Свободный мужчина - Камилла Хенкинс

— И не преминула воспользоваться ситуацией, — тихо произнес Джейкоб.

— Да. — Артур с трудом сглотнул. — Очень скоро родилась Вайолет. Мачеха с самого начала невзлюбила Джину. Отец-то старшую дочь просто обожает, но он никогда ее по-настоящему не понимал, как в свое время не понимал и ее мать. А Сара при нем ведет себя очень осторожно, зато при нас с женой не слишком стесняется. Не сказать, что она обращается с падчерицей жестоко, но она никогда ее не любила и не заботилась о ней, как о родной дочери. А в довершение всего Джина оказалась во всем удачливее сестры. Вы ведь видели фотографию — второго такого прелестного ребенка не сыскать! И в школе она блистала, и с пеленок проявила способности к танцам. Это я настоял, чтобы ее отдали в балетную студию в память о матери: та тоже отличалась большими способностями, но не стала их так упорно развивать.

— Выходит, мачеха не столько ревновала падчерицу к мужу, сколько просто невзлюбила за то, что Джина во всем превосходила ее родную дочь, — сказал Джейкоб.

— Боюсь, что так. Джину все считали необычайно одаренным ребенком. Сара видела, что сравнение девочек отнюдь не в пользу Вайолет. А та, глядя на мать, тоже невзлюбила сестру, хотя, думаю, если бы не Сара, они бы подружились.

— Неужели отец Джины не вмешался и не положил этому конец? — изумился Джейкоб.

Артур покачал головой.

— Сара очень умна. Внешне она всячески демонстрирует, что гордится успехами Джины, но в душе, надо полагать, кипит от ярости. Она спала и видела, что падчерица наконец подпишет контракт и уедет, а тут такое разочарование. Очень, очень печально все вышло.

— Как жаль, что я ничего не знал. — Тогда бы я воздержался от многого, что сказал девушке, подумал Джейкоб.

— Наверное, я бы рассказал рано или поздно, но у вас и своих проблем хватает, — отозвался Артур.

— Ваша племянница очень несчастна.

Спорить было бессмысленно.

— Она старается как может, но ей требуется время.

— И что она теперь собирается делать? — спросил Джейкоб. — Преподавать? Представляю, как тяжело смириться с подобной переменой.

— Не то слово. Ведь до сих пор все ее обучение было направлено на выступления.

— По-моему, Джина не создана быть гувернанткой, — заметил Джейкоб. — Она так и бурлит от эмоций. А я искал женщину тихую и непритязательную, которая не будет тяготиться жизнью в глуши, вдали от поклонников и городских развлечений.

— Согласен. Я тоже не считаю, что Джина создана для роли гувернантки. Но она дала ясно понять, что хочет на время удалиться от мира балета.

— И на какое именно время? — в свойственной ему прямой манере поинтересовался Джейкоб.

— Кто скажет? — В голосе Артура Дойла звучало искреннее волнение за судьбу племянницы. — Думаю, Джина до сих пор переживает горечь и разочарование так, словно все произошло только вчера. Но в одном она права. Она и впрямь чудесно умеет обращаться с детьми. Во всяком случае, умела до этого несчастного происшествия. Была в ней этакая особая искорка, задор. Лично меня больше всего печалит то, что бедняжка потеряла чуть ли не всю былую уверенность в себе, в своих силах.

— После аварии она стала очень пугливой?

— В каком-то отношении, пожалуй, да. Раньше Джина очень сильно зависела от отца финансово, ведь все эти занятия и обучение — весьма дорогое удовольствие. Я бы внес свою долю, но Росс мне спасибо не сказал бы. Мы, надо признаться, не слишком с ним ладим. Отец ее и слышать не хочет, чтобы она жила отдельно. Но Джина мне сегодня сообщила, что твердо намерена уехать.

— Единственно возможное решение в такой ситуации. И куда она поедет? — спросил Джейкоб, прищурившись.

— Куда ей вздумается. Мы с Марго ее поддержим. Джина — наша главная отрада и утешение. Она озарила нашу жизнь светом. Правда, схватка с отцом ей обеспечена. Он из тех, кто считает, что все должно идти под его чутким руководством и полным контролем. — Артур наконец дал выход своей обычно подавляемой неприязни к мистеру Уайту.

— Однако контроль над собственной жизнью он в какой-то момент все же утратил.

Артур кивнул.

— Да. Подумать только, ведь практически любая другая молодая женщина стала бы Джине куда лучшей матерью, чем Сара! И в каком-то отношении Вайолет тоже, хотя на родную дочь Сара не надышится. А в сущности, калечит жизнь собственному ребенку.

— Тогда Джине и впрямь крупно повезет, когда она наконец оттуда вырвется.

Именно в этот миг Джейкоб Стенли и принял решение.

По дороге домой Джина заехала в один из городских парков и битый час бесцельно бродила по аллеям. Честно говоря, она просто-напросто оттягивала момент возвращения домой — уж больно гнетущая там царила атмосфера! Семья давно четко разделилась на два лагеря: Джина с отцом и Сара с Вайолет. Росс Уайт никогда и не думал скрывать, что любит старшую дочь гораздо сильнее, чем младшую. И видит Бог, страдала от этого не только Вайолет!

Сознание своего особого положения отнюдь не грело Джину: не оно ли навлекло на нее нелюбовь мачехи и единокровной сестры? А ведь Джина ни разу даже не пожаловалась отцу на то, что ее обижают. Ни разу не воспользовалась привилегией любимицы для того, чтобы внести раздор между мужем и женой или поссорить отца с Вай. Правда, благодарности мачехи этим она все равно не снискала. Теперь, когда Джина выросла, Сара все меньше стеснялась в словах и постоянно отпускала шпильки в адрес падчерицы. Разумеется, когда поблизости не было мужа.

Едва Джина поднялась по ступеням их огромного особняка и вошла в холл, на нее навалилась привычная гнетущая тоска, тяжелая, мерзкая, ложащаяся на плечи физически ощутимым грузом. Подумать только — чтобы родной дом стал тюрьмой!

Джина отчаянно старалась не дать этой тоске поработить себя. Ну да, конечно, очень печально, что в тяжелый для нее час родные не поддержали ее, но ведь есть еще дядя Артур, и Марго, и множество друзей. Только вот все эти друзья по большей части сами танцоры, Их карьеры продолжаются, а ее рухнула в одночасье!

Девушка была рада тому, что сумела пробраться к себе, не встретив по дороге мачеху. Хотя бы ненадолго удалось отсрочить очередную порцию плохо завуалированных оскорблений. Однако в ее спальне уже кто-то был.

За туалетным столиком перед зеркалом сидела Вайолет. Вытащив шкатулку с украшениями сестры, она примеряла ее любимые серьги — тонкие серебряные нити с прозрачными голубыми сапфирчиками, изображающими капельки дождя. Застигнутая врасплох, она вскочила на ноги.

— Эй, что это ты тут делаешь? — Джина старалась не давать воли раздражению. Вайолет постоянно брала у нее то что-нибудь из одежды, то украшения, хотя своих вещей у нее было не в пример больше и она терпеть не могла делиться сама.