Мистер Вечный Канун. Уэлихолн - Владимир Торин

— Но там и правда кто-то рылся! — заспорила было старушка.

— Да, мэм, — кивнул старший констебль. — Ваш сын. Расставлял на полках закупленные к празднику у бакалейщика консервы.

— Нет у меня никакого сына! — воскликнула архивистка.

На что старший констебль тяжко вздохнул:

— Мэм, у вас есть сын. Он полицейский. И прямо сейчас он стоит рядом с вами.

И верно, один из присутствовавших констеблей, долговязый и хмурый Джордж Айвз, качая головой, протягивал матери флакончик нюхательной соли.

— Нет у меня никакого сына, если он не верит родной матери! Там, в кабинете, лежит мистер Гэррити!

Мистер Диддс прервал старушку:

— Мэм, полагаю, вам лучше сегодня не идти в библиотеку. Айвз, доставь мать домой и завари ей чаю…

После этого констебли удалились. Сын увел миссис Айвз. Та никак не могла успокоиться — все оборачивалась и восклицала:

— Это он! Мисс Кэндл! Это точно он!

Кристина, ничего не понимая, зашла в здание библиотеки и отправилась прямиком в кабинет своего начальника. То, что она там обнаружила, действительно выглядело ужасно: посреди кабинета лежало тело, из-под него растеклась большущая чернильная лужа. Со стороны «мертвец» и правда очень походил на мистера Гэррити — он был в том же коричневом костюме, который библиотекарь носил все последние годы.

Кристина испуганно подошла ближе.

Досада старшего констебля тут же стала ей понятна — это, вне всякого сомнения, была бумажная кукла.

И все же Кристину что-то толкнуло вперед — осторожно ступая между чернильными лужицами, она подошла к «покойнику», склонилась над ним и засунула руку в карман его пиджака. С удивлением она вытащила оттуда его ключи. На кольце висело два ключа: один от библиотеки, а другой, вероятно, от квартиры мистера Гэррити.

Мистификация была как-то уж слишком продуманной и реалистичной — и вообще не в духе ее начальника.

Кристина спешно покинула библиотеку и отправилась к мистеру Гэррити домой — благо, он жил на соседней улице. Ключ подошел к двери. В крошечной квартирке было темно, холодно и пусто — с виду никто там не ночевал. Мистер Гэррити испарился…

Разумеется, Кристина подумала, что библиотекарь попросту сбежал, решив напоследок мрачно пошутить. Подобные «шутки» были далеко не в духе мистера Гэррити, но она списала это на то, что все эти годы он просто притворялся занудой и тихоней, чтобы однажды с шиком всех одурачить…

Виктору вся эта история очень не понравилась. В превращение Джима Гэррити в бумажную куклу поверить было сложно, но и его внезапный побег вызывал множество вопросов. При этом, слушая рассказ Кристины вчера во время интервью, Виктор отчего-то испытывал чувство вины. Словно это он был виноват в исчезновении мистера Гэррити. Или в чем похуже…

Недаром у него появилось нехорошее предчувствие, когда по возвращении из библиотеки он наткнулся на эти тыквы. Шутливая традиция Кэндлов внезапно перестала быть забавной: исчезновение мистера Гэррити как-то уж слишком подозрительно совпало с прибытием тыкв.

Была и еще одна странная деталь — та, о которой и вовсе не хотелось думать. Его брюки — те, в которых он ходил в библиотеку, — оказались странным образом перепачканы: вечером, переодеваясь у себя в комнате, Виктор обнаружил на них свежие чернильные пятна. А ведь он мог бы поклясться, что за время его работы в архиве ни одной капли чернил на одежду не попало. И все же испачканные брюки пришлось замочить и просушить над камином, при этом Виктор отчего-то чувствовал себя преступником, который торопится избавиться от улик…

Куда же исчез лучший друг отца?..

Помимо истории с исчезновением мистера Гэррити, Виктора сильно беспокоил и сам отец… Он тут же сделал несколько записей в дневнике, чтобы не упустить мысль:

«С отцом творится что-то неладное… Он вроде как где-то в доме, но в то же время словно бы и нет — как будто намеренно прячется. При этом он умудряется быть то тут, то там, но так и не попасться на глаза. А когда спрашиваешь о нем кого-то, все строят недоуменные лица и заявляют, что видели его неподалеку “совсем недавно”.

“Он только что ушел — вышел пройтись”.

“Я определенно видел его в коридоре”.

“Тетушка Мегана сказала, что говорила с ним пять минут назад”.

“Да вон же он! А, только что был здесь — видать, вышел в сад!”

“Я только что встретилась с ним на лестнице. Слышал? Это ведь он сейчас хлопнул дверью…”

А еще он, мол, работает у себя в кабинете…»

Виктор на миг оторвался от записей.

Вчера вечером ему пришлось долго стучать в дверь отцовского кабинета, пока оттуда не раздался раздосадованный, но такой знакомый голос: «Я работаю! Оставьте меня в покое! Я занят! Неужели так трудно понять?!» На то, что за дверью стоит его сын Виктор, Гарри Кэндлу, казалось, было плевать…

Виктор вздохнул и продолжил писать:

«Все это очень подозрительно…

Мама молчит. Спрашивать ее напрямую бессмысленно — она явно причастна к странностям, происходящим с отцом. Мистер Гэррити, к слову, точно что-то знал об отце, но так и не решился сказать. Вместо этого, когда я начал его расспрашивать, он перевел тему и стал задавать какие-то совершенно бессмысленные вопросы, а потом и сам исчез. Вскоре привезли тыквы… Чертовы тыквы!»

— Простите, — раздался тоненький звонкий голос в двух шагах от Виктора. — Не подскажете, как отсюда выйти?

Виктор поднял взгляд.

У скамейки стоял маленький сухонький человечек в высоком цилиндре и в черном, с легким изумрудным отливом пальто. Человечек опирался на трость, сжимая ее рукой в темно-зеленой замшевой перчатке. Блестящие модные туфли этого джентльмена украшали квадратные золоченые пряжки, а из кармашка жилетки выглядывали часы на золотой цепочке. Судя по всему, это был какой-то богач.

— Прошу прощения? — проговорил Виктор, слегка оторопев от вида незнакомца. — Что вы сказали?

— Я, собственно, проявил вежливость, — со странным вызовом в голосе заявил человечек. — И если моей вежливости недостаточно для того, чтобы вы указали мне, где здесь выход, я, смею