Обман - Клэр Фрэнсис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чарльз включен в список кандидатов на предстоящих парламентских выборах.
Я не верю своим ушам. Я-то думала, что он навсегда отказался от политической карьеры еще восемь лет назад, после неудачной попытки пройти в парламент от соседнего округа. Что-то слишком много вокруг моей семьи амбициозных политиков. Джек. Теперь вот Чарльз.
– Ну что же, очень хорошо. – Я глубоко вздыхаю и поднимаюсь. – Пойду заварю чай.
– Все только что пили чай! – говорит Диана, но этим аргументом меня не остановить.
На кухне прохладно и спокойно, здесь я больше всего чувствую себя дома. Кухня обставлена сосновой мебелью, которую я приобретала на деревенских распродажах: шкаф для посуды – на его полках красиво смотрится голубой фарфоровый сервиз; подвесные шкафчики – их дверцы сделаны из старых ставен; большой стол в викторианском стиле – от него с трудом оттирается малейшее пятнышко жира.
Из кухни небольшой коридорчик ведет в кладовую и буфетную. В конце прошлой осени, когда подумывала снова приняться за работу, я очистила буфетную и устроила там что-то вроде небольшой мастерской. Купила дорогой мольберт и полный набор новых кистей и красок. Я сделала несколько эскизов для рекламного плаката (речь шла о проекте Молли), но они не особенно получились. К тому же мы не нашли спонсора, чтобы их отпечатать, и я отбросила эскизы в сторону.
Я ставлю чайник на плиту, нахожу пакетик с чаем и присаживаюсь на табуретку, ожидая, пока закипит вода. Я размышляю над волной политической активности, захлестнувшей всех во время моего отсутствия, и благодарю Бога, что меня это не касается. Политика всегда была для меня сложна. Интриги, сплетни и подсиживания никогда не волновали меня так, как Гарри. Я не жила ожиданием вечеров в Клубе консерваторов и не стремилась к общению со сторонниками партии. Думаю, мне удавалось скрывать эти настроения, и если Гарри и понимал, что я на самом деле чувствовала, то никогда об этом не говорил. Он просто думал, что может на меня положиться, и был прав. Если уж на то пошло, то вот из Энн наверняка получится вполне достойная супруга кандидата в члены парламента. Она амбициозна и энергична, хотя в наличии подобных качеств у Чарльза я не уверена. На мой взгляд, в нем нет напористости, или того, что Гарри называл «пробивными способностями». К тому же я никогда не замечала в нем таланта убеждать людей.
В этой части дома совсем тихо. На стене напротив меня висит доска, куда я прикалываю списки покупок, расписание школьных мероприятий и календарь местных событий. К доске никто не прикасался с того момента, как я уехала. Ежедневник, в который я записываю все семейные планы, все еще открыт на странице 12 апреля. Пасха. На той неделе мы улетели в Америку. Я беру ежедневник в руки и медленно пролистываю назад, до пятницы, 26 марта. Тут нет никакой примечательной записи. Двумя днями раньше Джош ходил на день рождения. Кажется, что это было так давно. В четверг приходил механик ремонтировать стиральную машину. На листке за пятницу стоит неразборчивая запись: «Загрузить яхту», а на субботнем листке – одна строчка крупными буквами: «Г. и Д. идут на яхте в Гэймбл». Я уже не помню, как Джек увильнул от путешествия. Вроде бы какая-то деловая встреча, которую он не мог отменить. Это его любимая отговорка: «Не могу не присутствовать там-то…» К тому же, я думаю, сама идея прогулки на яхте его не особо привлекала. Тихая прогулка вдоль побережья – не для Джека. Занимает слишком много времени и малоинтересна. Если он и ходит под парусом, то лишь с целью промчаться вокруг буев, чтобы разогнать кровь, а затем выпить джин-тоник в клубе.
Вот еще кое-что. На линии между пятницей и субботой моим почерком написано: «Отвести Джоша к Джилл. Эллен ужинает у Молли.» Затем на листке в субботу: «Сходить куда-нибудь с Кэти?» Я медленно вырываю эту страничку, а за ней и все предыдущие. А потом – все вплоть до текущей недели. Не знаю, зачем я это делаю, но аккуратно рву их пополам и еще раз пополам.
– А, так вот ты где! – говорит Энн, входя на кухню. Она подходит к мойке. – Я не знала, что ты вернулась.
Похоже, она на меня сердита. Я бросаю клочки бумаги в мусорное ведро и объясняю:
– Я разговаривала с Дианой.
– Мы все тебя очень ждали. – Она не может скрыть раздражение. – И Леонард тоже.
– Извини, – улыбаюсь я, – но мне надо было повидать воспитательницу Кэти.
– А, понятно… Тут столько предстоит разбирать. Мы кое-что сделали за время твоего отсутствия. Письма, счета… Сотрудники Гарри, мама… Все нелегкая работа.
– Я тебе очень благодарна, правда.
Она быстро моргает, еще не совсем успокоившись.
– И еще хотела бы поблагодарить тебя за панихиду, я знаю, сколько сил ты вложила в нее. Все было прекрасно.
– Неужели? – Энн не знает, как реагировать, видимо, думает, что я над ней подшучиваю. Почему-то мои слова всегда сбивают Энн с толку, ставят ее в тупик. Она с достоинством отвечает:
– Я думаю, это самое меньшее, что мы могли сделать.
– Пришло так много людей…
– Ты действительно так думаешь? Должна признаться, было очень нелегко. Люди теперь такие занятые. Но большая часть тех, кого, наверное, хотел бы видеть сам Гарри, пришли.
«Кого хотел бы видеть сам Гарри». Я с ней согласна. У Гарри было много знакомых, но больше всего он любил либо преуспевающих людей, о которых много говорили и общение с которыми поднимало его в собственных глазах, либо наоборот, людей самых обыкновенных, вроде местных жителей. С ними он встречался по воскресеньям в деревенской пивной, и они, по его словам, помогали ему не отрываться от реальности. Я думаю, помимо всего прочего Гарри было приятно, что они напоминали ему о его личных достижениях.
Почему-то я думаю и о тех, кто не пришел на панихиду, с кем Гарри постепенно разошелся на протяжении своей жизни: первые деловые партнеры, соратники по политической деятельности, друзья из прошлого. Гарри в трудных ситуациях бывал резок, поэтому друзей он потерял немало.
На лице у Энн появляется страдальческое выражение.
– Я до сих пор не могу поверить, что его нет с нами. Бывает, когда я просто… – Она делает отчаянный жест рукой. – Эта неопределенность… Мне бы очень хотелось, чтобы его нашли! Не могу спокойно думать о том, что он где-то там. Это просто ужасно!
Я наливаю кипяток в чашку и ложкой нажимаю на пакетик с заваркой, пока чай не становится почти черным.
– Но мы не позволили им прекратить поиски! – произносит Энн с ударением.
Немного подумав, я пододвигаю ей табуретку из-за стойки и спрашиваю:
– Не позволили кому?
Она присаживается на краешек табуретки, как будто не собирается задерживаться здесь надолго.
– Как кому? Береговой охране.
По мне, наверное, заметно, что я встревожена или озадачена, поскольку Энн громко поясняет:
– Не позволили прекратить поиски. Они охотно это сделали бы еще несколько недель назад. Но мы не собирались сдаваться. Чарльз обратился к каким-то рыбакам из Филикстоу, попросил их составить таблицу приливов и отливов и указать наиболее вероятный район гибели яхты. Мы отвезли эти данные в береговую охрану. А иначе они спокойно сидели бы себе и ждали. Все твердят, что рано или поздно она сама обнаружится.
Мое сердце забилось быстрее.
– Яхта?
Энн слегка ухмыляется в ответ:
– Конечно, яхта. – На лице у нее появляется страдальческое выражение. – Хотя о Гарри они ничего не говорят, ничего… – Она прижимает кулак к губам и делает глубокий вдох.
Я достаю пакетик с чаем и с силой выжимаю его. В горле у меня пересохло, мне хочется пить, и когда я делаю глоток чая, то обжигаю язык.
– Почему они думают, что яхта обнаружится?
Энн нетерпеливо пожимает плечами.
– Ну не знаю, что-то связанное с рыбацкими судами… Словом, сейчас они ищут так, как надо. И это самое главное!
Я продолжаю помешивать чай, чтобы он хоть немного остыл.
Не услышав от меня никакого ответа, Энн опять повторяет:
– А ведь они бы прекратили поиски.
– Да. Просто я этого не понимала. – Стараюсь не думать о яхте, но все равно представляю ее лежащей на дне моря. Ее белый корпус слабо отражает блики солнечного света.
Но почему они должны найти ее? Я не понимаю. Море огромное, а яхта такая маленькая. И почему они хотят продолжать поиски? Прошло столько времени, и я уже решила, что они больше не будут ее искать. На самом же деле я просто убедила себя в этом. Забыв, что чай еще горячий, делаю глоток и снова обжигаюсь.
Энн возвращается к предыдущей теме.
– Столько всего надо было уладить, – вздыхает она. – Ты знала, что сотрудникам не платили зарплату? Банк прекратил выплачивать мамино содержание. С тех пор его выплачиваем мы. Конечно же, с удовольствием, но не в этом дело. – Энн не может говорить спокойно о деньгах, как и сам Гарри. Их отец жил на широкую ногу, оставив после себя множество долгов, так что Диане с трудом удалось оплатить обучение детей. На лыжные курорты и увеселения денег не было вовсе, так что даже спустя тридцать лет Гарри продолжал сетовать на то, что не мог держаться наравне со школьными товарищами.