Убийство на Неглинной - Фридрих Незнанский

Александр Борисович быстро, в телеграфном стиле, передал содержание рекомендаций генерального прокурора, свои соображения по этому поводу, а также сообщил о только что состоявшемся телефонном звонке. Можно было принять два варианта решений: первое – спрятать семью, второе – позвонить Лысову и в обмен на обещание начать переговоры, скажем, не завтра, а послезавтра, убить, в свою очередь, снова двух зайцев: снять у Лысова возможное напряжение опасности, чтоб не скрылся, и отложить дальнейшие угрозы в свой адрес. А то, что они исходили в конечном счете от этого провокатора, было несомненно. Славка помолчал, переварил обилие вылитой на него одним махом информации, похоже, тоже закурил – Турецкий услышал характерное его пыхтение – и сказал, что последнее он бы лично поддержал. А почему действительно эта публика позволяет себе все что захочет, а нам как бы стыдно сказать неправду. Хрен с ним! Пусть думает, что пронял «важняка», напугал его. Тот, кто постоянно верит в свое могущество, пусть и сдыхает самоуверенным идиотом. Надо помочь ему.

– Я – за, – сказал Грязнов.

Турецкому осталось только пожелать другу приятных сновидений – если, конечно, кто-нибудь другой уже не ждет своей очереди, кляня при этом слишком болтливого абонента, без толку занимающего телефон начальника МУРа. Подумав об этом, Александр Борисович пожалел, что не посоветовал Грязнову на сегодняшнюю ночь отключить домашний телефон. Ну да, как же – по «сотовику» достанут! Но тут хоть избранные, не все подряд.

Турецкий загасил в банке окурок и набрал нужный номер. Жестяной голос Лысова он уже узнал сразу, без особой подготовки.

– Ну что, господин полковник? – начал он ленивым голосом. – Теперь вам моя семья не дает покою? Опять какой-нибудь муляж готовите?

– А, – отозвался Лысов. – Узнал вас, Александр Борисович. А семья при чем?

– Так вот, названивают, угрожают, надоедают. А я ведь никому телефона не давал. Как понимать?

– Не знаю. Как хотите, так и понимайте. Я-то вам зачем?

– А вы не поняли? Это ведь все по вашей милости. Не надо уж за полного-то дурака меня держать. Вы вот дергаетесь от нетерпения, а мне о серьезных вещах думать мешаете. О чем я после всего подобного должен думать? О том, чтобы семью уберечь или как выгодней для себя договор заключить? Ну?

– Что ж, логично.

– Ну и как будем жить дальше?

– А вам надо много времени для принятия верного решения?

– Не хочу врать, но… думаю, что послезавтра, скажем, мы могли бы поговорить всерьез.

– Завтра, – безапелляционно отрубил Лысов.

– Не выйдет, – парировал Турецкий. – Завтра у меня слишком много других, более важных дел. Я не имею в виду наших «евпатиев». Ими сейчас другие следователи занимаются. Ну, словом, завтрашний день забит до отказа. У генерального, скажу по секрету, пресс-конференция. Достали его уже правозащитнички! – Турецкий даже слегка хохотнул, демонстрируя свою открытость и искренность. – Зато на послезавтра готов дать вам карт-бланш: можете хоть сами назначить час. Во второй половине дня. Так вернее.

Лысов долго и напряженно молчал, размышляя над очередной какой-нибудь хитростью этого пройдохи Турецкого. Но, видимо, его все же подкупила искренность интонации следователя.

– Ладно, – согласился он, как отмахнулся, – тогда подъедешь… – «О, уже на „ты“! Наглеет!» – Позвонишь в три, а я скажу, куда подъехать. А может так случиться, что и вместе махнем в одно местечко. Все.

Он отключился, даже не выслушав возможных вопросов. Вот как их воспитывали! Ну как же – передовой отряд партии! Избранные… Так ничего и не поняли – до сегодняшнего дня. И не поймут. Не успеют!

НАРОД РАЗВЛЕКАЕТСЯ

«Гости съезжались на дачу…» Постой, это ведь, кажется, у Пушкина? Простая фраза, а такая привычная… Что-то там еще этакое было. Не мог же я забыть? Ведь читал когда-то. Любопытно, что меня тогда задело?…" Так размышлял, откинувшись на спинку заднего сиденья шестисотого «мерседеса», Игорь Юрьевич Белецкий, пока машина, миновав ворота, плавно катила к гостеприимно распахнутым дверям малого дома. У входа стоял Олег и приветствовал его легким покачиванием поднятой к плечу ладони.

«Гости съезжались на дачу… гости съезжались на дачу…» Черт возьми, вот же привязалось!"

– Привет, Олег! – Белецкий легко выскочил из машины, сладко потянулся, вскинув руки, и взбежал по ступеням. – Слушай, будь другом, пошли кого-нибудь в большой дом, пусть возьмут для меня в библиотеке томик Пушкина, в котором есть такое произведение – «Гости съезжались на дачу».

– Об что речь, Игорь Юрьевич! Ноу проблем! – Олег постарался не выдать удивления: за все время существования малого дома и своей в нем службы подобной просьбы он не слышал ни от кого. Ни разу. Хотя всем было известно, что в «Солнечном восходе» отличная библиотека, собранная в прежние времена. Гости, говорит, съезжались? Это дело понятное, их уже и понаехало, и еще ожидается. Сегодня просто наплыв. И каждому, как обычно, что-нибудь потребуется – свое, оригинальное. Девку там попрочнее да порезвее или кило осетровой икры, чтоб дамочке своей задницу намазывать, а потом слизывать… Есть и такой чудик – из Минтопэнерго, любитель, мать его… Но чтоб Пушкина!…

А гости продолжали съезжаться. Только вовсе не гости это были, а самые настоящие хозяева – и не дачи, не усадьбы, а жизни, которая через пень-колоду текла вокруг за стенами малого дома.

Вскоре после Белецкого подрулил на площадку Суров. Он любил водить машину сам и в этот раз приехал без шофера, хотя и знал, что придется выпить. К тому же он собирался вечером вернуться в Москву, не оставаться здесь ночевать, как большинство, чтоб потом сразу на работу – в Белый дом, на Старую площадь, в министерства, на Лубянку, на Огарева, да мало ли куда еще! Народ тут собирается разнообразный, но дружный. Чужаков не привечают. Блюдут интересы друг друга как свои собственные, поскольку известно: гуртом и батьку бить легче.

– Здравствуй, Олежка, – улыбнулся Суров.

– Наше вам, Влад Давыдыч.

– Ну как, пригодился мой спец?

– Нормально. Все починил, что надо. Толковый паренек.

– Да. Он мне нынче звонил, сказал, что просто потрясен твоей щедростью. Ты смотри, кадры мне не развращай! Небось подкинул ему какую-нибудь Люсеньку. Ах ты, проказник!

– Да не-е, – расплылся Олег в улыбке. – Я ему штуку баксов дал.

– Ничего себе! То-то я смотрю… А он обрадовался, говорит, если чего еще, на крыльях прилечу. Теперь понятно. Да, кстати, если снова потребуется, мне скажи. Его куда-то там посылают, не то в Плесецк, не то к казахам, на Байконур. Космические дела. Ну ладно, кто нынче?

– Да вот перед вами Игорь Юрьевич прибыл. Много уже собралось. Думаю, свободных номеров не будет. А вы с ночевой?

– Нет, попарюсь, разомнусь, ну, само собой, поговорим за жизнь.

– Значит, номер не нужен?

– Можешь пользоваться, – Суров весело хлопнул Олега по плечу и, словно забыв что-то, сбежал вниз, к машине, открыл дверь и, доставая оттуда свой кейс, нажал на клавишу мудреного устройства, смонтированного в опущенном и заблокированном подлокотнике заднего сиденья. На приборном щитке мигнула и погасла зеленая лампочка, сообщая, что запись пошла. Недаром же целых полдня трудился в машине Женя, устанавливая свою хитрую технику. А затем учил Влада, как обращаться с нею. Захлопнув дверь машины, Суров привычно «вякнул» брелоком.

– Чего это вы? – удивился Олег. Никто здесь не запирал машин.

– Ой! – засмеялся Влад. – Я уже совсем сдвинулся по фазе! – однако ключи кинул в карман и вошел в дом, помахивая кейсом.

По мере прибытия народ устраивался в привычных своих номерах, раздевался и в легких спортивных костюмах шлепал вниз, в сауну. А там уже разоблачался совсем, догола, одеждой служили хрустящие от крахмала и припахивающие морозцем большие полотняные простыни.

Влад ни о чем не должен был беспокоиться, ни на что не обращать внимания. Техника работала без него. Надо было только включить, а затем выключить, забрав машинку из-под крышки сливного бачка в туалете на втором этаже, в том номере, где обычно останавливался Суров. Но ведь он же сам только что сказал Олегу, что номер ему не нужен! Вот же глупость! Просто это от волнения.

Суров поднялся в свой номер, разделся и разбросал одежду по всем комнатам, то есть в спальне, небольшой гостиной, прихожей и, разумеется, в ванной. Выложил бритвенный прибор, поставил одеколон, – словом, придал номеру обжитой вид. Надо будет просто сказать еще раз Олегу, что это до вечера, не позже.

В туалете он отвинтил рукоятку сливного бачка, поднял фаянсовую крышку и увидел прилепленный к нижней стороне скотчем небольшой пластмассовый ящичек. И здесь следовало нажать на красную кнопку, после чего по всему зданию принимались «слушать» происходящее «жучки», «клопы» и прочие технические насекомые. Включив и эту систему, Суров поставил крышку на место. Хорош бы он был, если бы Олег успел кого-нибудь вселить сюда, а потом надо было бы искать повод напроситься к гостю и ни больше ни меньше, как в туалет сходить… Ну да, конечно, волнение. Суров чувствовал себя впервые не в своей тарелке. Надо было немедленно заставить себя успокоиться и ни на что не обращать внимания. Полностью отключиться – так советовал Женя, и он был прав – не для Сурова эта игра в шпионы. Но если в любой подобной игре конечной целью является обычный интерес, то в данном случае речь могла идти о самой жизни. Знал ведь, какие разговоры ведут посетители сауны, какими планами делятся, какие барыши иной раз подсчитывают! Такая информация смертельно опасна. А Сурову сегодня придется играть роль и некоего провокатора, подбрасывать вопросики, уточнять какие-то моменты… Брр-р! Даже спина похолодела только от одних мыслей…