испуганно спросил Ричард.

– Конечно, господин Ричард. Стал бы я врать вам, а, отвечай, стал бы? Ты ведь собираешься сам в Святую землю? Вот и проверишь. А лучше спроси его светлость. Или нет, лучше не спрашивай, – поспешно добавил он. – Тогда он будет ругать меня за то, что я, вместо того, чтобы делать свою работу, разговариваю тут с вами. – И несколько секунд он, будто разозлившись на доспехи, яростно тер их тряпкой.

Филипп, прикрыв рукой рот, чтобы не рассмеяться, на цыпочках пошел прочь. Позади себя он продолжал слышать хриплый, воркующий голос:

– Ну а потом турки на нас напали. Сотни, тысячи… и мы…

Во внутреннем дворе замка Филипп нашел Жильбера, и они уселись на ступеньки, ведущие в смотровую башню.

– Я думал о твоем плане, Филипп, – сказал Жильбер. – У меня появилась одна идея.

Филипп быстро кивнул. Он был очень высокого мнения о здравомыслии Жильбера.

– Почему бы нам не применить отвлекающий маневр, Филипп? Я не думаю, что люди Кидвелли могут быть нам полезны при штурме, когда мы полезем на стены. У них все равно нет никакого вооружения, кроме шлемов. Но вот если бы сир Джеффри подвел их прямо к воротам и они бы там подняли шум – в темноте ведь все равно ничего не видно.

– Хорошая идея, – похвалил Филипп. – Дать им побольше труб и факелов и сказать сиру Джеффри, чтобы он погромче выкрикивал приказы. Пусть в замке думают, что с ним несколько сотен человек.

– Тогда гарнизону замка нужно будет разделиться, понимаешь? – продолжал Жильбер. – Если у де Бриоза всего тридцать человек, то ему нужно будет часть из них послать для охраны ворот.

У Филиппа сразу полегчало на душе. Наверное, это была как раз та недостающая деталь его плана, которую он искал. Но следующей ночью случилось непредвиденное, что не могло не отразиться на исполнении плана Филиппа.

Глава 18

ШТУРМ ЗАМКА ЛЛАНСТЕФАН

Картина в соларе замка Кидвелли дышала спокойствием и умиротворенностью. Леди де Шавос трудолюбиво шила, а в это время ее муж, развалившись у камина, сладко спал. На обед сегодня подали любимое его блюдо, и с печального лица спящего сира Джеффри не сходила блаженная улыбка. В противоположном углу комнаты Филипп, понизив голос, обсуждал с Жильбером и Питером детали предстоящей ночи.

Вдруг громко зазвенели колокольчики на висящей над входом занавеси, и в комнату вбежал управляющий замка. Его плотная фигура излучала тревогу и беспокойство.

– Какой-то вооруженный человек из Лланстефана, мой господин! – крикнул он Питеру, который сидел ближе всех к двери.

– Что ему нужно? – удивленно спросил Питер.

– Он хочет говорить с сиром Филиппом д'Юбиньи, мой господин.

Сир Джеффри, открыв глаза, резко сел на полу.

– Ловушка! – уверенно воскликнул он. – Не подпускай его к себе слишком близко, Филипп. Нож в спину – вот и весь его разговор!

Филипп переглянулся с Жильбером. Оба они подумали об одном и том же: на память им пришли люди из секты убийц-ассасинов и их методы. Он колебался. Но инстинкт говорил ему, что, может быть, ему представилась возможность, которой никак нельзя упустить.

– Думаю, что разумнее будет выслушать его, сир, – медленно выговаривая слова, сказал он. – Его просто нужно обыскать, прежде чем впустить сюда.

– Я займусь этим, – сказал Питер, выходя из комнаты.

– Что ж, только потом не говори, что я не предупреждал тебя, – проворчал сир Джеффри.

Филипп улыбнулся, но заметил, как рука Жильбера легла на рукоять кинжала, висевшего на поясе.

Через несколько минут вернулся Питер, а вслед за ним в комнату вошли два человека из замка Кидвелли, крепко держа за руки третьего, которого они толкали перед собой. Должно быть, он узнал Филиппа, увидев его тем же утром у ворот Лланстефана, потому что, когда люди, по приказу Питера, отпустили его, он шагнул к нему и встал на одно колено.

– Что вам нужно от меня? – спросил Филипп, пристально смотря на склонившегося перед ним человека.

– Я Гервин, мой господин, из гарнизона Лланстефана. – И он поднял глаза на Филиппа. Это был седоволосый человек лет пятидесяти – типичный солдат старой закалки, надежный и преданный.

– Я служил сиру Роберту д'Юбиньи целых двадцать лет, и он был мне хорошим хозяином, мой господин.

Филипп кивнул. Сир Роберт был последним из семейства, которому раньше принадлежал Лланстефан.

– Ну, и что же дальше, Гервин? – спросил он.

– Мой отец прожил в Лланстефане всю жизнь, – сказал Гервин. – Мы всегда служили д'Юбиньи, мой господин. Мне не нравится сир Уолтер, и в нашем гарнизоне не я один так думаю.