Гончаров попадает и притон - Михаил Петров

– Абсурд. Во сколько это произошло?

– Часов в десять вечера, может, позже.

– Тогда я автоматом исключаюсь. В это время я отдыхал в загородном клубе. Вернулся в два ночи.

– Кто может подтвердить?

– Полтора десятка знакомых.

– Как мне их увидеть?

– Туда посторонних не пускают.

– Надеюсь, на сей раз сделаете исключение.

– Попробую, только смотри, чтобы об этом не узнала ни одна живая душа. Да сам с ума не сойди.

– Постараюсь. Ты сейчас сильно занят?

– Я всегда сильно занят и поэтому всегда свободен.

– Надо бы поехать в твой трактир «Будь как дома» и еще повидать водителя с джипа. Ну и в конце отдохнуть в какой-нибудь баньке или бассейне.

– Обширная программка, ничего не скажешь.

– Надо, Володя, надо. Сейчас я работаю в твоих интересах.

– Вижу, уже мокруху мне клеишь. Яковлевич, скажи Тузику, пусть берет Настю с Белкой и ждет нас в машине. С чего же начнем, великий сыщик? Клуб еще закрыт.

– Давай с трактира или с джипа.

– Правильно. Время обедать. И Ленька наверняка там.

На заднем сиденье «мерседеса» вальяжно расположились две стандартные девицы светлого окраса из личной бабатеки Длинного Вована. Туда же усадили и меня. Ляжка сидящей посередине Насти была стройна и красива. Вся она легко вдавилась в меня, благоухая ароматом дорогой парфюмерии, но после сегодняшней ночи это не возбуждало. То ли по причине черепно-мозговой травмы, то ли свежа была память о бурных, но осторожных ласках моей соседки Валентины.

Миновав пост ГАИ, мы вырвались из города и через зону отдыха понеслись к реке. Чуть не доехав до второго поста, «мерседес» свернул влево и покатил вниз. Через километр асфальт кончился, и мы резко и неожиданно выскочили на совершенно сказочную полянку с двухэтажным рубленым теремом. Возле высокого резного крыльца автомашина остановилась.

Нас встречали. Навстречу шла румяная девица в русском сарафане и бородатый парень в косоворотке.

– Здорово, Григорий. Здравствуй, Татьяна, как живете-можете?

– Твоими молитвами, Володя. Надолго к нам?

– Как получится. Отдохнем, в баньке попаримся, ну и так далее…

– Баньку какую приготовить: сауну с бассейном или…

– Сауну с бассейном, – тут же вмешался я, вспомнив наказ хирурга.

– А кушать где будете?

– Где будем бухать? – спросил меня Поляков.

– Не знаю, я здесь не бывал.

– Можно в большой горнице, можно в спальне, можно здесь на пеньках, а можно в бане.

– Мне все равно, было бы что…

– Тогда в бане. Гриша, Леня сегодня будет?

– Должен заехать. Вчера звонил, обещался. Пойду баньку затоплю. Отдыхайте пока. Таня, принеси квас, шампанское… Все, что надо.

– Можно вам помочь? – увязался я за хозяином.

– Да что вы! Там помощник не требуется, запалим форсунку, только и делов.

– Возьми его с собой, Гриша. Он хочет с тобой побазарить.

– Как скажете.

То, что они непочтительно называли баньками, оказалось целым банно-помывочным комбинатом. К обоим торцам большого стеклянного зала с бассейном примыкали две бани. Обычная и сауна. Одновременно в них могли смывать грех до тридцати человек.

– О чем вы хотели говорить? – протирая кафельный пол ресторана-предбанника, начал Григорий.

– Когда вы в последний раз видели Геннадия Полякова?

– В ночь с первого на второе, перед тем как он исчез.

– Где он находился?

– На пеньке сидел перед входом. Я собак выходил кормить, когда возвращался назад, его уже не было.

– Во что он был одет?

– Как всегда, малиновый пиджак и зеленые брюки.

– Он был один?

– Да, и хорошо поддавший. Сидел и что-то бубнил под нос. Вроде кому-то жаловался, но я ничего не расслышал. Да и не положено это.

– Сколько автомобилей стояло на площадке?

– Один джип Леонида Леонтьевича.

– Где был водитель?

– Здесь, в бане. С подругой. Леонид Леонтьевич не любит, когда водители вместе с ним парятся. Обычно они приходят после него.

– А где был «мерседес» Полякова?

– Не знаю, но перед входом его не было.

– Сколько времени вы кормили собак?

– Минут десять, не больше.

– Сколько в этот вечер у вас было гостей?

– Десять человек. Четверо с «мерседеса» и шестеро приехали на джипе. Плюс два водителя.

– В какое время вы кормили собак?

– Могу сказать с точностью. Когда я выходил из кухни с объедками, часы в баре пробили полночь..

– Значит, Длинный Гена исчез от полуночи до ноль десяти?

– Значит, так.

– Окрестности осматривали?

– Милиция прочесывала лес часа три. Говорят, безрезультатно. Ничего не нашли.

Сухая жара жгла тело. Если бы не обострившаяся головная боль, это жжение казалось бы приятным. Напротив расположился Длинный Вован. Лежа на животе, он рекламно демонстрировал сухие идеальные ягодицы без малейшего намека на собачий прикус. Разочарованный, я поплелся в душ, а потом в бассейн. В хрустальной воде резвились две нагие наяды. Автоматически прикрыв ладонями стыд, я стоял на борту, не зная, что делать дальше.

– Дяденька, смелее, – хихикали блудницы. – Ну что же вы такой нерешительный?

– Голова болит, да и повязку не хочу мочить, – промямлил я.

– В нашем деле голова не требуется, а поверх бинтов у вас натянута резиновая шапочка.

– Ага, – поддержала ее подруга, – прямо на больную головку.

Прыгать я не стал, осторожно оберегая боль, тюленем сполз по трапу. Они как пираньи агрессивно на меня налетели, покусывая и пощипывая самые разнообразные места.

– Оставьте меня, ради Бога, – взмолился я искренне и серьезно, – как-нибудь в другой раз, сил нет, голова болит.

Со смехом они удрали в сауну, а я оказался в спокойной обстановке благоприятной водной среды, почувствовав, как головная боль потихоньку проходит. Пристроив голову на спине надувного лебедя, в полудреме прикидывал, куда мог подеваться Длинный Гена. Если предположить, что его братец и Григорий говорят правду, то остается два варианта. Во-первых, он мог пешком добраться до трассы и там, поймав левака, уехать в город. Уехать и не доехать. Или доехать и скрыться. Или же на полпути еще до дороги встретить Тузика и попросить довезти его до дому. Но тогда почему молчит Тузик?

И в том и в ином случае это легко проверить. Движение автомобилей по зоне отдыха ограничено, и оно контролируется двумя постами ГАИ в двухкилометровом промежутке.

Одевшись, я заглянул в комнату отдыха. На широкой ковровой тахте две хищницы-пираньи высасывали последние силы из Длинного Вована. В предсмертных судорогах костлявое его тело дергалось и колотилось. Широко открытый рот жадно ловил воздух, наполняя его звериным рычащим стоном.

– Помогай, Гончаров, – уже в конвульсиях прохрипел он.

– Некогда, дай машину на полчаса.

– За-а-бирай…

Больше слушать и смотреть я не решился, боясь быть насильно или добровольно втянутым в этот клубок человеческих тел.

Тузика я застал за некрасивым занятием. Через бинокль он разглядывал барахтающуюся на пляже парочку.

– Уважаешь? – насмешливо спросил я.

– Да нет, просто делать нечего.

– Твой хозяин мне машину на полчаса дал.

– Ну и езжай.

– Я не умею, свози, тут недалеко.

– Делать мне нечего. Ну да ладно, поехали.

Мне повезло: и на первом и на втором посту ГАИ дежурили те же бригады. Но, к моему великому сожалению; они не помнили одиноко идущего верзилу в тот день, первого августа.

– Поехали назад, – велел я водителю. – Тебя как зовут?

– Тузубай.

– А почему Тузиком кличут?

– Делать нечего.

– Тузубай, а для чего ты замочил Гену?

– …?

– Ага, когда ты возвращался к хозяину, то по дороге встретил Гену. Он попросил тебя отвезти его в город, а ты по пути его и пришил. Где труп?

– Что мне, делать нечего?..

– Шутка. Тузик, ты пляж разглядывал?

– Ну и что?

– Это хорошо. Скажи, от трактира вниз есть тропинка?

– Ну есть, только ей редко кто пользуется. Она крутая. Минут десять спускаться надо. Иногда хозяйка искупаться сходит, или из пляжников кто за «Фантой» приползет. Но тоже редко. Бар дорогой.

– А мог бы по ней идти Гена?

– Но он же в сиську был, шею б поломал. Ты сам прикинь, поймешь.

Прикидывая и матерясь, я улиткой полз по крутому склону тропинки, цепляясь за сучья, ветки и корневища. Пройти по ней даже трезвому человеку было непросто, что уж говорить о Длинном Гене, что, по свидетельству многих очевидцев, был пьян вдрызг.

Спускаясь, я размышлял. Но лучше бы я этого не делал. Запнувшись о коварную корягу, я полетел куда-то вниз. К черту на рога.

Очнулся я оттого, что в моем затылке прочно торчит огромный раскаленный гвоздь. А перед глазами плывет вибрирующая мутно-серая пелена. Кажется, такая атмосфера висит в приемной у Сатаны. И похоже, аудиенция вот-вот начнется.

Но рано я понадеялся. Постепенно туман развеялся, и прямо перед носом я сфокусировал красивый позолоченный колпачок дорогой авторучки. Как он сюда попал? И не мираж ли это? Я попробовал протянуть к нему руку и опять улетел в небытие.