Том 5. Женитьба. Драматические отрывки - Николай Гоголь

Агафья Тихоновна, (в смущении). Не нужно-с… не нужно-с…(В сторону). Ничего не понимаю, что говорю.

Яичница. Как не нужно? В каком отношении не нужно?

Агафья Тихоновна. Ничего-с, ничего… Я не того-с…(Собираясь с духом). Пошли вон!.. (В сторону, всплеснувши руками). Ах, боже мой! что я такое сказала?

Яичница. Как пошли вон? Что такое значит: пошли вон? Позвольте узнать, что вы разумеете под этим? (Подбоченившись, подступает к ней грозно).

Агафья Тихоновна (взглянув ему в лицо, вскрикивает). Ух, прибьет, прибьет! (Убегает. Яичница стоит, разинувши рот. Вбегает на крик Арина Пантелеймоновна и, взглянув ему в лицо, вскрикивает тоже: «ух, прибьет!» и убегает).

Яичница. Что за притча такая! Вот, право, история! (В дверях звенит звонок, и слышны голоса).

Голос Кочкарева. Да входи, входи, что ж ты остановился?

Голос Подколесина. Да ступай ты вперед. Я только на минуту оправлюсь, расстегнулась стремешка.

Голос Кочкарева. Да ты улизнешь опять.

Голос Подколесина. Нет, не улизну! Ей богу, не улизну!

Явление V

Те же и Кочкарев.

Кочкарев. Ну, вот, очень нужно поправлять стремешку.

Яичница (обращаясь к нему). Скажите, пожалуйста, невеста дура, что ли?

Кочкарев. А что? случилось разве что?

Яичница. Да непонятные поступки; выбежала, стала кричать: прибьет, прибьет! Чорт знает что такое.

Кочкарев. Ну да, это за ней водится. Она дура.

Яичница. Скажите, ведь вы ей родственник?

Кочкарев. Как же, родственник.

Яичница. А как родственник, позвольте узнать.

Кочкарев. Право, не знаю: как-то тетка моей матери что-то такое ее отцу, или отец ее что-то такое моей тетке — об этом знает жена моя, это их дело.

Яичница. И давно за ней водится дурь?

Кочкарев. А еще с самого сызмала.

Яичница. Да, конечно, лучше, если бы она была умней; а впрочем и дура тоже хорошо; были бы только статьи прибавочные в хорошем порядке.

Кочкарев. Да ведь за ней ничего нет.

Яичница. Как так, а каменный дом?

Кочкарев. Да ведь только слава, что каменный, а знали бы вы, как он выстроен; стены ведь выведены в один кирпич, а в середине всякая дрянь — мусор, щепки, стружки.

Яичница. Что вы?

Кочкарев. Разумеется. Будто не знаете, как теперь строятся домы? Лишь бы только в ломбард заложить.

Яичница. Однакож ведь дом не заложен.

Кочкарев. А кто вам сказал? Вот в том-то и дело, не только заложен, да за два года еще проценты не выплачены. Да в сенате есть еще брат, который тоже запускает глаза на дом; сутяги такого свет не производил: с родной матери последнюю юбку снял, безбожник.

Яичница. Как же мне старуха сваха… Ах она, бестия эдакая, изверг рода челове…(В сторону). Однакож он, может быть, и врет. Под строжайший допрос старуху! И если только правда… ну… я заставлю запеть не так, как другие поют.

Анучкин. Позвольте вас побеспокоить тоже вопросом. Признаюсь, не зная французского языка, чрезвычайно трудно судить самому, знает ли женщина по-французски или нет. Как хозяйка дома, знает?..

Кочкарев. Ни бельмеса.

Анучкин. Что вы?

Кочкарев. Как же? я это очень хорошо знаю. Она училась вместе с женой в пансионе, известная была ленивица, вечно в дурацкой шапке сидит. А французский учитель просто бил ее палкой.

Анучкин. Представьте же, что у меня с первого разу, как только ее увидел, было какое-то предчувствие, что она не знает по-французски.

Яичница. Ну, чорт с французским! Но как сваха-то проклятая… Ах ты, бестия эдакая, ведьма! Ведь если б вы знали, какими словами она расписала! Живописец, вот совершенный живописец! «Дом, флигеля», говорит, «на фундаментах, серебряные ложки, сани», вот садись, да и катайся — словом, в романе редко выберется такая страница. Ах ты, подошва ты старая! Попадись только ты мне…

Явление VI

Те же и Фекла. (Все, увидев ее, обращаются к ней со следующими словами).

Яичница. А! вот она! А подойди-ка сюда, старая греховодница! а подойди-ка сюда!

Анучкин. Так-то вы обманули меня, Фекла Ивановна?

Кочкарев. Ну-ка, ступай, Варвара, на расправу!

Фекла. И ни слова не разберу: оглушили совсем.

Яичница. Дом строен в один кирпич, старая подошва, а ты наврала: и с мезонинами, и чорт знает с чем.

Фекла. А не знаю, не я строила. Может быть, нужно было в один кирпич, оттого так и построили.

Яичница. Да и в ломбард еще заложен! Черти б тебя съели, ведьма ты проклятая! (притопывая ногой).

Фекла. Смотри ты какой! Еще и бранится. Иной бы благодарить стал за удовольствие, что хлопотала о нем.

Анучкин. Да, Фекла Ивановна, вот вы и мне тоже насказали, что она знает по-французски.

Фекла. Знает, родимый, всё знает, и по-немецкому, и по-всякому; какие хочешь манеры — всё знает.

Анучкин. Ну, нет; кажется, она только по-русски и говорит.

Фекла. Что ж тут худого? Понятливее по-русски, потому и говорит по-русски. А кабы умела по-басурмански, то тебе же хуже, и сам бы не понял ничего. Уж тут нечего толковать про русскую речь — речь звестно какая: все святые говорили по-русски.

Яичница. А подойди-ка сюда, проклятая, подойди-ка ко мне!

Фекла (пятясь ближе к дверям). И не подойду, я знаю тебя. Ты человек тяжелый, ни за что прибьешь.

Яичница. Ну, смотри, голубушка, это не пройдет тебе. Вот я тебя как сведу в полицию, так ты у меня будешь знать, как обманывать честных людей. Вот ты увидишь! А невесте скажи, что она подлец! Слышишь, непременно скажи. (Уходит).

Фекла. Смотри ты какой! расходился как! Что толст, так думает, ему и равного никого нет. А я скажу, что ты сам подлец, вот что!

Анучкин. Признаюсь, любезнейшая, никак не думал я, чтобы вы стали так обманывать. Знай я, что невеста с таким образованием, да я… да и нога бы моя, просто, не была здесь. Вот как-с. (Уходит).

Фекла. Белены объелись или выпили лишнее. Вишь переборщики нашлись какие! Свела с ума глупая грамота!

Явление VII

Фекла, Кочкарев, Жевакин.

Кочкарев хохочет во все горло, смотря на Феклу и указывая на нее пальцом.

Фекла (с досадою). Ты что горло дерешь?

Кочкарев продолжает хохотать.

Фекла. Эк как разобрало его!

Кочкарев. Сваха-то! сваха-то! Мастерица женить, знает, как повести дело! (Продолжает хохотать).

Фекла. Эк его заливается! Знать, покойница свихнула с ума в тот час, как тебя рожала. (Уходит с досадою).

Явление VIII

Кочкарев, Жевакин.

Кочкарев (продолжая хохотать). Ох, не могу, право, не могу, силы не выдержат, чувствую, что тресну от смеха! (Продолжает хохотать).

Жевакин, глядя на него, начинает тоже смеяться.

Кочкарев (в усталости валится на стул). Ох, право, выбился из сил. Чувствую, что если засмеюсь еще, порву последние жилы.

Жевакин. Мне нравится веселость вашего нрава. У нас в эскадре капитана Болдырева был мичман Петухов, Антон Иванович; тоже эдак был веселого нрава. Бывало, ему, ничего больше, покажешь эдак один палец — вдруг засмеется, ей богу, и до самого вечера смеется. Ну, глядя на него, бывало, и себе сделается смешно, и смотришь, наконец, и сам точно эдак смеешься.

Кочкарев (переводя дыханье). Ох, господи, помилуй нас грешных! Ну, что она вздумала, дура? Ну, куда ж ей женить, ей ли женить? Вот я женю, так женю.

Жевакин. Нет? Так вы можете не в шутку женить?

Кочкарев. Еще бы. Кого угодно на ком угодно.

Жевакин. Если так, жените меня на здешней хозяйке.

Кочкарев. Вас? Да зачем вам жениться?

Жевакин. Как зачем? Вот, позвольте заметить, странный немножко вопрос! А известное дело зачем.

Кочкарев. Да ведь вы слышали, у ней приданого ничего нет.

Жевакин. На нет и суда нет. Конечно, это дурно, а впрочем с эдакою прелюбезною девицею, с ее обхожденьями, можно прожить и без приданого. Небольшая комнатка (размахивает примерно руками)… Эдак здесь маленькая прихожая, небольшая ширмочка, или какая-нибудь в роде эдакой перегородки…