Кули. Усадьба господина Фуада - Адам Шафи Адам

На лице Тиндо появилась натянутая улыбка. Придав своему голосу дружескую интонацию, он завел разговор о трудностях жизни, стараясь вовлечь Рашиди в откровенную беседу и убедить его, что деньги, которые он зарабатывает, не так уж плохи для молодого парня, у которого нет ни жены, ни детей. У дома Ливингстона они расстались, и каждый пошел своей дорогой.

На следующий день, придя на обычное место возле кинотеатра, Рашиди увидел, что там уже стоит Фарджалла, который всегда приходил последним.

— Как дела, Фарджалла? — поприветствовал его Рашиди.

— Нормально.

— Вижу, ты сегодня первый. Даже меня обогнал. — Рашиди пригласил Фарджаллу выпить кофе, но тот отказался, сказав, что завтракает дома.

— Знаешь что, — вдруг начал Фарджалла, — я пришел сюда так рано, чтобы поговорить с тобой с глазу на глаз. То, что ты сказал вчера о нашей работе и о деньгах, которые мы получаем, очень правильно. Мы все так считаем и уже давно собираемся сказать об этом старику Тиндо, но боимся, что он нас за это в порошок сотрет.

— А что, разве старик Тиндо сам не хотел бы зарабатывать больше?

— А он и так получает гораздо больше, чем мы, даже если не считать остаток, который он каждый день присваивает себе. Ходят слухи, что его частенько видят у дома нашего хозяина, — с негодованием сказал Фарджалла. — Этот старик…

Но не успел он закончить фразы, как увидел направляющегося к ним артельщика и быстро сменил тему разговора.

— Ну что, ребята, уже готовы? Нынче у нас много работы, — сказал Тиндо, криво усмехаясь.

— Что за работа?

— Нужно забрать с причала цемент. В Мазизини строят дома для белых. Весь цемент должен быть отгружен им сегодня.

Как только все были в сборе, грузчики поспешили в порт, где, не теряя ни минуты, приступили к работе. В тот день им действительно пришлось попотеть. Они работали без отдыха до шести часов вечера. Им даже не удалось пообедать, если не считать съеденной на ходу вареной маниоки, купленной в Дараджани.

Машаву даже испугалась, увидев возвратившегося с работы сына. Его одежда была испачкана больше обычного, а лицо побелело, как у исполнительницы нгомы-килуа[13].

— Что случилось?

— А-а, — махнул рукой Рашиди, — цемент.

— Ты очень устал, сынок? — спросила Машаву сочувственно.

— И не спрашивай, мам. Не только устал, но и умираю от голода, с утра почти ничего не ел, — как бы в доказательство своих слов Рашиди похлопал себя по животу. — Ужин готов?

— Да, я приготовила его сегодня пораньше. Возьми в шкафу.

Рашиди тут же пошел на кухню и жадно набросился на еду. Поев, он завернулся в шуку, которую вот уже много дней ему никак не удавалось выстирать, и, выйдя из дома, сел на деревянный чурбан у входа. Тревожные мысли одолевали Рашиди: "Мама очень постарела, и я сам должен следить за хозяйством… Нужны деньги, а их нет, хоть я и работаю целыми днями… А, ладно, будь что будет". Он вспомнил афиши, которые видел каждый день у кинотеатра. "Да, в воскресенье надо сходить в кино", — решил он. Рашиди давно собирался туда, но сначала он искал работу, а потом, когда стал грузчиком, так уставал, что никуда не выходил по вечерам. Сейчас он понемногу начал привыкать к своей работе и уставал меньше, чем раньше. И вдруг он подумал о Фарджалле и об утреннем разговоре у кинотеатра: "Да-а, старик Тиндо, оказывается, не так уж прост. Я-то думал, что это почтенный и добропорядочный человек…"

Со временем Рашиди стал опытным грузчиком. Его хорошо знали в порту. Он познакомился даже с Рамджу, мимо которого грузчики старика Тиндо частенько проезжали со своей тележкой. Индиец заприметил Рашиди еще с тех пор, как тот впервые пришел к воротам порта наниматься на работу, и сейчас при встрече здоровался с ним.

Хотя Рашиди уже долго работал в артели Тиндо, он так и не смог полюбить это дело. Ему больше нравилась работа кули, которые бывали на всех заходящих в порт кораблях, а Рашиди мог любоваться ими лишь издали. И всякий раз, встречая знакомых кули, он спрашивал, нельзя ли устроиться на работу к ним в порт. Ему надоело бегать с тележкой по городу, словно ослу в упряжке.

Как-то за обедом Рашиди сказал Фарджалле:

— Сегодня после работы я снова хочу поговорить с Тиндо о том, чтобы нам увеличили плату. Ты как, поддержишь меня?

— Я бы тебя, конечно, с удовольствием поддержал, но ведь старик Тиндо…

— Он один, а нас много. Что, ему будет плохо, если нам увеличат плату? Давай попробуем — что он нам может сделать? Ну, выгонит с работы. Найдем другую.

— Ладно, — сказал Фарджалла.

После обеда Рашиди и Фарджалла тайком от старика Тиндо познакомили остальных грузчиков со своим планом. Когда рабочий день закончился и грузчики сели кружком, чтобы поделить заработанные деньги, Рашиди вдруг переглянулся с Фарджаллой и сказал:

— Дядя Тиндо, мы хотим с тобой поговорить.

Тиндо вздрогнул.

— Я вас слушаю.

— Вот что, дядя Тиндо, — начал Рашиди, — мы давно с тобой работаем и относимся к тебе как к отцу. Но мы считаем несправедливым, что за такую тяжелую работу мы получаем так мало.

— Парень прав, — поддержал Рашиди Фарджалла.

Тиндо с удивлением посмотрел на него: этого от Фарджаллы он не ожидал. Фарджалла работал у него уже четвертый год и всегда был тихим и покорным.

Остальные грузчики тоже встали на сторону Рашиди.

— Мы согласны с ним! Согласны! — заговорили они разом.

Старику Тиндо нечего было сказать. Он со злостью посмотрел на Рашиди. Ему было ясно, что все исходит от этого молодого упрямца, которого он сам в свое время взял на работу.

— Вы же знаете, что от меня ничего не зависит. Давайте все вместе сходим к хозяину и поговорим с ним, — начал хитрить Тиндо.

Все согласились. Было решено, что пойдут трое: Тиндо, Фарджалла и Рашиди.

После этого разговора старик Тиндо не захотел идти домой вместе с Рашиди. Сославшись на то, что ему нужно еще кое-куда зайти, он ушел один. По дороге он ругал себя за то, что взял Рашиди в артель. В тот же вечер он пошел к хозяину Морарджи и рассказал ему обо всем. Не говоря ни слова, Морарджи протянул Тиндо десять шиллингов, которые тот с благодарностью принял.

— Это ничего, — успокоил он артельщика, — приведи их ко мне завтра вечером.

Подобострастно улыбаясь, Тиндо начал кланяться. Он был рад, что оказал хозяину услугу и вызвал его расположение.

На следующий день старика Тиндо будто подменили. Он не шутил и не балагурил, как обычно, а лишь отдавал короткие приказания. После работы он снова ушел домой один, договорившись с Рашиди и Фарджаллой, где и когда они встретятся, чтобы идти к Морарджи.

Парадные двери особняка Морарджи в Хурунзи были распахнуты, просторная гостиная залита электрическим светом. Морарджи беседовал там со своим приятелем, тоже индийцем. Оба в длинных белых рубахах из тафты полулежали на мягких подушках. Перед Морарджи стоял большой красивый сундук из тикового дерева.

У дверей грузчики замешкались, не решаясь войти, но Рашиди решительно переступил порог. За ним последовали Фарджалла и старик Тиндо.

— Что вам здесь нужно? — грубо спросил Морарджи.

— Хозяин, вы назначили нам встречу на сегодняшний вечер, — проговорил Тиндо, замирая от страха.

Морарджи заговорил с приятелем на своем языке, и они беседовали довольно долго, не обращая внимания на грузчиков, которые стояли в дверях и терпеливо ждали. Наконец Морарджи посмотрел на посетителей.

— Кому из вас не хватает денег? — грозно спросил он. — Тебе? Или, может, тебе? — он указал пальцем сначала на Рашиди, потом на Фарджаллу.

Фарджалла стоял, боясь пошевелиться, и молчал. Заговорил Рашиди:

— Да, хозяин. Мало денег платишь. Нам не хватает.

— Вам тоже не хватает? — спросил Морарджи, обращаясь к Тиндо и Фарджалле. Те как в рот воды набрали.

— Если тебе не хватает денег, — издевательски проговорил Морарджи, — пойди и поищи другую работу, где тебе будут платить больше. — Затем он повернулся к Тиндо: — А ты больше не бери его на работу. Все! Уходите!

— Понял, что значит слишком много мнить о себе? — насмешливо спросил Тиндо, когда они вышли на улицу.

Глава V

Прошло два месяца, прежде чем Рашиди снова нашел работу. Это не значит, что все это время он сидел сложа руки. Напротив, он делал все, чтобы куда-нибудь устроиться, но, к сожалению, безуспешно. А жить становилось все труднее: Машаву сильно постарела и уже не могла приторговывать тушеными овощами, что раньше приносило хоть какой-то доход. Питались они теперь совсем скудно, а за жилье платить и вовсе перестали. Владелец хибары пригрозил, что, если они в ближайшее время не заплатят, он выкинет их на улицу.

— Рашиди, сынок, — сказала Машаву однажды вечером. — Хозяин дома сердится, что мы ему не платим, а где взять денег, и ума не приложу. Ты сам-то что думаешь?