Один день Григория Борисовича - Григорий Рейнгольд

9 часов 22 минуты.

Скоро конец урока. Он напомнил об этом ученикам, отложил проверку тетрадей (отметил, что за урок одиннадцать проверил - маловато!), в конце урока надо быть начеку. Да и урок надо кончить организованно, чтобы выпроводив класс и не запустив новый можно было бы закрыть кабинет и сходить к завучу. Вот и сдавать тетради стали потихоньку.

- Ребята, по звонку все сдаём тетради и сразу уходим!

Все, кто ещё не закончил, полностью поглощены работой, а кто закончил сидят с собранными вещами, готовые по звонку вскочить и бежать. Вот и звонок, значит 9 часов 25 минут.

Кто сидел наготове с вещами сорвались и убежали, а кто ещё решают, звонка будто не слышали.

- Ребята, кончайте, меня Мария Николаевна ждет, - взмолился бедный учитель.

- Сейчас, Григорий Борисович, ещё чуть-чуть, - а сами голов от тетрадей не поднимают.

Он конечно мог бы и просто выгнать учеников, отобрать тетради и выгнать, но уж больно их жалко. Жестокость применять хорошо лишь когда полностью уверен в своей правоте, а сейчас такой уверенности нет. Ну ладно, минута-другая погоды не сделает, подождёт завуч, контрольная важнее. Сколько там времени?

9 часов 28 минут.

- Ну всё, больше времени нет, - он уже начал отбирать тетради, а это не так просто.

Вот одна тетрадь, вот другая, ещё три штуки осталось. Тут дверь открывается, девятый "В" пришёл. Проходят, здороваются с учителем. Григорий Борисович хотел громко сказать, чтобы они подождали в коридоре (и они бы вышли сразу), но что-то с горлом случилось, получилось у него очень тихо и почти никто не расслышал. А класс это человек тридцать, они уже выкладывают вещи: тетради (а кто и дневники), ручки, шапки, шарфы...

- Ребята, девятый "В"! Выйдите, пожалуйста в коридор, - наконец смог громко сказать Григорий Борисович (Все тетради девятого "А" уже у него).

- Минутку, сейчас только приготовимся, - отвечают и начинают выходить по одному.

Он на часы посмотрел:

9 часов 32 минуты.

Опять можно опоздать!

- Выходите сейчас же! - тут уже не до вежливости.

Чуть не в шею выгнал самых медлительных, закрыл кабинет и быстрей на первый этаж, ведь уже 9 часов 33 минуты.

Раньше, ещё когда Григорий Борисович сам был школьником, такой проблемы вроде не было. Учителя не боялись оставить учеников в классе. Сейчас если оставить (кроме только "своих", у которых ты классный руководитель, в своем кабинете), то в лучшем случае парты разрисуют... От этой мысли Григорий Борисович отвлёкся потому что какой то ученик, семи- или восьмиклассник, убегавший от своего приятеля, не успел изменить траекторию своего полёта и врезался в учителя сбоку из-за поворота, едва не сбив его с ног. Догонявший тоже сплоховал, но его масса оказалась гораздо больше, он сбил обоих сразу, и возникла куча-мала. Пока они все поднимались, пока ученики извинялись перед учителем (совершенно искренне), пока все вместе искали его очки (к счастью не разбились!), пока он ругал учеников (тоже совершенно искренне), но потом пожалел и отпустил прошло больше минуты, и у самого порога завучевской, его застал звонок. Значит 9 часов 35 минут.

Что делать? Если пойти к завучу, то девятый "В" минут пять-десять (сколько займёт разговор) будет беситься в коридоре и помешает вести занятия в соседних кабинетах. За это можно и замечание от начальства получить. И Григорий Борисович, тяжело вздохнув, повернулся и пошёл обратно к себе. Следующую перемену не прозевать, она тоже большая, десятиминутная.

Поднимаясь по лестнице он услышал шум многих голосов, на фоне которого сильно выделялся бас Саши Борисова. Саша не самый большой в классе и не самый сильный, выглядит не старше своих четырнадцати лет, а голос - на зависть любому мужику.

Он гонится за Пашей Трофимовым и громко кричит ему:

- Стой, гад, всё равно догоню!

В руках у Паши Сашина сумка. Паша чуть не налетел из-за угла на Григория Борисовича, но тот уже был начеку. Девушки сбились в кучку и что-то оживлённо обсуждают. В речи их причудливо перемешаны слова молодёжного жаргона, иностранные (особенно английские) слова, ненормативная русская лексика и нормальные русские слова... Григорий Борисович поскорее запускает их всех в свой кабинет и начинает контрольную. Журнал быстро заполнил, и сам за работу, тетради, будь они неладны, проверять. Этот класс посильней и поспокойней, в нём списывающих поменьше. Сейчас бы только темп сохранить, три минуты - тетрадь. За урок бы тетрадей пятнадцать проверить. Сколько там времени?

9 часов 40 минут.

Интересно, будет сегодня городская проверка? В этом месяце уже раза три предупреждали, а всё не было. (Тетрадь проверена!) А если будет, то пойдут ли по урокам, или только бумаги посмотрят? А если пойдут, то зайдут ли к нему?

Собственно, чего бояться? (Ещё одна тетрадь.) Вроде у него всё в порядке. А это как посмотреть! Ну-ка, покажите ваши планы?! Что это урочные планы? Да это всё что угодно, но не урочные планы! (Опять тетрадь!) А какие воспитательные цели вы ставите на сегодняшний урок? Вы разве не знаете, что каждый урок должен воспитывать! А где у вас дифференциация учащихся? У вас что, один план на все четыре девятых класса?! А ведь все классы, наверное, разные. Да... с методикой у вас слабовато. (Снова тетрадь.) А чем это вы, собственно, занимаетесь? Что, на уроке тетради проверяете? Да... Этим вы дома должны заниматься, вам за это деньги платят! А покажите журнал. Да, это называется журнал, ну и почерк у вас!

А когда вы белили потолок в кабинете последний раз? Два года назад? А дома у себя вы так же за чистотой следите? А шторы когда последний раз стирали? (И ещё тетрадь.) Три месяца назад? Так-так. Ну ладно, покажите ваш план воспитательной работы. А где график посещения трудных...

В общем, не любит Григорий Борисович проверок. Ещё хорошо, когда своё начальство прикроет, а это бывает не всегда. Когда прикроет, а когда и наоборот, подзадорит проверяющих, выставит тебя перед ними дураком. Проверяющие будто с другой планеты прибывают. (Тетрадь.) Не знают, что зарплату давно не платили. Что мужчинам-учителям домой хоть не появляйся. Что для того, что хоть как-нибудь прожить, приходится нагрузку брать просто немыслимую. А это значит - либо халтурь, силы и здоровье свои береги, либо работай на износ. (Очередная тетрадь.) Да на ту же тетрадь, разве три минуты требуется? Что говорить? Вроде и работаешь на износ, а всё равно без халтуры, без туфты не обходится. А какие сейчас семьи попадаются... А деньги на ремонт класса с родителей собирать приходится... (И ещё тетрадь!) Правда, Григорий Борисович никогда таких вещей проверяющим не говорил. А Иван Евгеньевич как-то сказал высокой комиссии своим громовым голосом:

- Что вы меня проверяете, такие-растакие, зарплату на месяц задержали, я голодный с утра, дома есть нечего, и дети голодные! Я сейчас веду урок и думаю, чем мне сегодня своих детей накормить?..

Ну тут он немного перебрал, а тем и ответить нечего, оробели и ушли от него не солоно хлебавши, других пошли проверять, у которых голос пожиже. Молодец мужик, сумел себя поставить. А проверяющие сильно лютовали в том раз, многим досталось по первое число: (Ну и тетрадь!) Если сам себя не поставишь, то будут об тебя ноги вытирать все кому не лень, в крайнем случае, ездить на тебе будут. Сколько времени?

10 часов 7 минут.

Прошёлся для порядку по классу, вроде всё нормально. Опять за работу. На перемене обязательно к завучу успеть! (очередная тетрадь.) Для этого надо организованно урок закончить, Девятый "В" выпроводить, кабинет закрыть... А впрочем, зачем выпроваживать, ведь следующий девятый "Б" его класс (снова тетрадь.), они в своём кабинете пакостить не будут, ведь здесь они сами генералят, отремонтирован кабинет на деньги их родителей, да и Маша, дочка Григория Борисовича, в этом же классе учится, она за порядком последит. И ещё одну тетрадь успел проверить, когда прозвенел звонок с урока.

10 часов 15 минут.

Да, девятый "В" класс сильный и организованный, почти одновременно все тетради сдали и пошли на следующий урок. Сколько тетрадей проверил? Ещё двенадцать.

Маловато, а быстрей никак нельзя. Тут девятый "Б" показался, Григорий Борисович Маше, дочке сказал, что к завучу идёт (она всё с полуслова поняла), и поспешил, уже 10 часов 18 минут.

- А-а-а:

- Хавать!

- Ура!

- Кто последний, тот лох!

Дикая орава учеников, человек сто, кажется, семиклассники, пронеслась мимо него с криками и гиканьем, в столовую за бесплатными завтраками. Ещё и бомбочку взорвали по пути. Он едва увернуться успел, растопчут и не заметят. Надо было, конечно, толпу эту остановить, вмешаться, он обычно так и делает, да тогда к завучу не успеешь, а это очень важно. Как ввели эти завтраки бесплатные (булочка и чай), так столько мороки из-за них!. Ввести то ввели, а порядка обеспечить не смогли. То есть, пытались, конечно. Директор строгий-престрогий приказ издал, чтобы по одиночке в столовую учеников не пускать, а только по классам и в своё время. Учитель, к которому класс на урок в это время пришёл, должен все дела свои бросить, построить ребят и строем в столовую привести, проследить, чтобы там всё нормально было, чтобы ели, а не безобразничали, чтобы всем досталось, и строем же привести обратно в свой кабинет. По первости за этим строго следили, классы без учителей не пускали в столовую, учителей наказывали, дифнадбавки лишали, за неисполнение. Другой раз, бывало, и учителю булочка доставалась, дежурные передадут, или кто из учеников заболеет: А поломался приказ. Перемена большая всего десять минут. Учителя за перемену только к уроку следующему подготовиться успевают (условие контрольной, допустим, написать), свои какие-то свои дела сделать, когда, бывает, учителя завуч, а то и директор вызовет...