Ад на Гавайях - Дон Пендлтон

Мак Болан хорошо знал своих врагов — врагов любого честного человека, где бы тот ни жил и чем бы ни занимался. Сначала Палач пытался сосредоточить силы на самой воинственной части мафии, не вступая в бой с безоружными людьми. Но часто грань оказывалась неразличимой: так было в Техасе, так было на Гаити и в Детройте, в Сан-Франциско и в Сиэтле. Болан встречал своих врагов в разных местах и в разных обличьях. Он научился без колебаний поражать тех, кто, прячась под маской респектабельности, жирел вместе со всей бандой.

Взгляды Болана на этот счет лучше всего иллюстрирует запись из его журнала боевых действий:

«Что бы ни писали обо мне газетчики, я никогда не считал себя судьей или ангелом мщения. Я не знаю, кто я, и не слишком об этом задумываюсь. Но я чувствую нутром то, до чего не в состоянии дойти умом интеллектуалы. Я не могу жить рядом с людоедами, вот и все. Точно так же я ненавижу их подручных в белоснежных сорочках, которые ни разу не нюхали пороха. Воинственный каннибал, который приносит добычу, и его „мирный“ собрат, который разделяет с ним трапезу, — оба они одинаково омерзительны. А что до моих „примитивных методов“, пусть интеллектуалы и моралисты предложат что-нибудь получше, и я с удовольствием сложу оружие. Но до тех пор я обязан продолжать войну».

Сражение за Гавайи должно было стать самым суровым испытанием для этого человека. Здесь ему предстояло снова встретиться с грозным врагом, а не просто с разбойничьей бандой.

На Гавайях Палач бросил вызов организованной регулярной армии четвертого мира. Еще ни один человек не сражался в одиночку с таким могущественным противником. У Болана были все основания так думать уже после первых минут, которые он провел у Чуна в долине Калихи. Но Палач не колебался: выбор сделан и война объявлена... даже если ему придется сразиться с восьмьюстами миллионами китайцев.

Глава 6

Владения Чуна раскинулись на гористом участке в долине Калихи, среди густых зарослей и скалистых вершин. За горами на востоке лежал залив Канеохе; эта часть острова Оаху, которую называли Наветренной, была почти не заселена. На юго-востоке возвышался отвесный утес Нууану-Пали; двести лет назад великий завоеватель Камехамха сбросил здесь в пропасть тысячи воинов Оаху.

Нет, не всегда Гавайи были благословенными островами, и не для всех. Мак Болан позаботится о том, чтобы и мафия почувствовала себя неуютно в этом райском уголке.

Официально заведение Чуна называлось Тихоокеанской культурной ассоциацией. За двухметровыми стенами раскинулись изящные сады, бассейны и фонтаны, позади которых пряталось большое двухэтажное здание из стекла и камня, украшенное башенками-пагодами.

Болан предусмотрительно вышел из машины, не доезжая до виллы нескольких километров, и не спеша изучил окрестности, и только потом выбрал удобный наблюдательный пункт на соседнем холме. Он долго всматривался и вслушивался, будто впитывал некие токи, исходящие из-за каменной ограды.

Проницательному разведчику многое может сказать сама атмосфера вражеского лагеря. Болан отчетливо чувствовал, как наэлектризован воздух вокруг, словно перед грозой. Здесь затевались какие-то важные тайные операции. Огни в доме были погашены, и через стеклянные стены смутно угадывались очертания комнат. По углам крыши были установлены прожекторы, высвечивающие несколько стратегических точек; остальную часть сада скрывала тьма, если не брать в расчет бледного света луны, который пробивался через рваные облака. В одном из бассейнов были установлены подводные фонари, и слабое свечение воды казалось издалека волшебно-неземным. Кроме того, был подсвечен бьющий фонтан, и тени от его струй причудливо плясали на задней стене дома.

Вокруг ограды бесшумно сновали парами часовые с инфракрасными датчиками и автоматами; обнаружить их присутствие мог только наметанный глаз, да и то после тщательного наблюдения. Болан насчитал три таких патруля; он мысленно рисовал схему их передвижения и прикидывал, как лучше их обойти.

Он был одет в прилегающий черный комбинезон и мягкие туфли на резиновой подошве. При нем было только самое необходимое снаряжение, которое может понадобиться в разведке: тихая «беретта» в кобуре под мышкой, нейлоновый шнур и верный стилет.

Улучив момент, когда у ворот остановился какой-то автомобиль, Болан прокрался под его прикрытием к стене и одним плавным движением перелетел через нее. Незамеченный часовыми, он приземлился в саду и замер, надежно скрытый густой тенью. Оттуда он видел, как автомобиль въехал в ворота и медленно покатился по дорожке к дому. В машине был только водитель, которого, судя по всему, здесь хорошо знали. Автомобиль скрылся за живой изгородью, и вскоре его фары погасли.

Дверь дома открылась и туг же захлопнулась. Мужской голос приказал:

— Доложи генералу, что я приехал. Буду ждать у лотосового пруда.

Болан осторожно двинулся вдоль стены, но тотчас снова замер, когда, откуда ни возьмись, возникли две фигуры. Они шли быстро и бесшумно, направляясь, казалось, прямо к нему. Болан отступил к углу стены, спрятавшись за большим цветущим кустом; теперь он находился прямо напротив пруда, подсвеченного изнутри фонарями. Двое молча встали у стены, на том самом месте, где только что находился Болан.

Он не сводил с них глаз, пытаясь разгадать их намерения, и тут в дальнем конце сада на выложенной плитами дорожке появился человек в строгом костюме. К нему тотчас присоединился еще один — коренастый мужчина с коротким «ежиком» на голове, одетый в спортивный халат. Они обменялись сухим рукопожатием и, тихо беседуя, пошли в сторону Болана.

Не оставалось никаких сомнений: это были «генерал» и его гость.

Они остановились возле какой-то статуи на берегу пруда, и разговор сразу же принял серьезный оборот. Двое у стены напряженно вслушивались; один из них достал пистолет, приставил его к согнутому локтю и нацелился на одного из собеседников — разумеется, не на генерала.

Все это было очень любопытно. Болан внимательно слушал; когда посетитель распрощался, двое молчаливых наблюдателей подошли к «генералу», и их комментарии оказались не менее интересными, чем сам разговор. Болан сделал для себя определенные выводы: высокий азиат с неизменной улыбкой был явно выше остальных по рангу; тот, что доставал пистолет — мелкая сошка, скорее всего телохранитель; человек в халате обладает властью, но здесь он не главный.

Неслышно ступая вслед за этой троицей и прячась в тени, которую отбрасывали скользящие облака, Болан подобрался к дому; он вошел туда одновременно с мафиози, но только через заднюю дверь.

Невольно вспомнился Вьетнам: прижимая к груди автомат, навстречу Палачу поднялся щуплый паренек в черной полувоенной форме. Удар стилета прервал тревожный крик, который так и не успел вырваться из горла часового. С предсмертным бульканьем парень пошатнулся, но Болан подхватил его, прежде чем тот коснулся пола, и усадил безжизненное тело на стул.

В этой части дома было темно. Очевидно, здесь проходили деловые встречи: Болан обнаружил несколько кабинетов и зал для заседаний. Миновав небольшой спортивный зал с тусклым красным дежурным освещением, он нашел, что искал. И даже более того.

Небольшая приемная вела в просторную комнату с окнами в сад. Стены были украшены восточными гравюрами, в воздухе витал густой запах благовоний.

Взгляд Болана упал на фигуру в прозрачном кимоно, склонившуюся над низким столиком. Женщина, обнаженное тело которой явственно проступало под воздушной тканью, перебирала какие-то бумаги в слабом свете лампы. Она стояла к Болану спиной — высокая девушка с восхитительной фигурой, темные волосы собраны сзади в узел на восточный манер.

Болан лишь на мгновение задержался у порога, любуясь соблазнительной картиной, и шагнул в комнату.

Почувствовав чье-то присутствие, девушка обернулась. Появившаяся было на ее лице улыбка тут же сменилась гримасой непритворного испуга.

В жизни Мака Болана случались минуты, когда казалось, что все это уже когда-то было и в точности повторяется снова. Сейчас настала одна из таких минут.

Женщина в прозрачном кимоно оказалась самой ослепительной из девочек Ранджер, которая была в Лас-Вегасе гвоздем программы, — Смайли Даблин.

Болан тихо прикрыл за собой дверь и пристально посмотрел на Смайли. Интересно, подумал он, неужели и у него на физиономии написана та же растерянность, какая охватила девушку? Он окинул комнату цепким взглядом, потом подошел к Смайли и крепко ее обнял.

Девушка наконец расслабилась и облегченно вздохнула; почти касаясь его уха влажными губами, она прошептала:

— Старина Гром-и-молния собственной персоной. Что нового на фронте, мистер Болан?

— Пока все прекрасно, — так же шепотом ответил он. — Ты готова в путь? Я тебя вытащу из этого гадюшника.