Клуб адского огня - Питер Страуб

— Конечно.

— Благодарю вас. А теперь о Кэтрин Маннхейм. — Тайди произнес это с таким видом, словно собирался отложить разговор о своей «очень важной детали». — Несомненно, это была привлекательная, интересная особа, весьма уверенная в своих силах. Полагаю, Кэтрин могла быть нарочито грубой, но больше всего моего отца поразила не только и не столько независимость девушки, а — как он охарактеризовал это — ее безмятежность.

— Безмятежность?

— Это удивляет вас, не так ли? Отец имел в виду некую комбинацию самоуверенности, интуитивной добродетели, бесстрашия и сострадания. Поначалу колючесть Кэтрин, ее охотное безразличие к общепринятым условностям ввели его в заблуждение, но уже через неделю отец начал видеть в этой девушке совсем иные качества.

Тайди открыл дневник Тайди открыл дневник.

— Вот послушайте:

«Я много думал об этой любопытной особе, Кэтрин Маннхейм. У нее никогда не было денег, она живет просто, ни на что не жалуясь. Кэтрин кажется беспечной и богемной девицей. Пишет она медленно, с большим вниманием, публикуется мало, но публикации эти блистательны. Признание, шумные приветствия, любые награды не значат для нее ничего. Интересно, не будь я так счастливо женат на моей дорогой Мин, я тоже стал бы вести себя так же глупо, как Меррик и Острин?»

— Мин? — переспросила Нора. — Мин и Билл? Кажется, был фильм...

— Это семейная шутка, — перебил ее Тайди. — На самом деле мою мать звали Леони.

«Даже этот жуткий Линкольн Ченсел, который на тридцать лет старше Кэтрин и весь заплыл жиром от обжорства, — даже он жаждет добиться благосклонности этой девушки. Меррика и Острина привлекает внутренняя суть Кэтрин, но оба думают, что хотят ее тела, и потому не видят, что Кэтрин весьма целомудренна: однако в ее целомудрии не чувствуется теплоты — оно ледяное и непоколебимое».

— Кэтрин Маннхейм знала, что не доживет до старости, — сказал Тайди. — Она знала, что у нее больное сердце, но отказывалась жить как инвалид, если не считать одной вещи. Мне всегда казалось, что Кэтрин считала потенциально опасными велосипедные прогулки, вино и длинные пешие экскурсии. Относительно секса же она точно знала, что это способно убить ее. И Кэтрин инстинктивно придерживалась весьма скромного образа жизни.

— Ваш отец знал, над чем она работала? — спросила Нора.

— Нет. Мероприятие, которое Джорджина называла «Прощальным вечером», что-то вроде традиционного подведения итогов, должно было прояснить это. Но Кэтрин отказалась принимать в нем участие.

— Что еще за «Прощальный вечер»? — поинтересовалась Нора.

— В конце третьей недели своего пребывании в «Береге» писатели собирались в сумерки на своего рода турнир в месте под названием Долина Монти, внутри круга из камней, известного как Поющие колонны. Садовник, который обустроил эту полянку, Монти Чендлер, заметил, что несколько булыжников, вырытых на ближайшем поле, имеют высоту около двенадцати футов и плоские с обоих концов. Он затратил много сил, чтобы перетащить их на поляну. Гости рассаживались в круг под колоннами. Джорджина произносила заготовленную накануне речь об истории колонии. Потом гости рассказывали, над чем они работают, как продвигается работа и т. д. Конечно, от них ожидали панегириков гостеприимству Джорджины и рассказов о том, как вдохновил их «Берег». И еще это должно было звучать забавно. Предполагалось, что гости будут не только хвалить Джорджину, но и развлекать. Думаю, вас не удивит, что Кэтрин Маннхейм отказалась играть в эту игру.

Тайди перевернул несколько страниц.

— Вот, смотрите:

«После того как Меррик пропел дифирамбы прелестям „Берега“, гостеприимству Джорджины и своим талантам, наступила очередь Кэтрин Маннхейм. Улыбнувшись, девушка выразила уверенность в том, что присутствующие поймут ее нежелание изменять своему принципу, состоящему в том, чтобы не распространяться о неоконченной работе. Те, кто говорил до нее, — люди более смелые и менее суеверные, и Кэтрин восхищается ими. Что же касается „Берега“, поместье настолько великолепно, что у нее не хватает слов это выразить, но она очень благодарна Агнес Бразерхуд, горничной, которая каждый день убирает ее кухню и стелет постель. Уехав из „Берега“, она будет очень скучать по услугам мисс Бразерхуд».

— Она отказалась говорить о своей работе и поблагодарила горничную, — подытожила Нора. — Похоже, Кэтрин предчувствовала, что ее попросят съехать.

— Или же хотела этого, — сказал Тайди. — Джорджина была в ярости. Послушайте, что пишет об этом отец:

«Мисс Везеролл нервно закуталась в малиновую шаль. Видно было, как под слоем косметики побагровело ее лицо. Она процедила, что обязательно передаст горничной комплименты мисс Маннхейм. Следующим выступал Хьюго Драйвер, который начал с хвалебной песни гостеприимству и щедрости мисс Везеролл, а потом стал так подробно распространяться о пище, садах, беседах, что, когда снова закончил очередным панегириком хозяйке, этому доброму гению, которому они обязаны всем, никто даже не заметил, что Хьюго не затруднил себя хоть словечком обмолвиться о своем творчестве».

— В результате, — заключил Тайди, — мы не знаем, над чем работали в то лето Кэтрин Маннхейм и Хьюго Драйвер.

— Драйвер использовал шанс спрятаться за дымовой завесой, — заметила Нора.

— Возможно, потому, что работа двигалась не слишком успешно, а это означало, что Хьюго все больше и больше зависел от Линкольна Ченсела. Когда настал черед моего отца, он говорил в основном о Ченселе и Джорджине Везеролл. Он все еще жил надеждой, даже после возвращения домой.

— А он закончил свою книгу? — спросила Нора.

Сделав резкий глубокий вздох, Тайди повернулся вместе со стулом так, чтобы лучше видеть Нору.

— Хочу спросить у вас вот что. Вы не слышали, что случилось с романом, над которым работал Меррик Фейвор?

— Он был разорван в клочья.

— То же с книгой моего отца Разорваны — и оригинал, и копия.

И тут впервые за все это время подал голос Джеффри:

— Да что ты, Эв?

Как показалось Норе, с хорошо обдуманным и мгновенным освобождением от внутреннего напряжения Тайди взглянул на фотографию отца, висевшую на стене.

— Итак, мы подошли наконец к самому важному.

— Не томи, — снова подал голос Джеффри.

— Постараюсь. — Тайди поглядел на Нору, потом снова на фотографию. — Зимой, после возвращения из «Берега», мой отец сказал моей матери, что он наверняка сможет закончить книгу недели за две-три, если будет работать, не прерываясь. Кончилось тем, что нас снова пригласили пожить в Ки-Уэсте: отец, когда он закончит, должен был приехать туда же отпраздновать это событие. «Получить наконец от тебя книгу — это стоит пары гамбургеров», — сказал тогда по этому поводу Буги Аммонз. А через две с небольшим недели к нам в отель пришел полицейский и сообщил моей матери, что ее муж покончил с собой.

Я не мог собраться с духом и прочитать хоть что-то из написанного им, пока не стал преподавать здесь и не обзавелся собственной семьей. Его дневники лежали в чемодане у меня в подвале. Однажды ночью, когда все в доме спали, я сел в машину, приехал сюда, в библиотеку, взял экземпляр «Наших котелков», привез его домой, открыл бутылку коньяку и не ложился, пока не дочитал книгу. Она произвела на меня глубочайшее впечатление. Оставались еще дневники. Когда я наконец нашел в себе силы сделать это, я обнаружил нечто совершенно неожиданное. За неделю до того, как мой отец уехал во Флориду, его агент сообщил ему, что с ним связался Линкольн Ченсел. Ченселу понравилось то, что он слышал о его новой книге, он интересовался, насколько книга близка к завершению и заинтересует ли моего отца перспектива ее опубликования издательством «Ченсел-Хаус». Мой отец написал в ответ, что он почти закончил книгу и хочет показать ее Ченселу. Он ничего не сказал об этом моей матери. Примерно через неделю отец получил хорошие новости. Поскольку он писал дневники для себя, там об этом упоминается не слишком подробно. Вот, послушайте:

«Я оторвался от машинки, чтобы снять телефонную трубку. Назвал свое имя. Какая потрясающая перемена пришла в мою жизнь! Скоро мне нанесут королевский визит. Его Величество приедет один. Я не должен никому говорить об этом, и если я нарушу это условие и проболтаюсь хотя бы жене, все рухнет. Должны присутствовать только Он и я. Великое событие произойдет через три дня. Не знаю, чего я ожидал, но ЭТО, ЭТО превосходит все ожидания».

— Ну, что вы об этом думаете? — Тайди поднял глаза на Нору.

— Все как у Крили Монка, — сказала Нора. — Визит был отменен?

— Вот последнее, что написал мой отец: «Отмена. Никаких объяснений. Я едва нахожу в себе силы подняться. Могу ли я продолжать работу? Есть ли у меня выбор? Нет у меня выбора, и как я могу продолжать, чувствуя себя подобным образом?»

— В точности то же самое случилось через несколько дней с Крили Монком. Вы думаете, это совпадение?