Отель «Толедо» - Анна Малышева

– Мне, конечно, будет трудно отказаться от всех этих привычных удовольствий… – Александра сердечно обняла старого приятеля. – Но я постараюсь вести себя хорошо: пустые бутылки сдавать в супермаркетах, а чеки жертвовать на благотворительность. Как я вам завидую – впереди Италия! Надолго? Что конкретно будете делать?

– Реставрируем фрески и лепнину в одном особняке, который пойдет на продажу… Хотя я бы не стала рисковать – судя по фотографиям, там все еле держится, включая сами стены! Одно тронешь, другое посыплется… – Диана подтянула рукав куртки и с тихим возгласом взглянула на часы. – Ох, пора ехать! Месяца на два как минимум мы исчезнем. Можешь тут остаться хоть до весны.

– Визы не хватит, да и…

Александра запнулась. Ей вовсе не хотелось посвящать друзей в детали своей поездки, тем более что они не были знакомы с Надеждой. Кроме того, после перелета, когда Александра оказалась лицом к лицу с действительностью, все планы, которые художница строила последние недели, представлялись ей провальными. Надежда была жива и просила о ней не беспокоиться. Она планировала некую важную сделку. В ее равнодушии к прежней жизни не было, в сущности, ничего из ряда вон выходящего. Александре были известны случаи, когда люди, уезжавшие из дома надолго и резко меняющие обстановку, теряли всякий интерес к тому, без чего раньше себя не мыслили. «С глаз долой – из сердца вон! – сказала себе Александра, следя за тем, как Юрий выносит из особняка последнюю картонную коробку и устанавливает ее на заднем сиденье машины. – В конце концов, человек может просто устать. Да и Сергей мог далеко не все мне рассказать. Кто знает, что там у них произошло… Вот скрывал же он до последнего момента, что Надя звонила в октябре! Мог скрыть и что-то еще!»

– Даже кофе не успели выпить! – с сожалением проговорила Диана, передавая ключи гостье. – Когда будешь уезжать, отдай ключи Лиз. Да, я тебя не спросила, ты-то в Амстердам по работе?

– По личному делу, – уклончиво ответила Александра.

– Рада за тебя! – несколько невпопад ответила приятельница. Было заметно, что мыслями она уже очень далеко. – Но на День Святого Николая ты все-таки останешься? Смотри, не пропусти, когда на Дамрак привезут елку!

Спустя минуту художница уже махала вслед удалявшейся машине. У входа в парк автомобиль свернул налево и скрылся из виду. Александра подбросила на ладони ключи. Она приняла решение немедленно зайти в отель, где Надежда оставила ей письмо. Отель находился в нескольких минутах ходьбы, неподалеку от той крошечной кондитерской, где она завтракала. Направляясь к вилле на Конингслаан, Александра прошла мимо его подъезда, но решила не задерживаться, чтобы не разминуться с друзьями. Теперь спешить было некуда. Она развернулась и медленно, с наслаждением вдыхая влажный утренний воздух, направилась в обратный путь, в сторону Виллемспарквег.

Это был скромный трехзвездочный отель, без флага над входом, без навеса у подъезда, с крошечной латунной табличкой над кнопкой звонка. Он занимал здание довоенной постройки, и серый фасад с огромными окнами ничем не отличался от таких же фасадов слева и справа. У входа в деревянной бочке дрожал на ветру молоденький кустик букса. На одной из веточек поблескивал красный шарик с бантиком – предвестник близких рождественских праздников. Александра потянула на себя тяжелую дверь и вошла в тесный холл, застеленный красным ковром. Почти немедленно за входной дверью начиналась крутая лестница с узкими ступеньками, также покрытая ковром, прижатым к ступеням латунными прутьями. Александра поднялась по ней и оказалась в гостиной, где располагалась стойка портье.

В этот утренний час в гостиной было многолюдно. Обстановка напоминала семейное кафе с артистическим уклоном. Несколько столиков, за которыми завтракали постояльцы, картины современных художников на стенах, многочисленные горшки с цветами, маленькие собачки, азартно играющие с мячиком на ковре… Окна, выходящие на улицу и во внутренний двор, как почти везде в Амстердаме, представляли собой скорее витрины. То, почему в домах старой постройки проектировались окна такого гигантского размера, становилось понятно при первом же взгляде на крутые узкие лестницы, по которым невозможно было поднять ни мебель, ни в случае необходимости больного на носилках или гроб. Доставка подобных грузов осуществлялась с помощью наружной лебедки, украшавшей фасад здания на коньке крыши. Такая же лебедка торчала и на кровле отеля. Лифта здесь не было. Комнаты, по отзывам Надежды, отличались спартанской обстановкой и крошечными размерами. Правда, по цене хостела постоялец получал отдельный номер и собственный санузел с душем. Это был во всех смыслах старый отель с чисто голландским пониманием комфорта, который заключается в удобной постели, льняном белье, дружелюбном отношении и умеренной цене. Роскоши здесь не было и в помине. Надежда от души рекомендовала его всем московским знакомым, в том числе и Александре. Правда, художница ни разу здесь не останавливалась, но всегда отмечала взглядом вывеску, если проходила мимо.

Александра подошла к стойке, за которой возился у кофемашины молодой человек. Когда он обернулся, женщина поздоровалась, сообщила, по какому поводу пришла, и чтобы удостоверить свою личность, предъявила загранпаспорт. Портье вытащил из-под стойки картонную коробку и перебрал лежавшие в ней бумаги.

– Да, вам есть письмо! – Он положил перед Александрой конверт. – Вот, пожалуйста!

Александра взяла запечатанный конверт, оказавшийся таким легким, словно внутри ничего не было. На нем были написаны ее имя и фамилия – латинскими печатными буквами, очень крупно. Она чувствовала смутный страх перед этим невесомым конвертом, хотя причин для этого не было после того, как Надежда позвонила домой в октябре. «Я сделала глупость!» – в который раз подумала Александра, глядя, как портье относит чашку кофе пожилой даме за столиком у окна.

– Скажите, когда оставили письмо? Давно? Недавно? – спросила Александра, когда молодой человек вернулся за стойку. – Это можно узнать?

Оказалось, парень – новичок, работает в отеле второй месяц да и приходит всего на несколько часов в день.

– При мне письмо точно не оставляли… – Портье вытянул шею, разглядывая через стеклянную дверь спускавшегося по лестнице постояльца. Они обменялись приветственным кивками, после чего парень вновь повернулся к Александре: – Если вы зайдете вечером, после шести, здесь будет сама хозяйка. Она точно все знает. Не желаете чашку кофе? Может быть, чаю? Это бесплатно, мы угощаем всех наших друзей!

И хотя фраза была дежурной, полагавшейся по должности, улыбался молодой человек очень искренне.

Александра поблагодарила, попросила кофе и прошла к столику у окна, который как раз освободился. Супружеская пара средних лет, разговаривая по-немецки, навьючивала друг на друга рюкзаки, готовясь к выходу в город. Художница едва разминулась с ними, протискиваясь в тесный угол. Она вежливо рассмеялась, когда со второй попытки им удалось разойтись. Но никакого веселья Александра не ощущала. Легкий конверт жег ей пальцы. Именно для того, чтобы его вскрыть, она и приехала на последние деньги в Амстердам. Ее никто не звал на помощь, ей нечего было рассчитывать здесь на верный заработок. Более того – в Москве остались несданные заказы, отменилось ее участие в одном перспективном аукционе. Нужно было срочно, и уже окончательно, определиться с тем, куда перевозить вещи из мастерской. Александра очень боялась, что, возвратясь домой, найдет лишь груду строительного мусора, раздавленного гусеницами бульдозера. Этот кошмар снился ей уже не раз, и просыпаясь, она долго не могла прийти в себя от щемящего чувства грядущей бездомности.

И вот все эти реальные проблемы, требовавшие неотложных действий и решений, перевесил один тоненький конверт, в котором на ощупь ничего и не было. Александра уселась, положив конверт перед собой, и стала смотреть в окно, за которым зябло на ветру старое узловатое дерево, искривленное, словно страдающее ревматизмом. Погода, как всегда в Амстердаме, внезапно испортилась – ясное спозаранку небо мгновенно затянули темно-серые тучи. Собирался не то дождь, не то снег, не то все сразу.

Портье поставил на столик чашку черного кофе, и Александра сделала первый, обжигающий глоток. Тянуть дальше было невозможно. Она взяла конверт, осторожно надорвала его и убедилась, что внутри все-таки вложен лист бумаги.

Там оказался изрядно измятый лист бумаги. Александра поспешно развернула его. Письмо заключалось в одной надписи, сделанной по-русски, в самом верху листа, как заголовок, крупными, далеко расставленными друг от друга печатными буквами.

И это было все. Ни обращения, ни подписи, никаких объяснений. У женщины сильно закружилась голова, и виной тому был вовсе не хронический недосып. Она испытала настоящее потрясение, прочитав короткое послание, лишенное каких бы то ни было эмоций. «Отель «Толедо»… Впервые слышу такое название! Этот ведь называется совсем иначе! И это все, что Надя хотела мне передать?!»