Укротитель времени - Кит Ломер

— Чепуха, — резко сказал Лафайет. — Меня зовут Лафайет О'Лири.

— Слушай, у меня есть одна задумка. Ты и я, мы вместе, могли бы делать большие дела, — Рыжий гнул свое. — Ты — со своими потрясными фокусами, которые у тебя так здорово выходят, особенно если добавишь еще что-нибудь

— вроде полетов по небу и все такое, а я — со своей смекалкой. Я могу подыскать пару кабаков, где можно вусмерть напоить публику, — продолжал он громогласно. — Пока ты будешь работать, я буду выделывать разные коленца, чтобы эти городские гвардейцы не сводили с меня глаз. Их в наше время понатыкано, как блох в дешевой ночлежке. Да, если хочешь знать, страна не лучше полицейского участка. Не то что в старые добрые времена, когда я малолеткой шмонал по карманам. Короче, ты делаешь дело, передаешь мне добычу, и, пока эти ищейки гонятся за тобой, я…

— Слушай, Рыжий, ты несешь вздор, — прервал его О'Лири. — Преступление

— последнее дело. Я уверен, что в душе ты честный мужик. Почему бы тебе не устроиться на работу — куда-нибудь на станцию обслуживания, ну, может быть…

Рыжий Бык угрожающе нахмурил лоб.

— Ты хочешь сказать, что я похож на этих промасленных мартышек?

Лафайет внимательно посмотрел на грубые черты своего собеседника сквозь легкую дымку, которая, казалось, уже почти рассеялась.

— Нет, — сказал он и на секунду задумался. — Мне кажется, что ты больше похож на разжиревшую обезьяну. — О'Лири просиял и поднял стакан. — Неплохая шутка, а — согласен? Я спрашиваю, ты согласен?

Рыжий Бык зарычал:

— По-хорошему говорю тебе — ты эти свои шутки брось, а то я не посмотрю

— дух ты там или не дух…

— Ну-ну! — Лафайет погрозил ему пальцем. — Только, пожалуйста, не надо меня пугать.

Рыжий вскочил на ноги, его слегка пошатывало.

— Я могу одним ударом разбить пополам дубовую доску, — заявил он, показывая свой кулачище, похожий на разбойничий кистень.

— Сядь, Рыжий, — приказал О'Лири. — Я хочу поговорить с тобой. Поскольку ты — плод моего воображения, то ты мог бы мне многое рассказать о моей психике. Меня, например, очень интересует, какую роль играла детская ревность…

— Да я могу одной рукой согнуть в крендель железный лом, — продолжал Рыжий. — Я могу…

— Слушай, ты, Рыжий, если не сядешь, я буду вынужден принять меры, — предупредил Лафайет. — Ты лучше скажи мне, какое бывает чувство, когда вдруг неожиданно начинаешь существовать — просто потому, что я породил тебя своим воображением.

— Я могу оторвать голову крокодилу, — самозабвенно продолжал Рыжий. — Я могу оторвать заднюю ногу слону.

Рыжего несло все дальше и дальше. Лафайет сосредоточился. Голос Рыжего становился все более высоким — от баса перешел в баритон, затем в тенор, а там и в высокий контральто.

— Да я справлюсь сразу с десятью, даже со связанными за спиной руками,

— последние слова Рыжего были сплошным визгом.

Лафайет предпринял последнюю попытку унять его и в результате услышал:

— Когда меня выведут из себя, я просто зверею! Иногда я становлюсь просто безумным, я могу сразиться с нечистой силой!

Он осекся, на мясистом лице появилось изумление.

— С нечистой силой?! — взвизгнул он.

— А теперь, Рыжий, давай, пей вино и послушай меня, — строго сказал Лафайет. — Ты — вход в мой внутренний мир. Я хочу сказать, что ты как дверь, приоткрыв которую я смогу заглянуть в преисподнюю моего подсознания. А впрочем, черт с ним! — Он поднял свою кружку.

Дверь распахнулась. Показался высокий человек с длинными локонами. Он был великолепен в своем наряде: широкополая шляпа с перьями, жакет в малиново-голубую полоску, широкий пояс, широкие штаны поверх закатанных сапог. Человек выхватил изящную шпагу и направился к единственному занятому столу. За ним появился другой — не менее пышно разряженный и тоже при шпаге, а там и третий, четвертый. Они окружили стол, держа шпаги наготове.

— Салют, ребята! — приветствовал их Лафайет, поднимая свою тяжелую кружку. — Дернете по глоточку, а?

— Именем короля, — прорычал первый денди, — вы арестованы! Вы сами пойдете, или нам применить силу?

Его свирепые черные усы свисали по обе стороны лица, как рога молодого буйвола.

О'Лири заметил, что острие одной из шпаг красовалось дюймах в шести от его горла. Посмотрев по сторонам, он увидел, что еще две шпаги нацелены ему в сердце. Наискосок от него, оторопело разинув рот, стоял Рыжий.

— Эй, ты! — заорал усатый офицер, глядя на Рыжего. — Ты что?

— Я, начальник, — забормотал мордоворот, — да я что… я просто сижу тут… ну, выпил, вот жду ужина.

Полицейский удивленно заморгал, а потом грубо захохотал:

— Этот бродяга как две капли воды похож на Рыжего Быка.

— Пшел вон! — приказал другой.

Рыжий с готовностью сорвался с места и неровной походкой заковылял к двери. Когда дверь открылась, Лафайет успел заметить, что люди с улицы с любопытством заглядывают внутрь. Толпа по-прежнему гудела.

— Ну все, пошли, — скомандовал офицер, стоящий слева от него.

О'Лири небрежно улыбнулся, сосредоточив все внимание на шпагах.

«Салями, — подумал он, — превратить шпаги в салями. Сезам!»

В бок кольнуло острие. Лафайет вскочил. Блестящий стальной клинок упирался ему в ребра, прямо над почками.

— Салями! — приказал О'Лири, теперь уже вслух. — Да превращайтесь же в салями, черт вас побери!

Клинок, упрямо оставаясь стальным, кольнул сильнее.

— И ни звука больше, а то и до тюремной камеры не дойдешь!

— Эй, осторожней! — закричал Лафайет. — Вы же продырявите меня!

— Слушай, парень. Тебе что, надо глотку порвать, чтобы ты понял, что арестован? Мы мушкетеры городской гвардии, ясно? Наша задача — сажать в каталажку нарушителей спокойствия.

— Вы хотите сказать, за бутылку вина? — начал О'Лири. — Я сейчас объясню…

— Ну, это ты объяснишь палачу, — огрызнулся гвардеец с тремя нашивками.

— Ну, давай, парень, вставай!

Лафайет встал.

— Но это же смешно, — начал он.

Кто-то сильно схватил его за руку и потянул к двери. Он вырвался, взял со стола свою шляпу и надел ее, глубоко надвинув на глаза.

«Не стоит нервничать», — напомнил себе О'Лири.

Гамбит с салями не удался, но это произошло потому, что ему просто не хватило времени как следует сосредоточиться и настроить свои психические энергии. Кроме того, он уже заметил, что вносить какие-либо изменения на виду у всех очень сложно. Да и захмелел он немного от вина. Но как только появится свободная минутка, он тут же приструнит этих молодцов.

Спотыкаясь, Лафайет шагнул через дверь на чистый ночной воздух. Увидел испуганные лица, глазевшие на него, грозящие кулаки. Полетели овощи — что-то ударило по плечу.