Ромовый дневник - Хантер Томпсон

Рулетку в основном окружали бальзаковские дамочки, и почти все они выглядели много старше, чем бы им хотелось. Освещение в игорных залах неизменно играет со стареющими женщинами злую шутку. Мигом выявляется каждая морщина на лице и каждая бородавка на шее; капельки пота между неразвитых грудей, волоски на вдруг обнажившемся соске, дряблые руки и запавшие глаза. Я с интересом наблюдал за их красными от свежего загара физиономиями, пока они тупо таращились на скачущий шарик и нервно щупали свои фишки.

Затем я вернулся к столу, где молодой пуэрториканец в белом костюме выдавал бесплатные сандвичи.

– Дело сделано, – сказал я ему.

– Си, – с важным видом подтвердил пуэрториканец.

Только я направился обратно к рулетке, как кто-то взял меня за руку. Это был Сала.

– Готов? – спросил он. – Двигаем дальше.

Мы проехали дальше по улице к отелю «Конда-до-Бич», но там казино оказалось почти пустым.

– Здесь пролет, – сказал Сала. – Заглянем по соседству.

По соседству располагался отель «Ла-Конча». Здесь народу в казино было больше, но атмосфера висела все та же – ощущение какого-то тупого неистовства. Примерно так чувствует себя человек, принимающий стимулятор, когда все, что ему на самом деле хочется, – просто поспать.

Невесть как я увлекся девушкой, которая заявляла, что она с Тринидада. К ее большим грудям отлично подходило плотное зеленое платье и британский акцент. Вышло так, что в какой-то момент я стоял рядом с ней у рулетки – а в следующий мы уже оказались на автостоянке, поджидая Салу, который тем же волшебным образом успел закадрить знакомую моей подружки.

Немалых усилий нам стоило забраться в машину. Сала казался возбужденным.

– К черту остальные снимки, – сказал он. – Завтра доделаю. – Тут он замялся. – Ну… а что теперь?

Никаких порядочных заведений, кроме Эла, я не знал, а посему предложил туда закатиться. Сала воспротивился.

– Там будет вся эта газетная шваль, – заметил он. – Они как раз сейчас закругляются.

Последовало недолгое молчание – а затем Лорейн подалась к переднему сиденью и предложила отправиться на пляж.

– Ночь такая чудная, – сказала она. – Давайте просто по дюнам покатаемся.

Я не смог удержаться от смеха.

– Да, черт возьми, – вырвалось у меня. – Давайте раздобудем рома и поездим по дюнам.

Сала что-то проворчал и завел мотор. Через несколько кварталов мы остановились у винного погребка, и он вылез из машины.

– Бутылку-то я возьму, – сказал он. – А вот льда у них наверняка нет.

– Наплевать, – откликнулся я. – Только бумажные стаканчики не забудь.

Чем ехать до самого аэропорта, где, по словам Салы, пляжи были безлюдны, он свернул у самого края Кондадо, и мы остановились на пляже перед участком жилой застройки.

– Здесь мы не проедем, – сказал он. – Почему бы не пойти искупаться?

Лорейн согласилась, но другая девушка заартачилась.

– Да в чем, черт возьми, дело? – возмутился Сала.

Девушка одарила его холодным взглядом и промолчала. Мы с Лорейн вылезли из машины, оставив Салу наедине с его проблемами. Затем мы прошли несколько сот ярдов по берегу, и меня стало глодать любопытство.

– Ты правда искупаться хочешь? – наконец спросил я.

– Конечно, – ответила она, стягивая платье через голову. – Всю неделю мечтала. Тут такая скучища – мы ничего не делали, а только все сидели, сидели, сидели.

Я разделся и стал смотреть, как Лорейн забавляется мыслью, снимать ей нижнее белье или не снимать.

– Зачем его зря мочить? – сказал я.

Она улыбнулась, отдавая должное моему совету, затем расстегнула лифчик и спустила трусики. Мы прошли к воде. Она была теплая и соленая, но волны оказались так велики, что ни мне, ни ей не удалось удержаться на ногах. Я решил было пробиться по ту сторону волн, но один взгляд на мрачное море заставил меня передумать. Тогда мы немного повозились в прибое, позволяя волнам себя сшибать. Наконец Лорейн направилась обратно к берегу, говоря, что совсем вымоталась. Я пошел следом, и, когда мы уселись на песок, предложил ей сигарету.

Мы немного поговорили, стараясь поскорее просохнуть, а затем Лорейн вдруг потянула меня к себе.

– Возьми меня, – настойчиво прошептала она.

Я рассмеялся и шутливо укусил ее за сосок. Лорейн застонала и схватила меня за волосы. После недолгой возни я перенес ее на одежду, чтобы не лип песок. Запах женского тела безумно меня возбуждал – яростно схватив Лорейн за ягодицы, я принялся толкать ее вверх-вниз. Она вдруг взвыла: вначале я подумал, что сделал ей больно, но тут же понял, что Лорейн испытывает сильнейший оргазм. Она пережила сразу несколько подряд, всякий раз испуская громкие стоны, прежде чем я ощутил неторопливое биение собственного оргазма.

Мы лежали там несколько часов, снова и снова принимаясь за дело, пока наконец не утихомирились. По-моему, за все это время мы не сказали друг другу и пятидесяти слов. Лорейн словно бы не требовалось ничего, кроме тесных объятий и оргазмических стонов – судорожной схватки двух тел в песке.

Меня по меньшей мере тысячу раз жалили «мимисы» – крошечные сикарахи, но укус как у доброй пчелы. Все в жутких волдырях, мы наконец оделись и заковыляли по пляжу к тому месту, где накануне оставили Салу с девушкой.

Обнаружив, что они уехали, я ничуть не удивился. Мы вышли на улицу и поймали такси. Я высадил Лорейн у «Карибе» и пообещал на следующий день позвонить.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Добравшись до работы, я поинтересовался у Салы, что приключилось с его девушкой.

– Ох, не говори, – пробормотал он. – Эта сука в истерику кинулась – пришлось уехать. – Он замялся. – А как твоя?

– Лучше не бывает, – ответил я. – Мы прошли с милю, а потом назад кинулись.

Сала с любопытством меня поразглядывал, а затем ушел в темную комнату.

Остаток дня я провел, перерабатывая тексты. Когда я уже собрался уходить, Тиррелл подозвал меня к своему столу и сказал, что завтра утром у меня раннее задание в аэропорту. Мэр Майами прибывал в семь тридцать, и я должен был туда явиться, чтобы взять у него интервью. Чем брать такси, я решил позаимствовать машину у Салы.

В аэропорту я опять увидел все тех же невысоких мужчин с заостренными чертами лиц – сидя у окна, они ожидали самолета из Майами.

Я купил за сорок центов номер «Таймс» и прочел про буран в Нью-Йорке: «Меррит-Паркуэй закрыта… четыре часа пробка… снегоуборочные машины на улицах… герой дня – водитель снегоуборочной машины со Стейтен-Айленд… мэр Вагнер был во всеоружии… все опоздали на работу…»

Я взглянул на яркое карибское утро – зеленое, ленивое, полное солнца – и отложил «Таймс».

Самолет из Майами прибыл, но никакого мэра на нем не оказалось. После настойчивых расспросов я выяснил, что визит отменен «по состоянию здоровья».

Я добрался до телефонной будки и позвонил в отдел новостей. Трубку взял Моберг.

– Мэра нет, – сообщил я.

– Чего? – рявкнул Моберг.

– Говорят, заболел. Писать не о чем. Что мне делать? – спросил я.

– Держись подальше от конторы, – посоветовал Моберг. – Тут такая буча поднялась. Двое сторожей вчера вечером руки себе поломали. – Он рассмеялся. – Теперь они тут собрались всех нас угрохать. Приезжай после ленча – тогда будет спокойнее.

Я вернулся в буфет и позавтракал – съел яичницу с беконом, несколько кусочков ананаса и выпил четыре чашки кофе. Затем, чувствуя сытую расслабленность и совершенно не тревожась о здоровье мэра Майами, вышел на автостоянку и решил навестить Йемона. Он дал мне ориентиры своего пляжного домика, но я оказался не готов к песчаной дороге. Она скорее напоминала просеку, прорубленную в филиппинских джунглях. Весь путь я проехал на малых передачах, слева было море, а справа – громадное болото. Минуя целые мили кокосовых пальм и деревянных лачуг, полных безмолвно глазеющих аборигенов, я то и дело вилял, чтобы не наехать на кур и коров, давил сухопутных крабов, одолевал на первой передаче глубокие лужи затхлой воды, дергался и подпрыгивал в колеях и выбоинах, впервые со времени отъезда из Нью-Йорка чувствуя, что и впрямь прибыл на Карибы.

Косое утреннее солнце придавало ярко-зеленым пальмам золотистый оттенок. Белое сияние дюн заставляло меня щуриться, пока я тащился по колее. От болота поднимался серый туман, а перед лачугами негритянки развешивали на планчатых изгородях выстиранное белье. Внезапно навстречу мне попался красный пивной грузовик, доставлявший товар в торговую точку под названием «Эль-Кольмадо-де-Хесус-Лопо», миниатюрный магазинчик под тростниковой крышей, расположенный на поляне у дороги. В конце концов, после сорока пяти минут адской, первобытной езды, в поле зрения появилось нечто похожее на сектор бетонных домишек на краю пляжа. Согласно ориентирам Йемона это было именно то, что требовалось. Я свернул и проехал еще ярдов двадцать по пальмовой рощице, пока не остановился у дома.