Рубикон. Дважды в одну реку - Константин Калбазов

– Нет, не простят, – твердо заявил Табук.

– Не простят, – повторил за ним Дмитрий. – Они придут на ваши зимние стоянки и станут мстить. К тому же им захочется получить ваше оружие. Ничего хорошего из этого не выйдет. Есть только один выход – оставаться здесь, в ваших лесах, и научиться жить так, чтобы голод и нужда не приходили в ваши рулы. Пока вы здесь, пока другим племенам не нужны ваши леса, вы в безопасности.

– А что будет, когда они захотят наши леса?

– Они придут сюда.

– Но зачем тогда нам отсиживаться здесь, как последним трусам, если все так?

– Затем, чтобы стать сильнее. Не понимаешь? Ладно, слушай. Если мы научимся жить на одном месте, если голод забудет дорогу в наши дома, то нас станет много и у нас будет оружие, которого нет у других. Пусть тогда приходят. Мы их встретим и прогоним, да еще и пойдем к их рулам, чтобы объяснить, что к нам можно ходить, чтобы дружить и менять одни вещи на другие, но не грабить и не убивать. Но чтобы это случилось, нужно работать. Много работать. А еще учиться.

– Как нас станет много? Смерть всегда рядом с нами.

– Правильно. Очень многие женщины готовились стать матерями, и детей в племени должно было появиться очень много. Но вышло так, что немало женщин умерло, так и не дав жизнь, еще больше умерло детей. Но скажи, сколько женщин умерло у нас? Скольких детей мы потеряли? Сколько погребальных костров было у нас в роду?

– Ни одного, – ничего не понимая, посмотрел на Дмитрия Табук.

– А почему?

– Так захотел великий дух.

– Великий дух не всегда вмешивается в нашу жизнь, уж я‑то знаю. Он нам помогает, направляет, но он не следит за каждым нашим шагом. Вот скажи, отчего вы позволяете мальчикам баловаться так, как им захочется, и хвалите их, даже когда они могут разбиться насмерть? Почему, если с одного дерева упал какой-то ребенок, вы не запрещаете залезать на него же и другому? А ведь и он может упасть и погибнуть.

– Но как тогда из них получатся настоящие охотники? – глянув на Дмитрия, как на слабого головой, ответил Табук.

– Вот и великий дух так же. Мы – его дети и он позволяет нам резвиться, чтобы мы выросли сильными и могли сами о себе позаботиться. Он не всегда вмешивается в наши дела, как и вы в проказы детей. Вот скажи, если у ребенка что-то не получается, ты делаешь все за него или объясняешь, как это нужно сделать?

– Если ребенок не будет делать сам, то он ничему не научится.

– Правильно. Великий дух показывает путь, подсказывает, как нужно делать, но остальное в наших руках. В наши рулы не пришла смерть, потому что мы сами не дали ей прийти. Лариса не дала. Ведь были же болезни, но она вылечила заболевших, заставляя пить настои даже против желания больных. Если бы не это, то у нас были бы смерти. В рулы сауни пришла беда, и племя стало слабым. Если мы будем держаться за старое, то мы все погибнем. Но великий дух мудр. Чтобы помочь вам, он направил сюда меня и мою жену. Мы не хотели этого, мы не стремились к этому, но он ведет нас по жизни своими тропами. Вейн сумел раскрыть наше предназначение, и нам ничего не остается, кроме как идти по этому пути. Все, что я делаю, – я делаю, выполняя волю великого духа. Но я не могу все сделать за вас. Без вашей помощи у меня ничего не получится.

– Но если так, то почему ты не призовешь сюда мужчин? Если Вейну известна воля великого духа, то он может указать путь всем. Этот труд очень тяжел для детей. Если будут работать взрослые, то можно добыть больше железа.

– У сауни нет другого пути, кроме того, который указывает великий дух через меня. Но, идя по этому пути, нужно много работать. Посмотри на себя и Гаруна. Разве вам нравится трудиться? Вы готовы бросить работу, чтобы убежать на охоту, хотя голода в наших рулах нет. Не смотри на меня так. Я не обвиняю вас. Я не говорю, что вы виноваты. Вы так жили всегда. Поэтому вам трудно начать жить по-другому. Я всегда стараюсь все делать с детьми, чтобы они научились жить по-другому. Только так сауни смогут выжить.

– Значит, мы тебе мешаем? Мы мешаем племени стать снова сильным?

– Я вас не обвиняю, – тут же поспешил откреститься Дмитрий. Не хватало еще, чтобы возникли какие-то непонятки. – Вы живете так, как вас научили ваши родители, научиться жить по-другому всегда трудно.

– Но ты тоже жил по-другому?

– Да. Нам было жить куда проще. Там, откуда мы пришли, нет таких трудностей, а то, что я сейчас делаю, просто детская забава. Но там нужно много разных знаний, а знать всего человек не может. Я никогда не делал того, что делаю сейчас, так что тоже учусь.

– Для чего?

– Потому что этот путь указал мне великий дух. Конечно, он не требует от меня ничего. Если я стану просто жить, не испытывая ни в чем нужды, он не поразит меня молнией. Он просто расстроится. А я не хочу его расстраивать. Он не станет наказывать и сауни, если они не захотят пойти тем путем, который он указал. Когда станет совсем плохо, вы станете его спрашивать, за что он вас наказывает. Но ведь это вы не пожелали пойти тем путем, который он вам указал. Нельзя взрослого человека, тем более охотника, заставить что-то делать, он должен захотеть этого сам. Когда дети подрастут, я никого не стану заставлять заниматься выплавкой железа или работать в кузнице. Они сами сделают свой выбор. Захотят стать охотниками – будут ими.

– Но нас ты заставлял.

– А разве я великий дух? Разве я не могу ошибаться? Вот и с вами я ошибся. Но я не боюсь признавать свои ошибки. Поэтому вы сегодня занимаетесь тем, что считаете нужным.

– Мясо нужно роду.

– Нужно. Но разве у нас есть недостаток в мясе?

Ага, призадумался. Ну подумай, подумай. Конечно, апука и копченое мясо никак не заменят свежатинку. Да, подобное питание уже успело приесться, но ведь голод и вправду не грозит роду. Придет осень, и они смогут снова добыть мясо баканов, к тому же здесь неподалеку обнаружилось еще одно стадо, не придется ехать на озеро. Как добыть – тоже не проблема. Просто нужно немного потрудиться и изготовить «скорпион», эдакий арбалет-переросток. Соловьев не без оснований предполагал, что этого окажется вполне достаточно, чтобы завалить мамонта.

На будущий год и вовсе все будет в шоколаде, картофеля вырастет в достатке и он из семенного фонда перейдет в фонд припасов. Хотя… Если местные захотят заняться земледелием, скорее всего, придется посидеть без картошки. Все же нужно будет поделиться. Не стоит забывать и о бобах. Всходы они дали хорошие, и наверняка урожайность будет ничуть не хуже, чем в диком поле, а то и лучше. Так что голод роду точно не грозит.

– Свежее мясо не заменить, – все же выдал свое Табук.

– Согласен. Но кто сказал, что мы не сможем получить его от других охотников взамен на топоры, ножи, лопаты или арбалеты?

– Значит, ты отпустил нас охотиться не потому, что нам нужно мясо, а потому что мы ленивые?

– Вы не ленивые. Вы просто не привыкли так работать, а заставить вас нельзя.

– А тебе нравится так работать?

– Кому это понравится? Если заниматься чем-нибудь одним, например работать только в кузнице, то это мне нравится. Хотя раньше я этим и не занимался, а сейчас вот нравится. Но я не могу заниматься только этим, потому что мне нужно многому вас научить.

– Мне казалось, тебе нравится все, что ты делаешь.

– Не все. Но если работать с неохотой, то очень скоро захочется все бросить, вот я и ищу в любом деле что-то хорошее. Выжигать уголь скучно, и после этой работы ты такой грязный, каким не будешь после кузницы. Но уголь нужен, чтобы работала кузница. Строить все это, – Дмитрий махнул рукой в сторону водяного колеса, – было интересно, а вот возиться с плавкой железа – не очень. Слишком жарко, слишком тяжело, слишком грязно. Но зато получается железо, которое очень нужно сауни. Но главное не это. Есть наши желания, а есть долг. Вот что самое главное. Мы должны сделать все, что от нас зависит, чтобы наши дети жили лучше, именно поэтому я работаю так много и буду работать дальше. Я ни о чем не жалею, разве только о том, что я один и не могу успеть везде, а дел слишком много.

Никогда бы не подумал, что у него есть дар убеждения. Более того, он был уверен, что аргументы у него корявые, а объяснения неубедительные. Одно дело – заставить трудиться рыбаков в своей бригаде, которым, по сути, и деваться-то некуда. Ну да, работать не хочется, но и выхода другого нет, так что нравится тебе это или нет – пахать все одно придется. К тому же на фоне прочих работа эта неплохо оплачивается, есть бонусы в виде кормов для скотины, дармовой рыбы, да и домашняя «пила» не так «пилит». У местных подобных стимулов нет: заняться есть чем, «пила» полностью покорна их воле и молча несет свой крест. Но вот удивительное дело – оба охотника вдруг изменили свое отношение к происходящему.