Пикты и их эль - Алексей Федорчук

Морской конёк. Из Википедии

Не исключено, что встарь этих рыб заносило и в воды, омывающие Каледонию, где они привлекли внимание местных жителей своим необычным видом. Благодаря которому и стали объектом поклонения. Пережитки которого дошли до наших дней в виде образа кэльпи – водяной лошади шотландских сказок, способной принимать человеческий облик, от юной девушки с зелёными волосами до, напротив, прекрасного принца-соблазнителя и «юных девушек растлителя».

Так или иначе, но образ «пиктского зверя» встречается на памятниках, оставленных этим народом на протяжении всей его документированной истории. Ранние изображения его, как уже было сказано, вполне «реалистичны», поздние же – стилизованы до полной неузнаваемости.

Можно предположить, что образ этой безобидной рыбки и послужил тем центром кристаллизации, вокруг которого сплотились осколки разорённых войнами племён Каледонии, ставших пиктами – одним из самых свирепых народов Европы.

Несколько слов о христианстве

Возникает резонный вопрос, а как на религию пиктов повлияло христианство? Ведь будущая Шотландия оказалась одним из первых полей приложения сил ирландских миссионеров, роль которых в христианизации Северной Европы, включая и Русь Святую, до конца не оценена по сей день. Давайте посмотрим.

Первым проповедником христианства в землях скоттов и пиктов считается Святой Ниниан, деятельность которого традиция относит ко второй половине IV – первой половине V веков. Однако, даже если он и существовал в действительности (в чём имеются вполне обоснованные сомнения – только не у Агнес Мак-Кензи), практических результатов его миссионерство, видимо, не имело: следующий просветитель севера Британии, Святой Патрик, называет пиктов вероотступниками.

Вторая попытка христианизации пиктов связывается с именем Святого Колумбы. В отличие от Ниниана, это безусловно историческая личность, выходец из рода, давшего несколько верховных королей Ирландии, потомок Ниалла Девяти Заложников, того самого, который привёз на этот остров юного раба – ему суждено было стать Святым Патриком.

В результате одной из ирландских разборок Колумба покинул страну, отправившись в изгнание – добровольное или вынужденное. И развернул религиозную пропаганду сначала среди скоттов Даль Риады, король которой подарил ему остров Айону. На нём Колумба основал монастырь – в нём позднее на протяжении многих веков хоронили королей объединённого королевства скоттов и пиктов. Упокоился там и поминавшийся ранее Макбет – ни у кого из современников не было сомнений ни в законности его притязаний на трон, ни в том, что место это он заслужил своими делами. Но это, повторяю, совсем иная история...

А вот после этого Колумба отправляется проповедовать среди пиктов. Причём именно в то время, когда король Бриде объединил пиктов под своей властью – около середины 6-го века. Но вот что странно: источники в лице Бэды Достопочтенного сообщают об успехе миссии. В то же время Адамнан, автор жития Святого Колумбы, пишет лишь о том, что его герой пользовался уважением короля Бриде, но ни словом не упоминает о крещении самого короля, да и по части его народа тоже особо не распространяется. И не сохранилось никаких сведений ни об основанных Колумбой в землях пиктов церквах и монастырях, ни о поставленных им священослужителях.

Век спустя следующий известный христианизатор севера Британии, Аэдан из того самого Айонского монастыря, по просьбе короля Нортумбрии, Освальда (в последующем названного Святым), развивает успешную деятельность среди его подданных – англов. Но о миссионерстве его среди пиктов не сообщается ничего.

Конечно, живя в окружении христианизированных народов и вступая с ними в разнообразные контакты, в том числе и в династические браки, пикты со временем не могли не подвергнуться влиянию этой религии. Однако если даже ирландцы, народ, давший такое количество апостолов севера, были христианизированы очень поверхностно, то что говорить о пиктах, которых, как неоднократно говорилось, окружающие полагали дикарями и нечестивцами...

Так что широкие народные массы королевства пиктов, включая и знать, видимо, до самого конца существования его продолжали поклоняться своим богам (или богу – морскому коньку), придерживаться своих обычаев и исполнять свои обряды.

И вот тут мы вплотную подходим ко второй теме, вынесенной в общий заголовок этих очерков – к теме верескового эля.

Об их эле

Эль – второй персонаж и нашей истории, и сложившейся вокруг легенды, ничуть не менее важный, чем пикты. И вообще, значение этого напитка в описываемую эпоху, как мы сейчас увидим, переоценить трудно.

Представление второго персонажа

До сих пор в настоящем цикле много говорилось о пиктах – и ни слова не было сказано об их эле. Получается прямо как у Дениса Давыдова:

Жомини да Жомини, А об водке ни полслова.

Об водке ни полслова не будет и далее. Хотя и считается, что секрет перегонки Святой Патрик распространял вместе с христианской верой, но это из области агиографических чудес. На самом деле перегонку придумали арабы по причине запрета на питие вина, а в Европе она стала известна только после крестовых походов. Но вот об эле поговорить самое время.

Как я уже сказал в конце прошлого очерка, пикты на протяжении всей своей истории, скорее всего, придерживались в основном своих верований, обычаев и обрядов – вне зависимости от того, считали их окружающие язычниками или христианами. О верованиях нам остаётся только гадать. А вот кое-какие обычаи и обряды можно попытаться реконструировать по аналогии с кельтами, от которых они произошли, и с германцами, на протяжении всей своей ранней истории находившимися под сильным кельтским влиянием.

Так вот, неотъемлемой частью всех религиозных обрядов и кельтов, и германцев была... очень большая пьянка. На ней пили за мир и урожай, пили в память предков, пили за здоровье и удачу короля или иного представителя власти. Каковой, собственно, эту пьянку и возглавлял – не оттуда ли пошла присказка:

Если пьянку нельзя пресечь, её нужно организовать и возглавить.

Пили рогами и прочими изрядными ёмкостями, каждую поднесённую ёмкость полагалось опустошать. Иначе застольный разговор из плоскости «Сеня, ты меня уважаешь?» легко переходил в плоскость неуважения к богам и правителям. То есть недостаточно усердные возлияния трактовались как богохульство и государственная измена. А с другой стороны, если своими обязанностями организатора и главы пьянки манкировал правитель – это вполне могло послужить основанием для его свержения, и такие случаи в истории, например, древней Скандинавии, известны.

Ссылки на нездоровье, видимо, в расчёт не принимались – в полном соответствие с принципом советской номенклатуры:

Если нет здоровья пить – как же можешь руководить?

Вообще, скандинавские саги сохранили очень колоритные описания таких сакральных пьянок, подчас, как и все многолюдные попойки, приводивших к тяжёлым политическим последствиям. Например, в Саге об Эгиле Скаллагримсоне нежеланное участие последнего в сакральном пиру с обильными возлияниями в честь дис приводит к убийству им хозяина застолья и, в дальнейшем, к растянувшейся на десятилетия вражде его с норвежскими конунгами – Эйриком Кровавой Секирой и его женой Гуннхильд.

А в Хеймскрингле описан пир, устроенный датским конунгом Свейном Вилобородым в память о своём отце Харальде Синезубом (том самом, в честь которого назван интерфейс Bluetooth). На котором перепившиеся викинги из Йомсборга поклялись захватить Норвегию. Протрезвев наутро, они поняли, что наговорили лишнего – но за базар пришлось ответить, в конечном счёте – полным разгромом в морской битве с ярлом Хаконом.

Я ещё вернусь к вопросу, почему эти сакральные пьянки влекли за собой подчас столь тяжёлые последствия.

Кстати, если высоконравственные славянофилы и неоязычники полагают, что наши предки чем-то отличались в этом отношении от кельтов и германцев – они глубоко заблуждаются. Не зря же летопись приписывает князю Владимиру, будущему Святому, слова:

Веселие Руси есть питие.

Другое дело, что описаний пиров князей земли русской не было запечатлено в источниках, сравнимых с исландскими сагами по реализму и достоверности. А те, что дошли до нас, написаны церковнослужителями, склонными приписывать князьям умеренность, приличествующую христианам.

Хотя на самом деле и с введением христианства ничего не изменилось. Если сакральная сторона пьянки после этого как-то затёрлась, то политическая, как символ единения вождя с его людьми – дружиной и подданными, – пожалуй, даже стала ещё более выпуклой. В сущности, и скандинавская вейцла, и русское полюдье во многом сводились к тому, что правитель объезжал земли, признававшие его власть, и в каждой из них жители, в качестве проявления верноподданических чувств, устраивали для него большой сабантуй.