Ад на Гавайях - Дон Пендлтон

— Черта с два, — прошипела Смайли. — Сматывайся отсюда и поскорее. Ты знаешь, что... — Девушка оттолкнула Болана, высвобождаясь из его рук, и в упор посмотрела на него. — Только не говори, что примчался сюда меня спасать!

Болан отрицательно покачал головой.

— Я тут по своим делам. Но кое-кто тебя разыскивает и очень волнуется.

— У меня не было возможности выйти на связь, — отозвалась девушка. — Видишь — я тут капитально окопалась. Скажи им, что у меня все в порядке и я наслаждаюсь жизнью на полную катушку. Мак... это очень серьезно. Ты просто представить не можешь. А теперь вали отсюда!

Болан бесшумно, по-кошачьи, метнулся к лампе, погасил ее и мягко увлек девушку на пол рядом со столиком.

— Эй, что?..

— Тс-с!

Дверь приоткрылась, и кто-то заглянул в комнату. Щелкнул выключатель, зажегся верхний свет, потом снова погас.

Болан с «береттой» в руке почти лежал на девушке, прижимая ее к полу, так что они слышали дыхание друг друга. Глаза Смайли сверкнули в полутьме, и она прошептала:

— Ты заводишь меня, дружок. По-настоящему. Ну почему это всегда случается в такие неподходящие моменты?

— С удовольствием вернусь к этому в другой раз, — пообещал Болан. — Ты его видела?

— Нет, я даже не слышала шагов, пока ты не...

— Если это был начальник караула, мое время на исходе. Сейчас он найдет мертвого охранника. Ты идешь со мной или нет?

— Нет, — решительно ответила Смайли.

Она поднялась на ноги, тяжело дыша, и собрала в стопку лежавшие на столике листы.

— Возьми бумага и передай их в надежные руки. Учти, это документы стратегической важности.

Болан сунул бумаги под куртку и спросил:

— Кто такой Чун?

— Здесь все называют его генералом, Я обращаюсь к нему «мой повелитель», и ему это по вкусу. Понимаешь? А теперь убирайся, пока не испортил все дело.

— А кто тот другой — высокий, зубастый?

Она покачала головой.

— Не знаю. Он здесь редко появляется, и меня к нему не допускают.

— Что здесь происходит, Смайли?

— Возможно, готовится третья мировая война, — ответила девушка с натянутой улыбкой.

— Ты чувствуешь себя в безопасности?

— Да, вполне. Стоит мне вильнуть задом, и генерал пойдет за мной куда угодно. Слушай, Мак, уходи. И больше не возвращайся. Здесь тебе нечего ловить. А если уж очень руки чешутся, разыщи Царский Огонь — там тебе будет чем заняться.

— Что еще за Царский Огонь?

— Страшно засекреченное место, где-то возле Национального вулканического парка, на большом острове. Там творится что-то очень любопытное. Похоже, по твоей части.

— Твое последнее слово, Смайли, — сказал Болан. — Я могу вытащить тебя отсюда.

— Мак, — грустно прошептала она, — ты представляешь, как мне пришлось потрудиться, чтобы попасть сюда?

Он слегка провел губами по ее губам.

— Удачи тебе, детка. Ладно, сделаю для тебя хотя бы одно доброе дело. Все равно вот-вот поднимется тревога, так что можешь заработать себе очки. Сосчитай до двадцати, а потом выходи в холл и кричи во все горло.

Девушка улыбнулась и погладила его по животу. Палач бросил на столик значок смерти и вышел в сад.

— Держись, — прошептала Смайли ему вслед.

Болан перебежал через сад и остановился у стены, ожидая, когда в доме поднимется переполох. Все шло как по писаному. Ночь взорвалась дикими воплями Смайли, повсюду послышался топот ног, протяжно завыла сирена.

Болан с «береттой» наготове перепрыгнул через стену. Патрульные не заметили его появления: разинув рты, они вглядывались в дом, вспыхнувший в темноте яркими огнями.

«Беретта» дважды тихо щелкнула, и оба часовых беззвучно рухнули на землю. Где-то застучал пулемет, потом прогремели автоматные очереди, но слишком поздно. Болан был уже далеко, а в Калихи осталась потрясающая девушка, которая все-таки не до конца разучилась улыбаться.

Хорошо, что он не пошел напролом. Но Болан знал: раньше или позже придется это сделать, и присутствие Смайли Даблин сильно осложнит задачу.

Впрочем, Болан не заглядывал так далеко вперед. Царский Огонь, вот чем были заняты его мысли. Да, Царский Огонь — подходящее название. Что бы за ним ни стояло, Палач уже чувствовал знакомый запах адской серы.

Глава 7

Лейтенант Паттерсон стоял возле большой карты, висевшей на стене комнаты совещаний в полицейском управлении, и этот телефонный звонок застал его врасплох. Позже он рассказывал своему близкому другу: «Я чувствовал себя, как мальчишка на первом свидании. Просто ужасно — колени подкашиваются, ладони липкие. Я понимал, что веду себя глупо, но ничего не мог с собой поделать, черт возьми. Этот парень на всех так действует. Мне кажется, я бы не так волновался, позвони мне сам Президент. Видно, больше всего меня достала наглость этого сукина сына!»

Мак Болан никогда не отказывался сотрудничать с законом, если только для отказа не было веских оснований. Много раз он помогал полиции, и об этом было сказано в его досье. Тем не менее лейтенант уголовной полиции, который волей судьбы оказался в фокусе всемирной анти-болановской кампании, чуть было не лишился возможности поговорить с Палачом.

— Убирайся! — рявкнул он полицейскому, который доложил о звонке.

— Я серьезно, лейтенант, — настаивал тот. — Этот тип говорит, что его зовут Мак Болан. Он назвал вас по имени.

Паттерсон раздраженно вздохнул и с отвращением взял телефонную трубку, словно это была какая-то мерзкая скользкая тварь.

— Что все это значит, черт подери?!

— Вы Паттерсон? — спросил холодный голос.

— Да. Мне сказали, что ты Мак Болан. Смеяться сразу или подождать?

— Лучше сделать это теперь, потом будет не до смеха. У меня важный разговор. Если хотите, можете устроить мне какую-нибудь проверку для опознания, только поскорее.

— Значит, говоришь, Болан? — В глубине души лейтенант уже понял, что это действительно Болан. Именно в эту минуту он тяжело облокотился на стол и почувствовал, как потеют ладони. — А откуда ты узнал мое имя?

— Элементарно, — последовал незамедлительный ответ; голос в трубке немного потеплел. — Я всего лишь вежливо спросил. И мне сказали, что этими делами будете заниматься вы. Но я звоню не для того, чтобы вам посочувствовать. Просто соблюдаю правила.

Паттерсон бросил отчаянный взгляд на полицейского и выразительно махнул рукой, хотя и знал, что шансов проследить звонок практически нет.

— Конкретнее! — потребовал он у наглеца на другом конце линии. — Какие еще правила?

— Есть важная информация. Пожалуй, вы смогли бы распорядиться ею по-умному.

— Нахальства тебе не занимать! — не сдержался Паттерсон.

— Это моя сильная сторона, — со смешком ответил Болан. — А вот у вас есть слабая сторона. Она носит полицейский значок и водит дружбу с Чуном. Думаю, вы слышали о Чуне?

— Конечно, слышал! — прошипел Паттерсон, злясь больше на себя, чем на Болана. — Кончай играть со мной в кошки-мышки. Если у тебя есть что сказать, давай выкладывай!

— Я уже сказал. Не знаю, как его зовут, — молодой парень, худой, высокий, рыжеватые волосы почти закрывают уши. Ездит на новеньком голубом «плимуте». Думаю, найдете без особого труда. Кстати, он первым сообщил об Англиано — можете поднять рапорт. Он был там по заданию Оливераса, а потом передан последние новости Чуну. Вам это интересно?

— Еще бы, — проворчал Паттерсон. — Но только не надейся...

— Не грубите, лейтенант, а не то я повешу трубку, — предупредил Болан ледяным тоном.

Лейтенант вытер потную руку о штаны и выразительно закатил глаза под взглядами нескольких полицейских, которые столпились вокруг.

— Извините, — сказал он. — Просто я погорячился. Спасибо за информацию. Разумеется, мы в этом разберемся. Болан? Вы меня слышите?

— Да.

— Мы вас прижмем, не сомневайтесь.

— Желаю успеха. Не возражаете, если я перед этим немного полюбуюсь природой? Давно мне не приходилось заглядывать в этот райский уголок.

— Вы уже бывали на Гавайях?

— Много раз. Только в военной форме.

— Стало быть, вы знаете этот остров.

— Как свой собственный двор, — охотно ответил человек, которого разыскивали по всему миру. — Когда-то мне нравились большие волны на северном побережье.

— Вам удалось их оседлать?

— Я старался, — засмеялся Болан.

— Вам и сейчас нравятся большие дела, верно?

— Да, продолжаю держать себя в форме. А что делать, Паттерсон, — сидеть и скулить? Так ведь далеко не уедешь, правда?

— Я не любитель плакать, Болан.

— Тем не менее вы далеко не уехали, Паттерсон.

Сукин сын! Лейтенант откашлялся и с трудом взял себя в руки.

— У нас дела обстоят лучше, чем во многих других курортных городах.

— Лучше — не значит хорошо, — жестко возразил Болан, и снова в его голосе послышался лед. — Как раз теперь вы тут принимаете целую свору подонков — Одоно, Доминик, Флора, Родани и еще с полдюжины.