День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?! - Родион Кормановский

Женского внимания тут меньше и я, уже давно привыкший к нему, дефилирую к воде.

Сделав несколько разминающих упражнений я, скинув шлёпки, трогаю ногой мутную воду и, удовлетворённо крякнув (ну чем не Дональд Дак?!), прыгаю в неё.

Вы, конечно, можете сказать, что купаться в мутной воде негигиенично. Чтож, говорите, а мне плевать. У меня есть душ, в который потом можно сходить. И, как я считаю, ничто не может заменить натурального водоёма, пусть даже несколько загрязнённого.

Отплыв от берега на некоторое расстояние, я оборачиваюсь и зрю на пляж. Как и ожидалось, многие девчонки продолжают смотреть мне вслед.

Чтож, значит, удача пока от меня не отвернулась, чтобы там не говорила хэллоуиновская тыква!

Девчонки, которые играли в пляжный волейбол, даже поругались из-за меня. Одна из них, заглядевшись на меня, промазала по мячу и врезала другой в ухо, а их собака, которую я, как объект внимания, не интересовал, схватив мячик в зубы, слиняла с ним.

Мне стало настолько смешно, что я чуть не нахлебался воды.

«Так ведь и утонуть можно, чёрт побери!» – говорю я себе и оставляю девчонок с их проблемами, чтобы уплыть дальше.

Впереди, между мной и висячим мостом, маячит лодка с девчонками, и я плыву в ту сторону, размышляя о предстоящем собеседовании.

Дело в том, что я уже месяц без работы. Отдохнул, но пора и меру знать. Теперь я решил попробовать себя в качестве телохранителя. Навыки позволяют, да и зарплата соответствующая, гораздо больше чем в охране, можно и рискнуть.

«Сегодня в пять. Улица Красноносовская, сто одиннадцать», – напоминаю я себе.

С наслаждением, рассекая водную гладь, я поравнялся с лодкой, в которой сидят три девчонки, чьё внимание, разумеется, тут же обращается на меня.

Навстречу лодке плывет велосипед-катамаран, где сидит парочка средних лет: он – худой и сморщенный, она – большая, в складках и надменная.

Большая тут же из надменной превращается в доброжелательную, и её сальный взгляд обращается на мой короткостриженный котелок, торчащий из воды. Сморщенный тоже приосанивается, но не ради меня. Он призывно взирает на трёх курочек в лодке.

Курочки же, в свою очередь, вместо того, чтобы смотреть вперёд, тоже пялются на меня. Я им улыбнулся, махнул рукой, и продолжил своё плаванье.

Они, чисто по-женски, делают различные жесты, чтобы привлечь моё внимание к собственным персонам. Одна строит глазки, вторая занимается причёской, третья же, так увлекается поправлением верха купальника, что даже не замечает, как он соскакивает с её сочной груди.

Да, прав был старик Фрейд!

Все проблемы от сексуальной неудовлетворённости!

Люди так увлекаются в стремлении привлечь к себе внимание противоположного пола, что совершают такие глупости, которые в других обстоятельствах просто невозможны.

Вот и наш сморщенный так вылупил глаза при виде лакомого кусочка, что забыл рулить вперёд, а его ноги настолько налегли на педали, что катамаран буквально полетел над водой в сторону лодки с добычей.

Большая и надменная, тем временем, периферийным зрением узрела, а может, и почувствовала, что всё идёт совсем не так, как надо, и нежные чувства через взгляд изливает не она одна, но и её презренный спутник, вдруг почувствовавший себя мужчиной.

Нет, вы подумайте: МУЖЧИНОЙ!

Это возмутительно!

Бунт на корабле! Тот, кого она давным-давно опустила ниже плинтуса, вдруг изобразил кобеля!

Надменная, наконец, оторывает взгляд от созерцания своей мечты (меня, любимого) и видит, что в лодке одна из девиц демонстрирует грудь, её муж пялится на неё, а их плавсредство со скоростью «феррари» летит на таран!

Такого она, разумеется, стерпеть не может, ведь её недоразумение, свисающее до пупа, не идёт ни в какое сравнение с прелестями девчонки из лодки!

– Шлюха! – вопит большая.

И это вносит некоторый всплеск бодрости в сообщество зачарованных. Примерно, как чашка горячего кофе для спящего, выплеснутая ему в лицо.

«Пожалуй, не всё так удачно, как казалось!» – думаю я, пытаясь при помощи всех конечностей отгрести от места грядущего кораблекрушения.

Вышеобозначенная воплем особа, пытается водрузить лифчик на место, но у неё ничего не получается – лямки перекрутились.

Её подружки тщетно пытаются отгрести с траектории следования катамарана, но лодка только вертится на месте.

Тут следует заметить, что всё это представление разворачивается, аккурат, под висячим мостом, и праздношатающаяся толпа горожан с любопытством и радостью (а некоторые – с вожделением) взирает на спектакль.

Катамаран находится уже на расстоянии вытянутой руки от лодки, когда Надменная в складках вцепляется мёртвой хваткой в руль, пытаясь увести своё домашнее животное от порочного столкновения с обнажёнными телесами.

– Ах ты, вонючий скунс! – выдает она трель своим пароходным гудком, адресовав её своему тщедушному скелету, чья конечность трещит на руле под натиском её гидравлической клешни.

Тут плавсредства целуются и к одному гудку добавляются ещё три сирены.

Сморщенный, по имени Скунс, стоически держится, стиснув зубы. Плавсредства бешено прыгают, скребя друг о друга, но, к счастью, пока не переворачиваются.

Я тщетно пытаюсь отплыть. Но поднялась нешуточная волна, и мне остается только барахтаться на одном месте, пытаясь сохранить на лице выражение доброжелательного достоинства.

Большая глядит на выражение лица своего ненаглядного и видит там похоть.

Конечно, ведь он продолжает пялиться туда, куда нельзя, сами знаете куда.

На это самое!

А это самое продолжает сиять, да ещё и подпрыгивать вместе с лодкой, ничем не прикрытое!

Тут свиноматка принимает единственно верное решение.

Она снимает клешню с руля, размахивается и даёт благоверному плюху. Со всей силой неслабых женских эмоций!

Тщедушный, который не ожидал такого поворота событий, ударивших по нему со всей силой женской любви, уподобляется влюблённому голубку, который, взмахнув крыльями, перелетает в лодку, прямо на объект своего вожделения.

Жертва обстоятельств опрокидывается на спину, а голубок клювиком утыкается ей между грудей!

С моста раздаются аплодисменты.

– Ты куда?! – кукарекает свиноматка, забыв о том, что ей положено кудахтать.

Вокруг визг, свист, волны, «браво!» и «бис!» с моста, и барахтающийся я.

И тут, в самый разгар веселья, к нашему представлению присоединяется ещё один актёр.

Нет, он не пришёл.

И даже не приплыл.

Он прилетел!

И вместо приветственного поклона он вопит:

– Не – е – е – ет!

Глава 6. Жертвы кораблекрушения

Конечно, есть определённый смысл в том, чтобы падать всё-таки в воду, нежели на асфальт. Но летающий толстяк явно не оценивает преимуществ этого олимпийского вида спорта.

Колобок ревет, как бомбардировщик, полы пиджака развеваются как крылья, а толпа зевак на мосту замерает, в немом вопле разинув рты.

И вот, эти мегатонны сала врезаются в водную гладь, как раз между блондином-Казановой и двумя плавсредствами.

Сила всплеска такова, что зрители на мосту, быстренько приняв душ, улюлюкают, а цунами, поднятое толстяком, обрушивается на пляж штормовой волной.

Дмитрий первый принимает на себя удар стихии. Его, подобно пушинке, на два метра выбрасывает из воды. Но звезда стриптиза не теряется в этой ситуации.

Он, подобно ласточке, взмахнув всеми конечностями, кричит:

– Йо – хо – хо! – и обратно шлёпается в воду.

Лодка с красотками уподобляется ретивому мустангу. Она взвивается на дыбы, выбрасывает пассажирок в воду и падает обратно.

Катамаран, итак уже плывший несколько набок по причине крена на одну сторону, создаваемого объёмной тётей, наклоняется ещё ниже, сбросив пассажирку на помощь приводнившемуся толстяку и, облегчившись, мирно покачивается на волнах.

Большая, в свою очередь, приводняется не совсем удачно, то есть вверх ногами и теперь зрители наблюдают её обширный диван, дрыгающий ногами. Свой гудок она включить не может, ибо в тот момент общается с подводным царством.

Толстяк же, вообще полностью исчезает из поля зрения, занимаясь научными изысканиями по поводу жизни на речном дне.

Однако недостаток звукового сопровождения с успехом восполняют три симпатичные уточки, подпрыгивающие на волнах. Причём, к испуганному крику двух из них, примешивается визг третьей, которая тщетно пытается одновременно плыть и отбиваться от тщедушного селезня, явно не намеревающегося отпускать добычу после столь удачной охоты.

Дмитрий (ни дать, ни взять – просто джентльмен!) быстро обозревает картину разрушений: водоворот, оставшийся после толстяка, ноги большой тётки, выбивающие чечётку в воздухе и молодуху, отбивающуюся от хмыря.

Вы не догадываетесь: кого же будет спасать наш герой?