День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?! - Родион Кормановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вы не догадываетесь: кого же будет спасать наш герой?
Вы правы: бабник тут же рулит к юной красотке.
Конечно, в чём-то его можно понять, ведь гораздо приятнее держать в руках упругое тело, чем лапать куски теста обтянутые кожей!
Итак, гражданки, решайте, конечно, сами, но, прежде чем съесть очередной трёхкилограммовый кусочек тортика, задумайтесь, придёт ли когда-нибудь к вам прекрасный принц?!
Однако выкрутасы фортуны порой бывают весьма неожиданны. Как только спаситель прекрасных молочных желёз бросается к цели, произходит ужасное событие.
Пляшущие толстые ноги вдруг исчезают в водовороте, оставленном колобком!
Спаситель сосков, с горечью, понимает: нет, не мять ему сегодня благодарное девичье тело в объятиях!
Это как в песне:
«Ей в другую сторону!»
Но там про Гражданскую войну, а у нас ситуация другая.
Дмитрий притормаживает у водоворота и заглядывает в него, явно испытывая колебания. И тут же, под вздох ужаса толпы, красавчик тоже исчезает в этой водной аномалии.
И, пока две водоплавающие красотки отрывают Скунса от третьей, толпа в ужасе наблюдает за водоворотом, который вдруг, буквально, растворяется в воде.
Тишина нависает над рекой, даже красотки берут тайм-аут в борьбе за подругу.
Несколько секунд длится пауза, а потом из воды, на месте воронки выныривает немыслимое сооружение.
Это чудо-юдо представляет собой акробатическую пирамиду, в основании которой находится толстяк, на нём сидит блондин, а венчает башню Большая тётя, сидящая на шее у Дмитрия.
Подобно трём весёлым китам, составляющие части этого аттракциона выпускают по фонтану воды одновременно и вопят.
Тоже хором.
– Я не умею плавать! – ревет колобок. Дмитрий вопит от ужаса, а толстуха верещит от счастья.
Помните «Бременских музыкантов»:
«И тут пирамида рухнула!…»
Только кукарекает не козёл, а Скунс, которого девчонки мутузят прямо в воде.
И зачем, спрашивается, прекрасному полу рыцари?
Наверное, чтобы было по кому кидаться цветочными горшками.
Свиноматка, ещё в полёте запеленговавшая «SOS», едва коснувшись воды, работает всеми винтами одновременно.
Красотки, завидев приближение колёсного парохода, быстренько трубят отступление и удаляются на безопасное расстояние. И правильно делают!
С воплем: «Цыть, шавки!» – слониха хватает тщедушное тельце своего благоверного за трусы и буксирует к катамарану.
Колобок дрыгает ногами и пыхтит как паровоз в депо. Девушки погружаются в лодку и гребут прочь, забыв даже, что одна из них до сих пор топлесс.
– Девчонки! – вопит Дмитрий, – возьмите груз!
Но его обаяние не действует, и лодка уносится прочь.
– Я не умею плавать! – вопит толстяк, то погружаясь, то выныривая вновь, – совсем не умею плавать!
Мадам в складках последний раз с сожалением глядит на блондинчика и отворачивается. Эх, если б обстоятельства сложились по-другому, то уж она-то показала бы ему, какая она ДАМА!
Катамаран стартует, отправляясь в плаванье дальнейшей семейной жизни. Тщедушный, держа путь обратно, под плинтус, поправляет на голове трофейный красный лифчик, который исполняет роль фантастической шапочки пловца.
– Помогите! – всхлипывает толстяк, и скрывается под водой.
– Чёрт! – возмущается Дмитрий и делает попытку поймать утопленника за волосы.
Рука его соскальзывает с лысого черепа, и он подтягивает колобка к поверхности за воротник пиджака.
– Я не умею плавать! – лысая голова опять погружается.
– Это я уже слышал, – блондин опять вытягивает его на поверхность.
Котелок толстяка замирает на водной глади, в положении «мяч на воде», и он взирает на своего спасителя.
– Конечностями работай, мячик! – восклицает Казанова, – я не намерен весь день с тобой в водное поло играть!
Колобок дёргается.
Дмитрий, которому брызги прилетают в глаза, отпускает его. От испуга бегемот барахтается, поднимая в воздух тонны воды.
Вот это фонтан!
– Замечательно! – Дмитрий протирает глаза, открывает рот и, тут же отворачивается, отплёвываясь.
– Теперь плыви к берегу! – кричит он, осторожно поглядывая на этот мега-миксер из-за плеча.
– К какому? – вопит толстяк.
– К ближайшему! Я буду рядом.
Пока колобок плывет к берегу, над ним стоит радуга, а с моста раздаются аплодисменты.
– Я плыву! – восторженно орет он. – Как я плаваю?
– Как каракатица! – комментирует Дмитрий, который держится в сторонке, опасаясь водоворотов, образовывающихся вокруг этой живой центрифуги, взбивающей реку в пену.
«Старается!» – улыбается наш Казанова, стоя на дне, в трёх метрах сзади барахтающегося бегемота.
– Стой! – командует учитель плавания.
– Я же утону! – орет круглый и встает на дно.
– Если бы! – бормочет Дмитрий.
– Я спасён! – шумно выдохнув, декламирует Огромный, оборачиваясь к своему спасителю.
Дмитрий отвечает ему ободряющей улыбкой, на что толстяк тоже лыбится и наш бабник в нём мгновенно узнает хэллоуиновскую тыкву из своего сна.
Улыбка сползает с лица ловеласа.
– Мне кажется, что я вас уже где-то видел! – жизнерадостно заявляет толстяк, пытаясь поправить на себе пиджак.
– Вчера в клубе… – любимчик женщин, наконец, обретает голос.
– А – а, точно! – вопит толстяк и хлопает себя по лбу, прямо по шишке.
Лучше бы он этого не делал!
С криком колобок валиться в воду, но тут же опять вскакивает, хлебнув бодрящей жидкости.
– Только не надо этой мелодрамы! – орёт Дмитрий, – и хватит уже тонуть!
– Да-да! – толстый опять радуется жизни, – я вчера налетел на ваш стол, где и заполучил эту шишку!
Колобок смеется, и его пузо прыгает вместе с мокрым костюмом.
– Припоминаю, – замечает Дмитрий.
– А ещё вы показывали стриптиз! – толстяк продолжал ржать.
Бабник чувствует, что краснеет.
– Но ничего, вы меня вчера тоже выручили, выиграв этот стриптиз. Я был на втором месте! – на толстяка явно напало желание поболтать. – Однако вы не опозорились! Красотки в зале визжали, когда вы трясли перед ними своим прибором!
Толстый краснеет от смеха и икает.
– Давайте, не будем об этом, – просит собеседника Дмитрий.
– Хорошо. Ик!… Позвольте представиться, – колобок, уже унявший смех, расплывается в широкой улыбке, – меня зовут Димитрий Огурчиков. А вас?
Дно реки вдруг куда-то уплывает от Дмитрия, и он оседает в воду.
– Ик!… – заканчивает сцену толстяк, стоящий с протянутой к своему спасителю рукой и открытым ртом.
Глава 7. Поцелуй тыквы
Солнце, волны, чайки, брызги.
Красота!
И посреди всего этого я несусь по морской глади на гидроцикле. В лицо летят солёные капли воды, а рядом плывут дельфины.
Что может быть лучше?!
Только вот во рту почему-то сухо и противно. Но это ведь мелочь по сравнению с увлекательной прогулкой!
Где-то далеко позади берег, но его даже не видно, поэтому я смотрю только вперёд.
Вперёд, туда, где золотой солнечный диск падает в море, образовывая на поверхности огненно-красный путь, по которому я и мчусь.
И это прекрасно: рывками вдыхать солёный воздух и, отплёвываясь от воды, лететь вдогонку за солнцем.
Но вдруг какая-то неясная тень наползает на солнечный диск, и начинает расти с каждой секундой.
Тут же исчезает солнечная дорога и я вижу, что тень – это яхта, огромный лайнер нескольких десятков метров длины.
И эта махина, всем своим размером преграждает мне путь.
И растёт на глазах!
Расстояние между мной и чьим-то плавающим белоснежным дворцом стремительно сокращается и, я уже думаю, что надо как-то притормозить. Или повернуть.
Но вот беда: руль почему-то не поворачивается. А мотор, который я пытаюсь заглушить, начинает реветь ещё громче и, я лечу вперед ещё быстрее.
И уже вижу надпись на борту судна:
«DREAM».
Дельфины и чайки куда-то подевались, а я начинаю паниковать.
– Нет! – ору я. – Я жить хочу!
Решив катапультироваться с аквабайка, вдруг осознаю, что и пошевелиться-то не могу, задница словно приросла к сидению!
«Похоже, я стал камикадзе!» – мой мозг вместо того, чтобы что-нибудь придумать, насмехается надо мной.
– Чёрт! Я же не самурай! – кричу я, пытаясь, подобно князю Гвидону, стать мухой, чтобы куда-нибудь улизнуть.
Тем временем, между мной и яхтой появляется нечто тёмное, причём невообразимых размеров.
В лицо мне ударяет мощная волна, а тёмное пятно приобретает реальные очертания, превращаясь в хэллоуиновскую тыкву.
– Всё! – рокочет тыква, – теперь ты никуда не денешься!
При этом она резко уменьшается в размерах и лезет ко мне целоваться. Своим вонючим ртом, откуда несет перегаром, она присасывается ко мне!
– Не – е – ет! – ору я и закашливаюсь.
– Наконец-то! – радостно мычит тыква, и я в ужасе распахиваю глаза.
