Не влюблены - Эли Хейзелвуд

– Такое возможно, – Эли провел рукой по волосам. – У них с Рутой недавно вышел... неприятный спор. Возможно, это и убедило Флоренс продать патент. Но кто, черт возьми, покупает патент, который еще даже не зарегистрирован? Зачем он вообще нужен «Новатех»?

– Они специализируются на технологиях упаковки, – сказал Сали.

– Покупая патент на микробиологическое покрытие, они избавляются от конкурентов.

Харк похлопал его по спине.

– Чертовски верно!

Эли покачал головой. Этот день так хорошо начинался, а затем в одно мгновение…

– «Новатех» собирается купить работу, на которую Рута потратила несколько лет, а затем просто выбросить ее, чтобы продолжать продавать свою упаковку. И все потому, что Флоренс не сказала Руте, что их соглашение так и не было утверждено.

– Хорошее резюме. Дерьмово со стороны Флоренс, но законно. Кажется, это становится ее любимым занятием, – сказал Харк. – Она не наберет достаточно средств, чтобы выкупить кредит, даже если продаст каждую технологию, имеющуюся в распоряжении «Клайн». Времени у нее в обрез, и будет забавно понаблюдать со стороны, как она крутится, словно уж на сковородке.

– Мы не будем просто наблюдать, – сказал Эли.

Харк моргнул.

– Не будем?

– Мы не позволим ей продать патент Руты. Как только он будет продан, он исчезнет. Даже, если позже мы получим контроль над «Клайн», мы не сможем отменить сделку.

Все трое посмотрели на него: Сали – задумчиво, Харк – с удивлением, Минами – с жалостью.

– Не в наших силах ее остановить, – мягко сказала она.

Эли встал и прошелся по залу.

– Что, если мы раскроем карты? Скажи Флоренс, что финансовые отчеты у нас. Мы знаем, что она нарушила закон. Мы могли бы попытаться договориться с ней. Предложить ей больше времени, если она не продаст патент Руты.

– Подожди минутку, – Харк тоже вскочил на ноги. – Ты головой что ли ударился?

Эли просто уставился на него.

– Ты говоришь, что мы должны отказаться от нашего стратегического преимущества, преимущества, которое может передать «Клайн» в наши руки в течение недели, ради того, чтобы остановить продажу патента Руты Зиберт? Она, без сомнения, очень милая женщина, но мы ее едва знаем. Я, конечно, рад, что она удовлетворяет тебя в постели…

– Харк, – предупредила Минами.

– ...но с какой стати из-за этого нам отказываться от плана, который мы вынашивали годами?

– Мы сделаем это не потому, что она меня удовлетворяет, – процедил Эли сквозь зубы, – а потому что это правильно.

– Как это нас касается? – Харк подошел на шаг ближе. Эли сделал то же самое. – Мы ничего не должны Руте Зиберт. Ты ничего ей не должен. Ты готов отказаться от всего ради нее? А ей вообще не насрать на тебя?

– Не в этом, черт возьми, дело. А в том, что Флоренс собирается сделать с ней тоже самое, что и с нами.

– И что с того? Черт возьми, если ты так сильно хочешь Руту, женись на ней. Пусть она нарожает тебе детей. Купи ей дом с тридцатью комнатами и частную лабораторию, где она сможет работать и развивать еще двадцать технологий. Но ты не сможешь купить ее любовь за наши мечты. – Харк говорил громко, но последние фразу произнес тише и с угрозой: – Нельзя иметь и то, и другое, Эли. Ты получишь либо «Клайн», либо патент Руты. Что выберешь?

ГЛАВА 36. САМАЯ ТРАГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

РУТА

Меня не раздражала перебранка двух сестер – Тиш забрасывала Ниоту вопросами, а та огрызалась в ответ, – а наоборот успокаивала. Как может успокоить что-то знакомое и привычное в пошатнувшемся мире.

– Я просто не понимаю, как соглашение, подписанное обеими сторонами, может быть недействительным...

– Я тоже ни черта не смыслю в том, чем ты занимаешься, поэтому и не советую, куда ты можешь засунуть свою пробирку. Ты можешь оказать мне ту же любезность, и просто признать, что не училась на юриста...

– Раз ты такой крутой юрист, почему только сейчас поняла, что соглашение не имеет обязательной силы?

– Потому что, я – юрист по банкротствам, и деньги зарабатываю не тем, что просматриваю дерьмовое соглашение дерьмовой подруги детства моей дерьмовой сестры.

– Слушай сюда, ты дерьмовый...

– Я не забиваю голову всякой ерундой: там нужно место для вещей, которые могут потребоваться, чтобы выигрывать судебные процессы. О контракте Руты я вспомнила только, когда она рассказала, как Флоренс поступила с «Харкнесс». Вот тогда-то я и заподозрила...

– Так это была моя вина? – тихо спросила я.

Обе сестры повернулись ко мне. Тиш, сидевшая рядом, выглядела обеспокоенной, и Ниота, с которой мы говорили по FaceTime, похоже, была готова отказаться от обычных нападок в пользу искреннего сочувствия.

– Нет, – твердо ответила она. – Вернее, да. Но ты была молодым ученым, то есть полным нулем в том, что касается реальной жизни. Честно говоря, ты, вероятно, такой и осталось. Только уже не молодой. Вы обе дряхлые...

– Почему ты такая спокойная? – прерывая сестру, спросила Тиш, хмуро глядя на меня. – Я, конечно, не ожидала истерик и слез, но такое исключительное спокойствие – это слишком, даже для тебя.

Я заставила себя пожать плечами. Ответить: «Потому что она сделала то же самое с Эли и Минами» было слишком депрессивно.

– Если тебя это утешит, то, поскольку Флоренс знала, что не имеет права передавать тебе права собственности на технологию, ты все равно можешь выдвинуть против нее иск на сумму равную той, что «Клайн» выручит от продажи, – тихо сказала Ниота.

Но деньги меня не волновали, по крайней мере, насколько это возможно для человека, выросшего без них. Даже в детстве я знала, что не отсутствие денег виновато в том, что я была несчастлива, голодна и одинока. Деньги были посредником между моей жалкой жизнью и приличной едой, одеждой, возможностями. Возможностями, которые позволили бы мне уйти из дома и стать кем-то другим.

Но меня волновала моя технология, мое микробиологическое покрытие. Я трудилась над ним, лелеяла, веря, что оно пригодится, кому-то облегчит жизнь. Но все пошло прахом, потому что я доверилась не тому человеку.

Глупо. Так глупо.

Эли тоже это чувствовал? Душераздирающее сочетание стыда, негодования и смирения?

– Есть ли законный способ все исправить?

– Может