По имени Ангел (СИ) - Некрасова Лана

— Получается, что все эти цветы, вся красота во дворе, Ваша заслуга?

— О да, это я сажала их, полола и поливала. Они моя отдушина, моё хобби можно сказать. Вот ухаживаешь, вкладываешь силы, и не зря. Потом как зацветут всеми красками, и тут уже я радуюсь. И глаза не налюбуются, а нос не нанюхается, — с воодушевлением произнесла Марья Петровна.

— Да, сразу видно, что Вы этим занимаетесь с душой.

— Ну что, допила чай?

— Да, спасибо, пойду дорисовывать.

— На сегодня хватит, закругляйся, так долго тут.

— Ох, у меня же дома дела, я с вами совсем забылась. А мне ещё почти час домой добираться.

— Тогда не буду тебя задерживать.

— До свидания! До завтра!

— До свидания, до свидания… Я за тобой закрою.

Вот и закончился первый день моей работы. Всегда интересно узнавать новых людей, мне всё понравилось. Вот только жаль, что Роберта так и не увидела, надеюсь, что он завтра всё же придёт. Ещё и эта тень на втором этаже не покидала мои мысли. Может это олицетворение моих страхов? Что это вообще было такое?

Глава 5. Мой принц

Прошло несколько дней моей работы в новом амплуа. Марья Петровна забалтывала меня, бесконечно рассказывая про цветы. Я скоро так начну разбираться в сортах и видах цветущих растений, что можно будет сразу идти работать флористом.

За эти дни Роберт не появлялся ни разу, наверное, он забыл про меня.

Да и зачем ему нужна бедная девчонка, такая, как я?

Сидя за чаем с Марьей Петровной, решила поговорить на столь для меня деликатную тему:

— Марья Петровна! А почему Роберт Александрович не появляется здесь?

— Так у него работы полно, ему не до нас.

— И что же у него за работа такая, что за неделю почти, на часок не заехать сюда? Хотя бы на обед мог выбраться?

— Он нам не чета, директор компании по производству стройматериалов.

— Ого, ну тогда понятно…

— А что ты спрашиваешь, у тебя своя работа, а у меня своя. Все при деле и никто не мешает.

— Это да, — выдохнула я, — без надзора даже лучше получается.

— Вот и я о чём говорю. Мы где отдохнём, где чая попьём. Я вот здесь живу и дом этот, считай, родным стал.

— Да, здесь уютно, и не скажешь, что дом нежилой.

— Конечно.

— А что за картины в коридоре висят? Кто на них изображён?

— Оо, — протянула Марья Петровна, — это прадеды и прабабки нашего хозяина. Он ведь не хухры-мухры, а с династии известных купцов и бояр.

Марья Ивановна сбавила тон и полушёпотом начала повествовать:

— Рассказывал мне Роберт историю про одного деда своего. Будто был он очень богатый купец. Табуны лошадей, овец держал, даже ходили к нему люди наниматься батраками работать. Очень уважаемый был человек. Но время такое было страшное, нехорошее… Началась революция семнадцатого года, ну и стали всех богатеньких раскулачивать — отнимать всё имущество для своих нужд.

А самих дворян да купцов расстреливали, как врагов народа. Пришла беда и в дом деда нашего хозяина. Стали искать его везде. А он возьми, да в стоге сена спрячься. Они вилами все стога тыкают, и его стог потыкали, но не нашли.

Так и спасся Митрофан, прадед нашего Роберта. Если бы не спасся, то род бы прервался, и не было его, нашего Роберта! Храни его, Господи!

— Интересная история. А где Митрофан этот на картине изображён?

— Да вон, второй справа. С чёрной бородой такой и серьёзным взглядом.

— А рядом с ним, что за девушка со светлыми вьющимися волосами?

— Жена его, Анастасия.

— Красивая.

— Ага.

На следующий день меня ждал сюрприз — заявился, наконец, хозяин дома.

Роберт подошёл ко мне, как всегда, со своей очаровательной улыбкой и произнёс:

— Как пишется картина? Ну-ка дай посмотрю, что у тебя получается?

— Пока не надо смотреть, ещё ничего не понятно, — ответила я, загораживая собою полотно.

— Ну ладно, не хочешь, смотреть не буду. И отвлекать тоже.

— Хорошо, смотри, только строго не суди, — сказала я, отступив от мольберта в сторону.

— А то что?

— А то обижусь и убегу.

— Вот побега я меньше всего от тебя ожидал.

— Я сама от себя не ожидала, — прыснула смехом я.

Роберт бегло посмотрел на холст:

— Пока и правда не поймёшь, что это? Какой-то экспрессионизм, — смеясь съязвил парень.

— Всё будет сделано в лучшем виде, Роберт Александрович!

— Ты смеёшься надо мной? Называй просто по имени, мы же знакомы считай полгода.

— Ага, знакомы, только виделись пару раз, — с грустью в голосе сказала я.

— Ты расстроена из-за этого? Хочешь видеть меня чаще? — с нескрываемой радостью произнёс он.

— С чего ты взял?

— Сама сейчас сказала.

«Ну он и возомнил из себя. Что он несёт?» — про себя возмутилась я.

— Ну раз так, я буду проведывать тебя и твой холст каждый день.

— А как же загруженность на работе? — удивилась я.

— Возьму отпуск за свой счёт. Всё равно устал, надо морально выветрится, — вздохнул Роберт.

— Ты же директор, как без тебя справятся?

— Да куда они денутся? Ещё как справятся.

— Марья Петровна! Ну-ка, сообрази нам перекусить с художницей. Да побыстрее, пожалуйста! — приказал хозяин дома.

Марья Петровна засуетилась и поспешила на кухню:

— Скоренько всё будет готово, Роберт Александрович!

«Так странно, когда женщина в возрасте так пресмыкается перед молодым парнем. Роберту не больше тридцати, какой-то диссонанс возникает при виде всего этого. Вот что делают деньги», — подумала я.

Роберт пригласил меня жестом в дом, я повиновалась.

Идя по знакомому коридору, показалось, что Митрофан на стене мне подмигнул. Видимо, они вместе с Робертом затеяли что-то.

Но повёл меня он в противоположную от кухни комнату, отделка которой была более современной, но с элементами декора, сочетающимися со всем интерьером дома.

Выделялся старинный камин из красного кирпича и плетёное кресло рядом с ним.

С другой стороны украшала комнату достаточно обширная библиотека с множеством книг в разнообразных обложках. Я подошла, посмотрела некоторые из них — Александр Дюма (старший и младший), Лев Толстой — полное собрание сочинений. Такая разношёрстная литература.

— Садись сюда, на диван. Это библиотека моего отца, надо бы разобрать, но всё руки не доходят, — предложил Роберт.

Я присела скромно на диванчик, напротив Роберта.

Небольшой столик был накрыт перекусами — бутерброды с маслом и красной икрой, какие-то рулетики, мясная нарезка, фрукты, и, конечно, чай с фирменным пирогом с капустой.

— Угощайся давай, не стесняйся. Когда я дома, то обедать предпочитаю в комнате, а не на кухне.

Я молча стала есть всё подряд, пытаясь изо всех сил создать вид аккуратной леди. Но, видимо, это у меня получалось не очень, потому что Роберт произнёс:

— Ну ты и голодная, Марья Петровна тебя совсем не кормит. Так нельзя.

— Всё она кормит, спасибо ей.

Он пристально посмотрел на меня и сказал:

— Ты такая худенькая, тебя надо хорошо кормить.

— Ого, тоже мне, папочка заботливый нашёлся. Или тебе нравятся полненькие? — саркастично блеснула я на него глазами.

— Конечно. Придётся тебе хорошо питаться, чтобы мне понравиться.

— С чего ты взял, что я хочу тебе понравиться? И вообще, я хочу быть такой, какая есть.

— А в тебе что-то есть, дерзкая такая, в моём вкусе, — заявил он смело, растягивая губы в улыбку.

— То я в твоём вкусе, то не в твоём. Ты уж определись.

— Ты такая наивная, совсем не знаешь жизнь. Хочешь завтра со мной сходить в клуб, как раз суббота?

— Не знаю, — пожала плечами я, — в таких злачных местах я никогда не была.

— В жизни нужно увидеть и попробовать всё.

— Я подумаю.

— Ну, тогда завтра, в семь вечера, у «Жасмина» жду тебя.

Он так уверен, что я пойду, видимо ему никто никогда не отказывал.

Вот беда, мне даже одеть нечего, в чём я пойду? Придётся не идти. А может у Наташки платьице одолжить? У неё их много.