Хорошо быть тихоней - Стивен Чбоски

— Вино на пиво — это криво.

Когда треп у них иссяк, они уставились перед собой. И тут же, в подвале, их потянуло друг к другу. Патрик говорит, у них обоих прямо гора с плеч свалилась.

Но в понедельник, придя в школу, Брэд заладил:

— Черт, я так надрался, что ничего не помню.

Каждому, кто был на той вечеринке, он это повторил. И не по одному разу. Даже Патрику сказал то же самое. Никто не видел, чтобы они с Патриком баловались, а Брэд все равно твердил свое. Настала пятница, и ребята опять устроили вечеринку. Теперь и Патрик, и Брэд укурились, хотя Патрик и говорил, что Брэд в основном притворялся. И в конце концов их снова потянуло друг к другу. А в понедельник Брэд опять:

— Черт, я вчера был в отрубе. Ничего не помню.

Так продолжалось семь месяцев.

Дошло до того, что Брэд стал поддавать или подкуривать перед школой. В школе они с Патриком держались на расстоянии. Уединялись только на тусовках, по пятницам. По словам Патрика, Брэд на переменках не просто его сторонился, но даже смотреть не мог в его сторону. С этим, конечно, трудно было смириться, потому как Патрик всерьез запал на Брэда.

С наступлением лета, когда об уроках и всем прочем уже можно было забыть, Брэд стал пить и курить по-взрослому. Как-то раз в доме у Патрика и Сэм устроили большую тусовку с какими-то левыми ребятами. Когда появился Брэд, все обалдели, потому как личность он известная, а Патрик никому не сказал о причине его появления. Когда почти все гости разошлись, Брэд с Патриком уединились у Патрика в комнате.

В тот вечер у них впервые был настоящий секс.

Не хочу вдаваться в подробности, потому как дело это очень интимное (кто, что, кому, куда), скажу только, что в позиции девушки находился Брэд. Это, по-моему, тебе важно знать. Когда они кончили, Брэд заплакал. Он в тот вечер много выпил. И укурился.

Как ни старался Патрик его успокоить, ничего не помогало. Брэд даже не позволял Патрику себя обнять; по мне, это просто жесть: если у меня когда-нибудь будет секс, я непременно захочу полежать в обнимку.

В конце концов Патрик сумел натянуть на Брэда штаны и говорит:

— Сделай вид, что ты вырубился.

Потом оделся сам и вошел в дом через другую дверь — не с той стороны, где его спальня. У него тоже текли слезы, и он решил, если кто спросит, сказать, что ему дым от травки глаза разъел. В конце концов он кое-как успокоился и вернулся в комнату к ребятам. Притворился пьяным. Подвалил к Сэм:

— Брэда не видела?

Сэм все поняла по глазам. И спрашивает во всеуслышание:

— Эй, Брэда никто не видел?

Никто его не видел, и кое-кто из ребят отправился на поиски. В итоге его обнаружили в комнате у Патрика… в полном отрубе.

В конце концов Патрик позвонил родителям Брэда, потому что стал всерьез за него беспокоиться. Не раскрывая никаких подробностей, сказал им, что Брэду стало нехорошо и надо отвезти его домой. Предки Брэда тут же примчались, и его отец с помощью Патрика и еще пары ребят перетащил Брэда в машину.

Патрик до сих пор не знает, действительно Брэд тогда был в отрубе или просто делал вид, но если делал вид, то очень классно. Предки записали Брэда на программу реабилитации, чтобы он не лишился шансов поступить в университет по спортивному набору. До конца лета Патрик с ним больше не виделся.

Родители Брэда не могли понять, почему их сын все время курит траву и пьет. И никто этого не мог понять. За исключением тех, кто был в курсе.

Когда начался учебный год, Брэд к Патрику не приближался. До последнего времени даже не ходил на те тусовки, где мог с ним пересечься. Но месяц-полтора назад он среди ночи бросил Патрику в окно камешек и сказал, что никто не должен ничего знать. Теперь они встречаются вечерами либо на поле для гольфа, либо на небольших вечеринках вроде той, у Боба, где люди не метут языком и проявляют понимание.

Я спросил у Патрика, не огорчает ли его, что им приходится держать свои отношения в тайне, и он сказал, что нет — по крайней мере, теперь Брэду не требуется напиться или заторчать, чтобы заняться сексом.

Счастливо.

Чарли

Дорогой друг!

За сочинение по «Питеру Пэну» я впервые получил у Билла четверку по углубленному английскому! Если честно, не понимаю, чем оно отличается от прежних. Билл сказал, что у меня улучшились и чувство языка, и структура предложений. Что ж, если я могу улучшить эти моменты, сам того не замечая, — это здорово. Между прочим, в журнал и в табель Билл ставит мне пятерки. А оценки за эти сочинения — наше с ним внутреннее дело.

Я решил, что, наверно, все же стану писателем. Пока, правда, не знаю, о чем буду писать.

Можно, к примеру, писать для журналов, — по крайней мере, увижу в печати статьи, где не будет той байды, которую я раньше упоминал. «Стирая с губ медово-горчичную заправку, N рассказала мне о своем третьем муже и о целительных свойствах кристаллов». Но если честно, боюсь, что интервьюер из меня выйдет фиговый — не могу представить, как можно сидеть за столом с каким-нибудь политиком или с кинозвездой и приставать к ним с расспросами. Я бы, наверно, просто взял автограф для мамы — и все. Скорее всего, за такие дела сразу турнут. Можно еще попробовать себя в газете, потому что газеты публикуют мнения простых людей, но моя сестра говорит, что все газеты врут. Не знаю, так это или нет, когда вырасту, надо будет получше разобраться.

На самом деле я тут начал сотрудничать с фэнзином под названием «Панк-Рокки». Печатается он на ксероксе и посвящен панк-року и фильму «Шоу ужасов Рокки Хоррора».[7] Я не автор, а просто так, на подхвате.

Заправляет там Мэри-Элизабет, она же организует местные показы «Рокки Хоррора». Мэри-Элизабет — очень своеобразная личность: у нее татушка с буддистской символикой и пупочный пирсинг, а волосы такие, будто ей приспичило кому-то насолить, но если уж она берется за дело, то командует, как мой отец после долгого рабочего дня. Учится она в двенадцатом классе и говорит, что моя сестра динамщица на понтах. Я сказал ей, чтобы не наезжала на мою сестру.

Из всего, что я открыл для себя в этом году, больше всего мне нравится «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Патрик и Сэм в ночь на Хеллоуин взяли меня с собой в клуб. Постановка суперская: у ребят костюмы точь-в-точь как в фильме, и выступление идет на фоне киноэкрана. А зрители по сигналу кричат. Ты, наверно, и без меня все это знаешь, но я так, для ясности.

Патрика по роли зовут Франк-н-Фуртер. Сэм — Дженет. Смотреть эту постановку мне довольно тяжело, потому что Сэм в роли Дженет расхаживает по сцене в одном нижнем белье. Я стараюсь не допускать о ней никаких таких мыслей, но это чем дальше, тем труднее.

По правде говоря, я ее полюбил. Но это не такая любовь, как в кино. Просто смотрю на нее иногда и думаю, что красивей и добрей ее никого на свете нет. К тому же она умница и такая прикольная. После спектакля написал ей стихотворение, но показывать не стал — постеснялся. Тебе мог бы дать прочесть, но, боюсь, это будет непорядочно по отношению к Сэм.

Вся штука в том, что Сэм сейчас встречается с одним парнем по имени Крейг.

Крейг старше моего брата. Может, ему даже стукнуло двадцать один год, потому как он пьет красное вино. Крейг играет Рокки. Патрик про Крейга говорит «брутальный чувак». Уж не знаю, где Патрик берет такие выражения.

Но думаю, это справедливо. Равно как и то, что Крейг — человек очень творческий. Поступил в Институт искусств и, чтобы заработать на учебу, позирует для каталогов «JCPenny» и еще каких-то там изданий. Он и сам увлекается фотографией; я видел кое-что из его работ — просто супер. В особенности портрет Сэм — это нечто. Она получилась невообразимо прекрасной, но все же попытаюсь описать.

Если ты слушаешь песню «Asleep» и представляешь себе эти милые, ясные дни, эти прекрасные глаза, лучше которых ты не встречал, и у тебя наворачиваются слезы, а эти глаза тебя утешают, то ты, надеюсь, сумеешь вообразить эту фотографию.

Хочу, чтобы Сэм разбежалась с Крейгом.

Не думай, что это я из ревности. Ничего такого. Честно. Просто Крейг все ее слова пропускает мимо ушей. Не могу сказать, что он хам, это не так. Просто у него вечно рассеянный вид.

Как будто он сделал фотографию Сэм, получилось удачно, а он возомнил, будто это потому, что он такой мастер. Довелось бы мне так ее сфотографировать, я бы не сомневался, что она так прекрасно получилась исключительно благодаря собственной красоте.

Неправильно, когда парень, глядя на девушку, начинает думать, что в его глазах она лучше, чем на самом деле. И еще, по-моему, неправильно, когда самый искренний взгляд на девушку — это взгляд через объектив фотокамеры. Мне больно видеть, как у Сэм прибавляется уверенности в себе лишь из-за того, что такой ее видит парень постарше.

Я поговорил об этом с сестрой, и она сказала, что у Сэм заниженная самооценка. И еще добавила, что в десятом классе у Сэм была совершенно определенная репутация. Если верить моей сестре, Сэм была «королевой минета». Надеюсь, ты понимаешь, что это означает, потому как я не могу описывать такие вещи применительно к Сэм.