Свадебное платье мисс Холмс - Наталия Миронина

Ко всему прочему у меня была тайна – я не хотела выходить замуж. Тяжелые, жестокие и скандальные отношения родителей отвратили меня от семейной жизни. Мне казалось, что рано или поздно между людьми возникнет то самое озлобление, которое может привести к распаду, если не семьи, то к распаду отношений. Какой смысл начинать, если может так все закончиться?! Этот дурацкий вопрос-опасение не давал мне покоя, а самое главное – делал меня очень недоверчивой к людям, к проявлению мужской доброжелательности. Любые попытки мужчин завязать со мной более близкие отношения делали меня настороженной.

– Чем лучше я к тебе относился, тем больше у меня было уверенности, что я делаю тебе плохо. Это странно, тебе не кажется?

Так сказал один мой любовник перед нашим окончательным расставанием. Я не нашлась, что ответить, он был прав, я была не права, но внутреннее устройство мое было именно таковым.

– Ты просто его не любила. И очень жаль. Он хороший, добрый и к тебе относился очень нежно. – Моя сестра Лида была огорчена нашим расставанием. Сестра была мягче характером, трепетна душой и считала, что семья – это главное, что может быть у человека.

– У меня мечта, – сказала как-то она. – Я хочу, чтобы у меня было много детей. Нет, не так, чтобы подгузники не успевать менять, а так, чтобы каждый следующий малыш был в радость. Еще я хочу, чтобы у тебя была такая же семья – муж и несколько детей. И чтобы наши семьи, наши дети, наши мужья и все остальные родственники дружили. Понимаешь, чтобы это была одна семья! Самая настоящая. Чтобы мы приходили друг другу на помощь, чтобы поддерживали, чтобы выручали, чтобы проводили все праздники вместе, встречались по выходным, устраивали поездки…

– Лида, семья – это не отряд бойскаутов. Это более сложная организация. И нельзя требовать, чтобы все были как один. Вдруг кому-то из членов семьи твоя схема не подойдет. Я даже знаю, кому она не подойдет. Тебе. – Лида обиделась на то, что я сравнила ее модель счастья с бойскаутским движением. – Представь себе, мне сложно, когда вокруг меня более трех человек. Но это, конечно, не отменяет родственной взаимовыручки. – Я смягчила ситуацию. Тем более что желание Лиды было очень объяснимым – она, как я уже говорила, жила без подруг и друзей. Это чувство одиночества очень ранит. Я же пребывала в «ножницах» – одиночество мне нужно было для борьбы за жизнь. Я сама себе воин, сама себе командир, моя воля и характер проявлялись именно тогда, когда я в одиночку старалась решить сложные задачи. Присутствие кого-то, кто пытался помочь мне, только раздражало и сбивало с толку. С другой стороны…

– С другой стороны, Анастасия, перестань капризничать. Вокруг тебя столько мужиков вертится, а ты как принцесса…

– Почему как принцесса?

– Потому что ты их не замечаешь даже. А ты попробуй, обрати внимание…

Легко дать такой совет, нелегко изменить себя.

Переезд Лиды обозначил новую веху в нашей жизни. Отныне мы порознь, отныне заботиться о ней будет ее муж, а я должна держать дистанцию и не влезать в семейную жизнь.

Претворять в жизнь свои идеи Лида начала почти сразу же.

– Я УЗИ сделала! Говорят – двойня! – Голос на том конце города ликовал.

– Лида, я суеверная. Меня учили не радоваться прежде времени, – наставительно пробурчала я, но в глубине души ликовала так же. Семья Боярцевых пускала московские корни.

Глава 4

«Сюзи Менкес нам не указ!»

Близнецов назвали «оригинально» – Саша и Маша. Лида была в восторге от своего материнства. Ежедневно по телефону я выслушивала многоминутные отчеты о качестве грудного молока и количестве испачканных подгузников. Укладывая грудных близняшек спать, Лида звонила и осведомлялась:

– Настя, а как ты думаешь, если отдавать в детский сад, то лучше, наверное, с образовательным уклоном? Например, с английским языком?

– Лида, они у тебя по-русски еще не разговаривают. Какой английский? Ложись, отдохни, пока они спят. Тебе силы нужны, а ты морочишь себе голову тем, что еще будет не скоро.

Лида соглашалась, но я чувствовала, что эта жажда деятельности, которая не имела выхода в последние месяцы беременности, не дает ей покоя. И еще я заметила, что с появлением детей Лида вдруг стала бояться, что что-то не успеет сделать.

– Настя, ты помнишь, что мы с тобой должны открыть дом моды? Это остается в силе. Деньги не тратим, копим, набираемся опыта. Через год, другой – мы это сделаем.

– Я помню, но сейчас главное – близнецы.

– Да, но я все равно думаю над этим, у меня есть уже целый план.

Однажды я этот план увидела. В аккуратно разлинованной тетради были подробно описаны все этапы развития швейного бизнеса. Там приводились цифры, примеры, там имелись расчеты. Там было даже описание моделей платьев с рисунками, которые предназначались для продажи.

– Ты же хотела шить на заказ? – удивилась я.

– Мы и будем шить на заказ, но всегда должна быть пара платьев уже готовых, которые купят те, кто спешит.

– Лида, ты же говорила, что не умеешь считать, что не умеешь планировать? Как и когда ты это все написала? – Я была удивлена – передо мной лежало готовое ТЭО для проекта «Дом моды».

– За три месяца до родов. И я, кстати, просто дополнила, что было написано мной раньше.

– Отлично. Готовая инструкция, готовый рецепт…

Однажды рано утором Лида примчалась ко мне на работу. Извинившись, я уединилась с сестрой в переговорной.

– Что стряслось?! Кто остался с детьми?! Почему ты здесь? – Я так разволновалась, что даже не могла остановиться и задавала один вопрос за другим.

– Настя. – Лида была очень серьезной. С таким лицом она говорила о наших родителях и своих детях. – Настя, ты должна устроиться на работу в одно очень интересное место.

Я онемела. Моя младшая сестра удивляла меня все больше и больше.

– Я бы устроилась сама, но – дети. Я выпадаю из деловой жизни года на два, если не больше. Нет, конечно, я не буду сидеть сложа руки, я буду шить, буду подрабатывать, будем докладывать в нашу копилку деньги. Я буду следить за всем, что происходит в мире моды… Хотя, звучит это сейчас самоуверенно и смешно… Настя, но мы не можем терять время на ошибки и просчеты. Мы должны изнутри изучить этот бизнес.

– Ты мне предлагаешь уволиться и пойти работать?..

– Да! Я решила, что это будет правильно и полезно. – Лида поджала губы. – Нам нужен собственный опыт. И мы его достанем таким образом.

Я растерялась. Сейчас, когда в нашем агентстве я была на хорошем счету, когда мне доверяли большие проекты, когда наш Анатолий Дмитриевич, который, кстати, погрузнел и приобрел солидность, все чаще звал меня с собой на самые сложные переговоры, вот сейчас, когда моя карьера пошла вверх, я должна была все бросить, чтобы шпионить в каком-то большом ателье!

– Лида, я подтверждаю приверженность нашим идеалам юности, прости за пафос! Я согласна полностью, что мы должны открыть свой бизнес, но сейчас… Сейчас мне это сложно сделать… У меня как раз все только начинается. Я могу стать…

А кем я могу стать? – этот вопрос вдруг сам по себе всплыл в моей голове. Кем я могу стать? Заместителем директора? Исполнительным директором? Художественным директором, финансовым, директором по особо важным проектам. Но я никогда не стану хозяйкой. Я не буду владеть этим бизнесом и не буду определять его развитие. Он не станет моей опорой (равно, как и головной болью). Я всегда буду наемным рабочим. Мои амбиции в этом смысле не были очень велики и работать под началом умного, спокойного руководителя – это ли не благо? Но в этом случае ты все равно не являешься хозяином положения, ты зависишь от другого человека и обстоятельств.

– Я подумаю, – ответила я.

– Отлично, только не очень долго – по моим сведениям в «МаМур» нет проблем с кадрами. Сама понимаешь, такие места занимают быстро. – Лида поцеловала меня и умчалась к своим близнецам. Вот тебе и младшая сестра!

На следующий день я взяла отгул. Мне нужно было все взвесить и обдумать.

– Самый сложный день! – ворчал Анатолий Дмитриевич. – Вы нужны здесь, в офисе.

– Извините, но мне очень надо. Семейные обстоятельства.

– Ладно. Не выходите сегодня на работу.

Я положила трубку, потянулась в постели и задумалась. Впереди был целый день. Соблазн остаться дома и провести все это время в лени и почти неподвижности был велик. Но я знала, что вечером буду себя ругать. Буду ругать себя за бездарное время, проведенное наедине с собой, – так уже не раз случалось. Усилием воли я заставила себя встать, одеться, накрасить глаза – и выйти на улицу. Недаром говорят, что лекарство от всех болезней – это движение. Когда я подошла к метро, я успела порадоваться ясному дню, свободному времени и тому, что в этот день я могу сделать все, что не успевала сделать раньше. А потому я направилась на Волхонку.

В моем родном городе архитектурных памятников не было. Их не очень было много и в закоулках Магистральных улиц, где я теперь жила. Пушкинский музей – место, которое меня привлекало не столько содержанием, сколько формой. Было что-то внушительное в этом помпезном сером здании с огромными колоннами. Было в нем что-то такое явно правильное, что от одного взгляда на него хотелось вынести вердикт: все, что там внутри увидишь – уже классика и обсуждению не подлежит.