Гончаров попадает и притон - Михаил Петров

– Считать я умею.

– Это не твое дело. Твое дело вовремя встать раком. Поняла? А считаю я сам. Поутру выдаю получку. Сдельно, сколько выработала. Если попадешься и кроить будешь, на первый раз тебя все наши пацаны оттрахают при всех на виду. На второй раз посадим на иглу и будешь ты у бомжей глотать… бесплатно. Первых клиентов приведу. Потом ищи сама.

– За что же вам платить?

– За крышу. За то, что конура у тебя будет. За то, что пьяный садист тебя не убьет. За то, что жлоб клиент деньги заплатит. Зовут меня Курас. Это все, что ты должна знать. А теперь иди к телкам. Когда надо, я позову.

Веселая перспектива ожидает тебя, господин Гончаров. Как быть? Иду я в верном направлении. Несомненно, здесь бывал разыскиваемый мною Гена. Возможно, не один раз. И возможно, именно здесь теряются его следы. Отсюда и нужно начинать поиски. Как начинать, я примерно знал, но что мне делать? Как быть с моими потенциальными клиентами? Даже при всем моем желании помочь я им не смогу. Если только они не педики, тьфу, доразмышлялся. Час от часу не легче.

– Иди, чего стоишь-то, особое приглашение требуется?

– Я не знаю, куда идти.

– Зайдешь за кучу дров, там узнаешь.

За кучей дров скрывался небольшой песчаный пляж, совершенно неприметный со всех сторон – кроме реки. Функции пляжа он перестал выполнять давно. На нем вместо положенных грибков и павильончиков кверху брюхом лежало десятка полтора лодок. Под ними, возле них копошились неясные в сумраке фигуры. Кое-где вспыхивал приглушенный свет фонариков. Четыре катера, уткнувшись носами в песок, ограждали этот походный дом терпимости. Впрочем, совершенно замкнутым этот круг не был. Дальше по берегу метрах в пятидесяти стояло несколько автомашин, средства передвижения сутенеров, проституток или клиентов. У меня появился шанс. Правда, я не знал какой. Бесцельно я подошел к компании, что находилась возле одной из перевернутых лодок. На красном пледе расположились пять голых девок. Они пили водку и грызли кукурузу.

Крайняя проститутка с огромной задницей и совершенно детским лицом заметила меня первой.

– Эй, ты кто? Девочки, тут какая-то посторонняя шляется!

– Я не посторонняя. Я Констанция. Меня к вам Курас прислал.

– А, тогда топай дальше, к последней лодке, там у нас старухи кучкуются.

– А ты что, молодуха? – зло спросила невесть откуда появившаяся ночная фея моих лет. – Ты молодуха? В четырнадцать лет три раза сифон ловила. Блядешка вислозадая.

Нога у подошедшей женщины была сухая и спортивная, как и сама она, видимо ранее занимавшаяся спортом. И эта самая спортивная нога вдруг резко погрузилась в бок юной сифилитички. Завизжав свиньей, девка позвала на помощь.

– Помогите, убивают! Санек, помоги, девки убивают!

– Пойдемте отсюда.

Моя неожиданная подружка потащила меня прочь к той самой дальней лодке, где собирались дамы зрелого возраста и мировоззрения.

– Вы, кажется, новенькая.

– Как вам сказать…

– Понимаю. Здесь не принято задавать лишних вопросов. У всякого своя судьба и свои причины, заставившие нас очутиться здесь. Но всех нас, увы, роднит наша общая профессия – проституция. Стечение жизненных обстоятельств, скрещение судеб бывает столь разнообразным, что одних это приводит к славе, а других на панель. Присаживайтесь. Сейчас мы немного выпьем для смелости. Ведь вы впервые? Знакомьтесь: Вера, Татьяна и я, Элла.

– Констанция, – принимая стакан водки, представился я.

– Не волнуйтесь, Констанция, все будет хорошо.

– Ага, – прохрипела пьяная Вера, – все будет хорошо, просто отлично, когда тебе в рот насуют штук пять… Да выльют с пол-литра мужицкой дряни. Отлично!

– Татьяна, второй катер, третья полка! – приказал невидимый голос. – Быстро!

– Иду, чтоб у них у всех поотсохло! – Тяжко поднявшись, Татьяна скинула халат и нехотя поплелась к трапу.

– Не любит она свою работу, – огорченно посетовала Элла.

– А вы? – задал я откровенный вопрос.

– Работу надо любить, иначе она не приносит удовлетворения. А если так, то и дело делается спустя рукава. Значит, и клиент недоволен. Отсюда и заработок невелик. А при том, что клиенты предпочитают молоденьких шлюшек, которые ничего не умеют, нам приходится постоянно повышать свое мастерство. Хочешь, я дам тебе несколько рецептов и советов на случай, если у старого хрена этот предмет абсолютно атрофирован.

Не спрашивая согласия, она зашептала мне в ухо такие откровенные пакости, что даже мой развращенный ум и стаж взбунтовались.

– Элла, – меняя суперинтимную тему, спросил я, – а ты давно промышляешь на этом месте?

– С начала лета, скоро уж третий месяц будет, чего я только тут не перевидела – и толстых, и тонких. Кто только меня не драл, сколько мужиков через себя пропустила, представить трудно. Однажды меня вшестером всю ночь тарабанили, думала, с ума сойду.

– Позвала бы на помощь своего сутенера.

– Ты что, дура, такой кайф хоть раз в жизни попробовать надо. Это блаженство. Я в ту ночь полмиллиона заработала, сразу же дочке всяких шмоток к зиме поднакупила. Теперь и голова не болит.

– А сколько обычно зарабатываешь?

– Когда как. Когда густо, а когда и пусто. В среднем «штук» сто за ночь выходит.

– Тебе, случайно, не попадался высокий симпатичный клиент в малиновом пиджаке и зеленых брюках?

– Ой, рассмешила, ты знаешь, сколько их было, этих зеленых брюк? В месяц больше сотни. Я уже и не смотрю на них. Знаю только, у этого больше, а у того толще. Вот и вся мне разница.

– Да нет, этого бы ты запомнила. Высокий, под два метра роста, костлявый, с бородкой, блондин. Шикарный клиент с толстым лепнем. Вспомни, он с месяц назад здесь был. Молодой, лет тридцать.

– А чего он тебе? Муж, брат, кум, сват? Большой интерес имеешь?

– Как тебе сказать… Он мой постоянный партнер. Платил всегда хорошо и вдруг, прикинь, первого августа он исчез. Мы с ним вечером в кабаке балдели, там, наверху. Он вышел на пять минут – и все, с концами.

– Что ты лажу гонишь, сука драная, – вмешалась паяная Верка. – Элла, это она про Гену Длинного трекает. Щас описаюсь. Он ее постоянный партнер? Да он с тобой на одном гектаре… не сядет. Я балдею, Элка, во лажу вешает! Да ты хоть знаешь, кого он здесь в постоянку берет?

– Кого? – выражая полное недоумение, обозлился я.

– Кого, кого, – передразнила меня пьяная шлюха, – … моего. Ты че думаешь…

Договорить нам не дал грозный окрик сутенера-надсмотрщика.

– Развалились, коровы! Три машины подъехали, а вы задницы чешете, быстро наверх и эту новенькую Станцию с собой захватите. Все уже давно на станках бабки делают… Забастовку мне устроили. Еще раз увижу, отправлю к Жоре на воспитание.

– А кто такой Жора? – поднимаясь к подъехавшим машинам, поинтересовался я.

– Местный палач, – зло ответила Элла, – ему бы в Освенциме работать. Что он с нами вытворял! А теперь еще хуже стал.

– Почему стал?

– Мы ему в прошлом году член отрубили. Очень просто. Устроили темную, связали и топором под самый корень купировали.

– За что?

– Чтоб девчонок не уродовал. Придет к нам новенькая девчонка лет тринадцати-четырнадцати, он тут как тут, сразу к себе в каюту тащит. Заплатит ей или напоит до полусмерти и барабанит всю ночь. Одну насмерть задрал.

– И такое бывает? – невольно вздрогнув, спросил я.

– А ты попробовала бы, – усмехнулась Верка, – те, кто его знал, ни за что с ним не хотели, боялись!

– После него многие по месяцу встать не могли. Зверюга.

– Садист, что ли?

– Садистом он сейчас стал, когда отрубили его тридцатисантиметровую балду.

– Да, говорят, ты это классно сделала.

– Замолчи, Элка! Он же убьет меня. За Маринку я отомстила. Ты, Станция, тоже молчи. Жалко девчонку стало, она к утру умерла. Он ей там все разворотил, она и умерла. К утру. Вся каюта в крови, она громко кричала, все только посмеивались. Ничего, говорят, отлежится, через месяц еще захочет. Господи Боже мой, как она кричала, до сих пор слышу. Я б его там же убила. Потом глядим, он с якоря снялся и ушел к тому берегу. Мы с девками завели моторку, погоню устроили. Вслед еще один катер пошел. Прищучили мы его, только поздно. Маринку он уже успел утопить. Но что мы увидели в каюте… Вот тогда я и поклялась убить его. Устроили темную. Три подруги его держали, а у меня в руках топорик. Я должна была его обушком через покрывало ударить. Ну и ударила. Он упал. Девчонки разбежались, то ли струсили, то ли вида мертвеца испугались. Покрывало я сдернула, а он дышит. Только сознание потерял. Что делать? Добивать надо, а я не могу, рука не поднимается, точнее, не опускается. Замахнуться замахнулась и стою… не могу и все. Расстегнула ему ширинку, вытянула его кишку на всю длину и тут же на чурбачке рубанула. Кровь хлестнула. Я и отскочить не успела, как все колготки черные стали. От боли он очнулся, заорал, только я успела скрыться. Из-под лодки наблюдала, ждала, что кровью изойдет. Не дождалась. Он носовым платком обрубок перетянул, сел в машину и ходу. Успел до больницы.