Госпожа министерша - Бранислав Нушич

Васа (читает). Тетя Савка.

Живка. Ох, уж эта тетя Савка! Дала взаймы двести динаров и тоже сюда влезла. Отдам ей двести динаров – и хватит с нее.

Васа (читает). Свояченица Соя.

Живка. Вычеркни. Она сказала, что я сплетница.

Васа. Не делай этого, Живка. Это она говорила раньше, пока ты не была министершей, а теперь, уверяю, она ни за что бы так не сказала. А потом нельзя же обращать внимание на слова родни. Ведь и ты про меня говорила, что я кабацкий завсегдатай и прохвост, а видишь я это близко к сердцу не принимаю. Верно, из-за этого я к тебе и в дом не ходил, но, когда ты стала министершей, первым поспешил тебя поздравить.

Живка. А кого ты еще вписал?

Васа. Тетку Дацу и ее дочь Христину.

Живка. А-а… ту, что держала на аттестат?

Васа. Ну да!

Живка. А чего ей нужно? Выдержала экзамен, ну и на здоровье.

Васа (читает). Иова Поп Арсин.

Живка. Тот, что с каторги?

Васа. Да. (Читает.) Пера Каленич.

Живка. Это еще кто?

Васа. Не знаю, но он говорит, что он наш родственник.

Живка (повторяя про себя). Пера Каленич? По правде говоря, я никогда не слыхала, что у нас есть такой родственник – Пера Каленич.

Васа. И я не слыхал, Живка, он говорит:»Дядя Баса, мы родственники».

Живка. А что, он стал родственником после того, как я стала министершей, или раньше тоже им был?

Васа. Я его никогда не слыхал и не видал.

Живка. Ладно, дядя Васа, что ты теперь хочешь с этим списком делать?

Васа. Хочу, чтобы ты их приняла, Живка.

Живка. Кого?

Васа. Родню. Ты их примешь, каждый пусть скажет, что ему надо, а мы посмотрим, что можно будет сделать. Все жалуются, что, когда они к тебе пришли, ты не захотела их принять.

Живка. Неужели весь список принимать? На это понадобится десять дней, а у меня столько дел, что некогда пообедать как следует.

Васа. А принять надо. Раз нельзя по-другому, я, если хочешь, соберу их вместе, и ты примешь всех сразу. Хочешь?

Живка. Ну, так еще можно. Но только пусть не обижаются, что я их приму всех скопом.

Васа. Я скажу, что сейчас ты иначе не можешь. А попозже, когда народ схлынет, как-нибудь еще позовешь.

Живка. Ладно, пусть приходят завтра после полудня.

Васа. Хорошо, завтра! Ну, спасибо, Живка. А то мне невозможно мимо них спокойно пройти. Раз я к тебе всех ближе, все ко мне: «Что же это, дядя Васа, почему нам нельзя прийти к Живке?» Окружили меня, как будто я сам – министерша. Пойду сию минуту всех обегу и назначу свидание. Значит, до завтра?

Живка. Ладно!..

Васа. Это лучше всего. Соберу всех вместе, всю родню, а ты сделай, что можешь, а не сможешь – пообещай. Знаешь, ведь иной раз и обещанья хватит. Ну, привет Даре и зятю. До свидания! (Уходит.)

Живка, Нинкович.

Анка приносит визитную карточку.

Живка (читает). А, господин Нинкович? Проси.

Анка пропускает в дверях доктора Нинкович а, уходит.

Нинкович (прифранчен, выбрит, напудрен. Ни ногах белые гетры, на руках перчатки, в петлице цветок). Целую ваши руки, сударыня. (Целует ей руку.) Я осмелился на ваше приглашение…

Живка. Благодарю вас! Садитесь, пожалуйста! Я вас побеспокоила…

Нинкович. Для меня это большая честь!

Живка. Я хотела просить вас об одной услуге…

Нинкович. Можете на меня вполне рассчитывать, сударыня. Же сви ту та фе а вотр диспозисион![1]

Живка. Говорят, вы знаете все правила… Ну, как это сказать…

Нинкович. Правила хорошего тона; ле бон тон ди гран монд.[2] О, сударыня, хороший тон – для меня почти воздух, без него я не могу дышать, аристократизм – моя натура.

Живка. Вы понимаете, я должна у себя принимать. Думаю завязать отношения со здешними иностранными посланниками и хочу завести в моем доме хороший тон.

Нинкович. Это вам подойдет. Поверьте, вы хорошо сделали, что обратились ко мне.

Живка. Да, мне говорили…

Нинкович. Госпожа Драга, пока была министершей, ни одного, даже самого маленького шага не делала, не посоветовавшись со мной. Я составлял ей меню ужинов, обедов, по моему вкусу она обставила свой будуар, я устраивал ее приемы, выбирал туалеты. У меня, знаете, особо изысканный вкус. Ен гу парфе.[3] Живка. Скажите пожалуйста! А я как раз думаю сделать себе вечернее платье.

Нинкович (осматривает ее с видом знатока). Грис пале.[4] Светло-серое с отливом в голубизну ясного неба, крепдешин, немножко чего-нибудь розового, можно чуть-чуть отделать на рукавах и отворотах, или карманы в цвет… Не знаю, посмотрим… надо чем-нибудь немного оттенить…

Живка. Поедемте вместе со мной к портнихе

Нинкович. С величайшим удовольствием!

Живка. А что вы еще рекомендуете мне для хорошего тона?

Нинкович. Ах, да… главное. Се ла шоз пренсипал.[5]

Живка. Я сегодня вставила золотой зуб.

Нинкович. Хорошо сделали, в этом есть шик, это придает улыбке шарм.

Живка. Расскажите мне все, что относится к хорошему тону и что еще надо сделать. Я все исполню.

Нинкович. Знаете ли вы какую-нибудь игру в карты?

Живка. Знаю, в «жандарма».

Нинкович. Ах, нет!.. Вы должны научиться играть в бридж.

Живка. Во что?

Нинкович. В бридж. Без бриджа невозможно представить себе даму высшего общества. Особенно если вы намерены принимать у себя дипломатический корпус. Дипломатический корпус без бриджа – это не дипломатический корпус.

Живка (не совсем уверенно). О да!

Нинкович. Госпожа, разумеется, курит?

Живка. Вот уж нет! Я и дыма-то не выношу.

Нинкович. Придется, сударыня, научиться, ведь нельзя себе представить светскую даму без папиросы.

Живка. Боюсь задохнуться от кашля.

Нинкович. Ну, знаете, ради хорошего тона можно и потерпеть. Ноблес оближ.[6] И еще, сударыня, если только вы разрешите спросить вас кое о чем?…

Живка. Это тоже для хорошего тона?

Нинкович. Да, сударыня. Только этот вопрос, как бы сказать… не поймите меня дурно, вопрос очень деликатен… Ин кестион ту та фе дискрет.[7]

Живка. Пожалуйста!

Нинкович. Есть у госпожи любовник?

Живка (удивлена и оскорблена). Как? Ию, за кого вы меня принимаете?

Нинкович. Я вас предупредил, что вопрос очень деликатен, но, если вы хотите быть светской дамой, ин фам ди монд,[8] вы должны иметь любовника.

Живка. Сударь, но ведь я порядочная женщина!

Нинкович. Екселан![9] Это-то и интересно; ведь если любовника заводит непорядочная женщина, это совершенно неинтересно.

Живка. Только этого еще не хватает.

Нинкович. Уверяю вас, сударыня, что вы сможете стать светской дамой высшего общества, ин фам ди монд, только играя в бридж, куря и имея любовника.

Живка. Ию-ю, как трудно. Ну, что касается бриджа и куренья – это еще так-сяк, ну, а вот… насчет любовника…

Нинкович. Вы меня спросили, и я счел своей обязанностью быть с вами откровенным и ответить. Конечно, ваше дело, как поступить. Вы можете быть министершей без бриджа, папирос и любовника и вообще без светскости…

Живка. Ну, хорошо, а госпожа Драга тоже играла в бридж?

Нинкович. Конечно! Научилась!

Живка. И курила?

Нинкович. Конечно.

Живка. И… это?

Нинкович. Да, сударыня, да, у нее был и любовник.

Живка (забывшись, с большим любопытством). А кто?

Нинкович. Я.

Живка. Вы? А госпожа Ната тоже училась хорошему тону?

Нинкович. Еще как!

Живка. А кто у нее был?

Нинкович. Тоже я.

Живка. Как же это вы… так подряд?

Нинкович. Как только кабинет подает в отставку, даю отставку и я.

Живка. Значит, вы только до тех пор, пока особа находится в правительстве?

Нинкович. Да, сударыня! Пока госпожа министерша в правительстве, она должна быть светской дамой, а когда она больше не в правительстве, то может ею и не быть.

Живка. По правде говоря, у меня это никак не укладывается в голове.

Нинкович. А между тем нет ничего легче. Из всего, что я вам сказал, наиболее трудное – бридж. Что касается куренья – ну немного покашляете, и готово дело; с любовником – слегка скомпрометируете себя, и все в порядке. А бридж, поверьте, очень трудная и сложная игра. Ен же комплике, ме тре дистанге.[10]

Живка. Но, сударь, я хотела бы остаться порядочной женщиной.

Нинкович. Да оставайтесь, кто вам мешает!

Живка. То есть как «оставайтесь», а бридж… Ведь, если я начну играть в бридж, разве я останусь порядочной?

Нинкович. А почему бы и нет?

Живка. Нет, не бридж. Я не то хотела сказать… По правде говоря, у меня все перепуталось, и я не понимаю, что говорю! То, что вы говорите, в голове не укладывается!

Нинкович. Видите ли, сударыня, не так важно иметь любовника для себя, как для общества. Вы должны скомпрометировать себя, если хотите быть светской женщиной. Воала, са се ле пренсип фондаментал![11]

Живка. А как, по-вашему, мне скомпрометировать себя?

Нинкович. Надо, чтобы уже на первом, самом ближайшем, приеме у той или иной дамы вы стали предметом разговора. Скажем, пусть одна дама потихоньку шепнет другой: «Кто бы мог сказать подобное о госпоже Живке?», «А что такое?» – спросит другая дама. «Невероятно, скажет первая, но я сама достоверно слышала… подумайте, госпожа Живка отбила Нинковича у госпожи Натальи!»