Волосы - Михаил Киоса

Вася смотрел на жену, на ее дрожащие губы и расширившиеся глаза. Он тщетно пытался удержать в сознании их уютный мирок, в котором они жили до последнего вечера. Микровселенная расползалась в разные стороны, как прогнивший саван. Из его дыр тянуло стылой могильной сыростью.

– А потом она сказала: «Она не видела». «Она не верила». И засмеялась.

Мир беззвучно умер. Вася сидел на кровати, всей кожей ощущая время, которое в один миг обернулось вязкой смолой и обволокло его с ног до головы, превратило в мушку, застывшую в янтаре. Где-то там, за прозрачной стеной, на расстоянии вытянутой руки и на другом конце света лежала жена. С ней вместе, хоть и не рядом, были дети, а он, Вася, мог только смотреть на это.

«Она не видела». «Она не верила». Слова, написанные на теле мамы. Рядом с зияющими дырами. Алла услышала их во сне. В точно таком же, который начал сниться и ему. Но он сумел очнуться раньше. Кошмар – совпадение? Последствия ужаса, пережитого прошлым вечером? Ведь говорят же, муж и жена – одна сатана. Они с Алей живут вместе уже второй десяток лет, так почему бы?..

Этот временный паралич – совпадение?

«Она не видела». «Она не верила».

Вася снова услышал тот смех. Прозрачная стена, окружавшая его, начала трескаться, но тонкие ломаные линии не обещали скорого освобождения. Они тут же заполнялись угольной чернотой, рассекали его мир на множество осколков, из-за которых к нему тянулась…

– Вася!..

Теперь больно было правой щеке, и куда сильнее, чем недавно левой. Он моргнул, потянулся пальцами к скуле и ощутил во рту привкус крови.

Алла сжимала пальцами увесистый том в твердой обложке, сборник фантастических рассказов, который он в последние дни читал перед сном.

– Я пыталась ладонью, но ничего не получалось, – прошептала она, глядя на мужа, и сглотнула. – Мне показалось, что еще немного, и ты… пропадешь.

Вася подался вперед, покачнулся и рухнул на жену. Кровать неуместно бодро скрипнула, словно приглашала супругов позаниматься любовью.

Он молча обнял Аллу. Теперь она его спасла. А если бы…

– Нам нельзя расставаться. – Голос оказался полностью севшим, и Вася прокашлялся. – Надо быть вместе.

Алла вздрогнула, отстранилась, взглянула ему в глаза.

– Ты же не про эту свою ерунду? Даже думать об этом не хочу!

Вася понимал, что она имеет в виду. Он еще раз прислушался к себе и спустя несколько секунд покачал головой. Нет, о мистике, которую Вася так любил читать наряду с фантастикой, думать все же не стоило. Конечно, все это было странно, но не более того. Всему можно найти свое объяснение. Вовсе незачем воображать себе каких-то потусторонних врагов, вполне достаточно реальных, из плоти и крови. Тех, которые убили маму.

Общий сон – ну и что тут необычного? Они пережили общую беду. После такого кошмара что угодно могло произойти. У них вот с Аллой паралич, у кого другого медвежья болезнь случилась бы. Кто-то мог и вовсе богу душу отдать, сердце не выдержало бы.

«Ничего особенного тут нет, – сказал себе Вася. – Просто нервы ни к черту, отсюда и все беды. А у кого они были бы в порядке, интересно?»

«Ты бы сходил, сынок, свечку поставил. За меня, за помин души, да и заступы себе и семье попросил бы заодно».

Вася услышал голос мамы настолько явственно, словно она стояла за его спиной, на пороге спальни, и едва подавил безумное желание обернуться. Он закрыл глаза, стиснул зубы.

Ничего. Главное – пережить первые дни. Дальше будет полегче.

Тут Васе вспомнилось, что на календаре четвертое ноября. Это означало, что понедельник тоже выходной. У них было еще два дня на то, чтобы хоть немного прийти в себя.

– Я говорю только о том, что какая-то гнида пробралась в дом и… – медленно начал он, но продолжить не смог.

В горле запершило, по глазам растеклось жидкое пламя. Вася уткнулся лицом в подушку и зарыдал. Впервые за все те часы, которые прошли с момента их возвращения домой.

Успокоился он не скоро, но когда это произошло, ощутил, что ему стало заметно легче. Слезы не примирили его со смертью мамы. До этого было еще далеко, но первый шаг в нужном направлении все-таки оказался сделан.

Промокнув глаза уголком пододеяльника, Вася посмотрел на Аллу. Жена лежала рядом, подложив ладонь под щеку. Он пододвинулся и прижал ее к себе.

– Ничего, – прошептал Вася, вдыхая аромат ее волос. – Все будет хорошо. Самое страшное уже позади. Главное в том, что мы пережили это утро.

Вася закрыл глаза, глубоко вздохнул. В этот миг он полностью, безоговорочно верил в то, что сказал. Невероятным ему казалось только одно. Отпустить Аллу, разомкнуть объятья. Ведь они – одно целое, навсегда, везде вместе.

– Я люблю тебя, – борясь с комом в горле, прошептал Вася.

– И я тебя, – прошелестело в ответ, и небывалое ощущение единения накрыло их с головой.

В спальне стало тихо. Они лежали неподвижно, не в силах оторваться друг от друга. Потом из коридора донесся звук мягкого удара двери об ограничитель, послышались осторожные шаги.

«Пусть их!» – подумал Вася и даже не шевельнулся. – В конце концов, мы с Алей имеем полное право заставить детей побыть еще какое-то время в своей комнате. Им это даже полезно. Не будут думать, что весь мир крутится только ради и вокруг них. И так мама то и дело балу… баловала».

– Надо вставать. – Алла провела пальцами по его щеке и перевернулась на спину. – Скоро звонить начнут, потом приедут, а нам еще детей накормить надо, да и себя в порядок привести.

– Звонить?..

– Конечно. Эти, кто похоронами занимается. Агенты всякие.

Вася ощутил, как в низу живота возник тяжкий ком. Похороны. Мысль о них сегодня даже не пришла ему в голову. А ведь совсем недавно еще лежал, прикидывал, что у них два дня на то, чтобы прийти в себя. Как будто больше не о чем было думать. Дурак.

Ему стало стыдно. Алла-то вон вспомнила и уже даже выводы сделала. Надо поторопиться, чтобы врасплох не застали, раздетыми да разутыми. А он? Это ведь его мама умерла, ему хлопотать надо.

Вася скатился со своей стороны кровати, обошел ее, чтобы подойти к шкафу-купе, который стоял у стены напротив окна, и оказался лицом к лицу с детьми, заглядывавшими в спальню через узкую щелку приоткрытой двери. Сегодня они не спешили, как обычно, ворваться в комнату.

Вася переглянулся с женой. Вот еще одна боль, которую надо пережить. У них давно случился разговор на эту тему. Тогда они сошлись на том, что врать детям о смерти не будут. Никаких «бабушка уехала», «она болеет, к ней в больницу нельзя» или какие-нибудь другие глупости в этом роде. Вася вдруг поймал себя на мысли о том, что в тот раз они рассуждали исключительно о маме, будто сами были бессмертными. Накануне вечером ложь была необходима, но теперь настала пора ее выкинуть.

Вася набросил на бедра одеяло, всунул ноги в тапки, оставшиеся возле Алиной стороны кровати после его похода на кухню.

– Женя, Люба, идите сюда.

Дверь открылась. Сын стоял впереди, дочка за ним, положив руки ему на плечи. Подходить к кровати они не спешили. Стронулись с места, только когда Вася похлопал ладонью рядом с собой, повторяя приглашение.

Он подхватил Женю, посадил на колени. Люба уселась рядом, и тут же с другого бока на кровать опустилась Алла.

– Доброе утро, – сказал Вася и поморщился.

Какое же, к чертям, оно доброе? С другой стороны, надо же было с чего-то начинать.

Дети вразнобой откликнулись и снова замолчали. Он вздохнул. Оттягивать неизбежное сделалось уже совершенно невозможно.

– Дети, наша бабушка. Она… ее больше нет с нами. – Говорить правду оказалось тяжелее, чем Вася думал.

Когда-то ему казалось, что в слове «умерла» или «умер» нет ничего особенного. И вот – не смог произнести.

Но этого и не потребовалось.

– Бабушка умерла? – Люба повернулась к Алле, и Вася, стыдясь себя самого, ощутил мгновенное облегчение.

Жена молча кивнула и притянула дочку к себе. Прошло несколько секунд, и он услышал тихие всхлипывания.

– Папа. – Женя потянул отца за руку, и Вася опустил взгляд. – А что такое «умерла»?

Отец замешкался, пытаясь понять, как лучше ответить, чтобы четырехлетний малыш понял его. Все-таки до минувшего дня он думал, что дети впервые столкнутся со смертью гораздо позже, лет так через десять, а то и пятнадцать. Ведь мама была еще совсем не старой, да и на здоровье почти не жаловалась.

– «Умерла» – это когда человека больше нет. Совсем-совсем, нигде.

Он помолчал немного, борясь сам с собой, и все же решился. В конце концов, маме это было бы приятно.

– Но, знаешь, бабушка думала, что когда умрет, то будет жить на небе и оттуда за нами смотреть. А может, и помогать чем-то. Вот нам грустно, а она оттуда как будто улыбнется, и всем станет лучше. – Вроде бы надо было еще что-то сказать, но Вася понятия не имел, что именно.

– Она мне больше не будет рассказывать сказки про Боженьку? Да? – Не дождавшись ответа, Женька заплакал.