Волосы - Михаил Киоса

Все прошло?

Вася ощутил, как та самая волна, которой полагалось появиться после коньяка, родилась в груди сейчас и, набирая ход, покатилась по телу. Даже шея, кажется, стала болеть чуть меньше.

Все прошло?

Алла выглядела живой, такой… обычной. Вася не знал, что и думать. Ему хотелось обрадоваться, не беспокоиться ни о чем, просто захлебнуться этим счастьем вместе с женой. Еще несколько секунд назад он был полностью на это способен. Теперь…

– Где там твоя шея? – Алла вывернула из-за угла коридора и вошла на кухню. – Давай лечиться! – Она открутила колпачок у тюбика с мазью, выдавила на ладонь немного прозрачной субстанции, подошла к мужу.

А Вася все смотрел на нее, пытаясь отыскать на лице черты утренней маски.

– Переживаешь, да?

Он не сразу понял ее вопрос, сосредоточившись на изучении лица.

– Все думаешь, а не начнется ли снова? Что тогда делать, как спасать жену от напасти, а детей – от матери?

Вася забыл о шее, дернул головой влево, желая удостовериться, его ли вторая половинка сказала последние слова, и едва не заорал в голос. Прострелило так, словно кто-то вонзил ему в позвоночник раскаленную стрелу. Все вопросы тут же утонули в облаке боли, на несколько мгновений окутавшем мозг.

Вася зажмурился и стиснул кулаки. Он мимолетно обрадовался тому, что так и не подстриг ногти, хотя уже несколько дней собирался это сделать. Теперь отросшие кончики сослужили ему добрую службу, от души впились в мякоть ладоней.

Шеи коснулось что-то прохладное. Тонкие пальцы начали распределять мазь в стороны от позвоночника и еще немного вниз, к лопаткам. Потом Алла взялась втирать ее, заодно стараясь размять шею мужа.

Вася сидел молча и ждал. Он хотел спрашивать и видеть ее глаза при этом. Впрочем, один ответ муж уже получил, когда жена взялась его лечить.

– Вот, хорошо. Сейчас руки вымою и вернусь. А ты, может, пока накроешь на стол?

Вася успел крутануться на стуле и схватить жену за край футболки. Он поймал ее взгляд и открыл рот, чтобы наконец-то вывалить на Алю свое возмущение ее словами насчет «спасать». Да что она там вообще думает, если говорит такое!

– Не надо. – Жена улыбнулась, и Васин порыв негодования иссяк. – Ну, сказала. Бабы – дуры, известное дело. Я у тебя такая же. Накатило и прошло, расслабься. Все в порядке. – Алла наклонилась к Васе и ощутимо куснула его за кончик носа.

Она хихикнула, глядя на мужа, развернулась и отправилась в ванную.

Вася еще несколько секунд стоял столбом, потом повернулся и полез в шкафчик за посудой. Аля шутила, улыбалась, только что откровенно заигрывала с ним. Все в порядке.

Вася достал с полки тарелки, затем вынул из ящика столовые приборы. Он замер и ударил кулаком о ладонь. Хватит! Мякоть, только что поврежденная ногтями, отозвалась резкой болью. Это помогло.

Вася разложил все приборы на столе и вынул из шкафчика кружки. Кажется, тот компот, который они пили вчера, еще не закончился. Он заглянул в холодильник – точно, кастрюля с вкусным напитком стояла на средней полке. Вася вынул ее, сдвинул крышку, поставил чашки в ряд и начал наливать компот прямо через край.

– Половник – это, конечно, не наш выбор. Зачем нам делать аккуратно? Нет, супергерои не боятся трудностей, они всегда готовы вытереть стол, который сами же и залили.

Вася не выдержал и заржал, едва успев перед этим поставить кастрюлю на стол. Компот, само собой, выплеснулся наружу. Теперь засмеялась уже и Алла. Они обнялись.

Он вдыхал родной запах ее волос и с особенной силой захотел поверить в то, что дела, кажется, пошли на лад. Думать так было легко и приятно…

Вот только Алла растирала его одной рукой, а раньше делала это обеими. Большими пальцами – позвоночник, остальными – все вокруг. Получалось быстро. А тут коснулась правой рукой и убрала ее, оставила только левую. Да, конечно, ей, левше, и этого хватило, но…

– Дети, обедать! – крикнула жена, снова лишая Васю возможности погрузиться в размышления, чему он даже немного обрадовался.

– Рука не прошла. Во всяком случае, не полностью. – Алла, которая после обеда взялась мыть посуду, отвернулась от мойки и теперь в упор смотрела на мужа, сидевшего за столом.

Вася, застигнутый врасплох ее откровенностью, молчал.

– Но я чувствую себя гораздо лучше, чем утром. Когда я проснулась днем, то поняла: это была хандра. А еще я испугалась. Сиди, пожалуйста.

Вася, начавший было вставать из-за стола, замер, а потом опустился обратно на стул.

– Да и кто не испугался бы? Вчера сны и паралич, сегодня – это. Но я поняла, что после похорон мне станет лучше. Сразу! А знаешь, когда все совсем пройдет?

Вася поднял брови.

– Когда в полиции поймут, кто убил твою маму, и поймают преступника! Это ведь все нервы, Вася.

Он слушал не перебивая.

– Конечно, а как же иначе? Такое произошло! Расскажи кому – не поверят. Вот у нас с тобой стресс и случился. Но все пройдет. Надо только отпустить боль и страх. Слышишь, Вася?

Он кивнул.

– Видишь, мне уже стало лучше, как только я поняла, в чем дело. А завтра нам станет еще легче. Вот похороним, помянем, и мы сами почувствуем.

Вася смотрел на жену и пытался вспомнить, когда он последний раз видел ее такой возбужденной. Перед свадьбой, когда все вдруг пошло наперекосяк? Тогда в ресторане прорвало канализацию, и им пришлось спешно искать другое место. Затем позвонили из прокатной компании и обрадовали новостью, что сломался лимузин. Чуть ли не накануне бракосочетания свидетельница подхватила расстройство желудка и боялась на метр отойти от туалета.

Да, конечно, им с Аллой тяжко пришлось в те дни, но они не опускали рук. Вася до сих пор помнил, как она тогда вскинула к потолку сжатый кулак с оттопыренным средним пальцем и крикнула: «Хрен вам! Мы поженимся завтра, и точка!».

Они поженились. Гости еще не раз звонили им потом, чтобы сказать, как все было круто. Молодожены в кабриолете с открытым верхом, празднование на прогулочном кораблике и все остальное.

Но все-таки тогда, перед свадьбой, Алла была другой. Вася попытался найти сравнение, и ему пришло на ум такое: она была как улыбка спортсмена, знающего, что эти соревнования принесут ему победу. Еще ничего не решено, на старте все равны, но он уже знает. Не разумом, но нутром.

А сейчас Вася внутренним взором увидел бойца на соревнованиях по смешанным единоборствам. Скоро ему выходить на ринг, истекают последние минуты. Он один в раздевалке, готовится к бою.

Вот боец поворачивается к Васе лицом, и тот видит оскал зверя, загнанного в угол. Он будет грызться до последней капли крови, но не потому, что живет уверенностью в победе. У него просто нет другого выхода. Позади в спину стыло дышит смерть. Спортсмен, как тот зверь, накручивает сам себя, готовится выложиться до конца в поединке с соперником, который заведомо сильнее. Если есть в душе бойца надежда на победу, то она выражается словами: «А вдруг?»

– Конечно, любимая, – сказал Вася, – Тебе уже лучше. Это сразу видно. – Он почувствовал, что начинает фальшивить, и замолчал.

Так случается в мыльной опере, где родственники вместе с врачами, сияя всеми своими голливудскими зубами, уверяют смертельно больного дядюшку в том, что он через пару дней встанет на ноги.

Алла, похоже, этого не заметила.

Она улыбнулась, шагнула к мужу и сказала:

– Знаешь, я рада тому, что поняла, в чем проблема, и знаю теперь, как ее решить. Скоро все станет по-прежнему.

Он встал из-за стола и обнял жену. По-прежнему…

Сквозь тонкую ткань футболки Вася ощущал холод, идущий от Аллиной правой руки. Стоит только похоронить маму и найти ее убийц. Это все нервы, и ничего больше.

Неужели все действительно так просто?

Вторник

Комья земли выбили глухую дробь на крышке гроба. Слева кто-то заскулил, завыл тихонечко. Вася не стал поворачиваться. Он смотрел в могилу сквозь дерево и слой земли, растущий на глазах, которые не могли отгородить от него маму. Посторонние шумы доносились до него слабыми отзвуками.

В ритуальной службе хорошо сделали свое дело. Елизавета Петровна выглядела нормально. Вася не знал и не хотел знать, что ей положили в опустевшие глазницы. Главное, что все получилось как надо. Мама просто спала, крепко-крепко. Ее голова была повязана платком, который надежно скрывал под собой бледную кожу, ставшую по воле неведомого маньяка безволосой. Спала в своем любимом коричневом платье, почти без украшений, которые и при жизни надевала крайне редко, только по самым торжественным случаям.

Кто-то тронул Васю за плечо и, не дождавшись ответной реакции, слегка сжал его пальцы.

– Пойдем. Пора уже. – Голос был очень тихим. – Теперь помянуть надо, Вася.

Он моргнул. Над могилой возвышался аккуратный холмик, из которого вырастал деревянный крест. Они с Аллой как-то сразу поняли, что только такой его маме и нужен. Венки, прислоненные к нему боками, сходились друг с другом вершинами. Между ними, на верху холмика, Вася увидел свечу в специальной высокой баночке с прорезями в виде крестов и кругов на боковой стороне крышки. Огонек, надежно защищенный от ветра, горел ровно и сильно.