Жизнь других людей - Шейла Нортон

Она обвивает мою шею нежными ручками и влажно чмокает меня в щеку.

– Да, мамочка! Я люблю тебя, мамочка! Спасибо, мамочка!

Она прыгает по комнате, напевая что-то про ночные пиры, и я начинаю беспокоиться, не заболеет ли она от перевозбуждения, прежде чем я отвезу ее к Фэй. Она еще не утратила способность радоваться таким простым вещам, и я ловлю себя на том, что отчаянно ей завидую. Почему, когда мы становимся старше, жизнь делается такой сложной?

– Хотелось бы мне прийти в такой же восторг, оттого что я буду ночевать в чужом доме и есть в постели вафли, – говорю я Фэй. Мы сидим в автобусе, который везет нас в город. – С возрастом это уходит. Способность радоваться жизни.

– Почему? Не всегда. Я и сейчас радуюсь праздникам. Или когда покупаю новую одежду. Ты нет?

– Нет, теперь я все время думаю, сколько истратила.

– Даже разным мелочам, например, когда можно заказать ужин на дом вместо того, чтобы готовить. Рождественским подаркам. Любимой передаче по телевизору. – Она помолчала. – Или тому, что мы с тобой выбрались поразвлечься.

– Правда? – Я с удивлением смотрю на нее. – Но вы с Саймоном постоянно куда-то ходите. Приглашаете няньку и идете в ресторан или в кино.

– Да. Но это совсем другое.

Мне немного не по себе. Я почти никуда не хожу, но я не придавала нашей вылазке особого значения. А Фэй ждала ее с нетерпением и радуется ей, несмотря на то что постоянно ходит куда-то с мужем.

– Я тронута, – говорю я. – Действительно, приятно сходить куда-нибудь вдвоем. Я тоже рада этому. Надо почаще выбираться в люди.

– Обязательно будем! – откликается Фэй, ее глаза сияют.

Странно.

Мы идем в бар на главной улице, один из некогда уютных пабов, которые теперь носят нелепые названия, что-нибудь вроде «Улитка в капусте» или «Тритон в томате», где в огромном пустынном помещении тут и там натыканы высокие круглые столики, за которыми приходится стоять, как в метро.

– Пойду закажу нам выпить. – Фэй направляется к стойке.

Я стою за одним из круглых столиков, мне страшно неловко и кажется, что на меня все смотрят.

Большинство посетителей – компании или парочки. Парочки сидят у стен за столиками в освещенных слабым светом нишах, держатся за руки или прижимаются друг к другу, периодически обмениваясь поцелуями. Я невольно вспоминаю Дэниела, но лишь мельком, что-то вроде мимолетного приступа острой боли при несварении желудка, который проходит, оставляя слабость и легкую тошноту. Компания совсем юных ребят и девушек перекрикивается через весь бар.

– Кас! Тебе со льдом?

– Шас! Взять тебе чипсов? Обычные или с солью и уксусом? Уиллс хочет орешков?

– Тас! Джес сегодня придет?

– Пойдем потом к Оскару или нет, Гас?

Гас, Кас, Шас, Тас. Интересно, как их зовут на самом деле? Я наблюдаю, как они курсируют между баром и столиками с пивом, водкой, грудами чипсов и сигарет, смеются и засовывают в кошельки и карманы пачки денег. Эта молодежь богата. У них хорошая работа, добротная одежда и большие планы на будущее, им есть над чем посмеяться. Они не станут перебиваться временной работой и не думают заводить детей.

– Тебе когда-нибудь хотелось быть как они? – спрашиваю я Фэй, которая принесла пиво, и киваю в сторону шумной молодежи.

– В свое время и мы были такими, – говорит она. – Когда учились в университете. Мы тоже любили повеселиться.

– Вот только денег у нас не было.

– Деньги еще не все.

Мне не хочется с ней спорить. То, что я могу сказать, слишком банально: легко так говорить, когда ты не нуждаешься.

– Можно быть обеспеченным, – продолжает она, – даже богачом, но несчастным.

– Разумеется, но все-таки неплохо иметь возможность поразвлечься и не считать каждое пенни.

Она пожимает плечами:

– Не суди по первому впечатлению. Люди могут быть несчастны, изнывать от скуки, но красиво одеваться и развлекаться, делая вид, что прекрасно проводят время…

– Я бы так не смогла, – говорю я, делая большой глоток. – Зачем притворяться? Если ты несчастен, нужно как-то менять свою жизнь.

Фэй не отвечает. Я вижу, что она смотрит на дверь.

– Что? – спрашиваю я. – Что случилось?

– Ничего. Наверное, ты права, но не все так просто. Если человек несчастен. Не так просто что-то изменить. Если речь идет о других людях.

– Я не понимаю, о чем ты? – недоумеваю я.

– Извини. – Она со стуком ставит бутылку на стол и спрашивает: – Хочешь еще пива?

– Господи, Фэй, я еще не выпила и половины. К тому же теперь моя очередь.

– Не волнуйся. Заплатишь в следующий раз. Пойду возьму еще.

Я смотрю, как она идет к стойке. Она меня озадачила – тем, как быстро она пьет, и тем, что она говорит. Она несчастлива с Саймоном? Они поссорились? Обычно она рассказывает, когда они ссорятся, но в последнее время она ничего такого не упоминала.

Фэй долго нет, и, поискав ее глазами, я вижу, что она разговаривает с каким-то парнем. Наконец она возвращается, немного возбужденная, и молча ставит на стол пиво.

– Кто это был? – спрашиваю я.

– Кто?

– Этот тип у стойки.

– А… – Она неопределенно машет рукой. – Он заговорил со мной, пока мы стояли в очереди.

Она меняет тему. Мы говорим о детях. О садике. О предстоящей встрече с будущей учительницей девочек в школе. О Джеке и его капризах.

Мы допиваем по второму пиву, и я иду к стойке заказать еще. Я немного захмелела. Я отвыкла от этого. Теперь я могу рассмотреть парня, который разговаривал с Фэй. Он сидит на табурете у стойки со своим приятелем. Оба хорошо одеты, примерно наших лет, пьют неразбавленное виски. Пока я заказываю пиво, тот, что говорил с Фэй, оборачивается и смотрит на меня. Потом снова на Фэй. Он высокого роста, смуглый, с коротко подстриженными волосами и модной щетиной. Я оборачиваюсь и успеваю заметить, что она ему улыбнулась.

– Ты ведь пошутила? – говорю я, возвращаясь за столик. – Насчет того, что хочешь с кем-нибудь познакомиться?

– Конечно! А что?

– Ты явно положила глаз на этого парня! Я видела. Вон как он на тебя смотрит.

– Бет! Перестань. Подумаешь, посмотрела! Большое дело – перекинуться парой слов!

Произнося эти слова, она снова улыбается ему.

Я не верю своим глазам.

– Ты не забыла, что ты замужем? – резко говорю я.

– Ради бога! Он что, в постель меня приглашает? Что на тебя нашло?

Может быть, я и правда хватила через край. Алкоголь ударил мне в голову.

– Они идут сюда. – Я вижу, как этот тип и его приятель слезают с табуретов у стойки бара и идут к нам.

– Ну и что? Мы должны уйти? Неужели нельзя немного поболтать с парой вполне безобидных…

– Можно. Извини. Ты права. Ничего страшного.

– Привет, девушки. Хотите еще выпить?

Я смотрю на Фэй. Она продолжает улыбаться смуглому. Разумеется, в этом нет ничего страшного.

– Почему бы и нет! – без запинки отвечает она, словно ждала вопроса. – Большое спасибо.

– Нил, – представляется он.

– Мартин, – говорит тот, что пониже ростом, улыбаясь мне. – Что будешь пить?

– Пиво «Бекс», – отвечаю я, – пожалуйста.

Мартин направляется к бару, чтобы сделать заказ, а Фэй и Нил беседуют. Из-за музыки и гвалта им приходится пригнуться друг к другу. Он говорит ей что-то смешное, она хохочет, откидывая голову, ее глаза сияют, и теперь я могу со всей определенностью сказать, что она пришла сюда именно ради этого.

Фэй может говорить что угодно, но ей хотелось подцепить парня.

А ее муж сидит дома с нашими детьми.

Лучше некуда.

Суббота

После ухода Дэниела я возненавидела выходные. Обычно мы с ним валялись в постели допоздна. Когда Элли подросла и научилась сама вылезать из кроватки, она тоже стала приходить по утрам к нам в комнату, прижимая к себе плюшевого мишку и сунув пальчик в рот. Она залезала в постель и прижималась к нам, обвивая наши руки своими крохотными нежными ручонками, и мы втроем погружались в блаженную дремоту, а солнце поднималось все выше, пока утро не превращалось в день.

С уходом Дэниела прелесть утренней дремоты исчезла. Я по-прежнему радовалась, чувствуя сквозь сон, как Элли, маленькая и теплая, ныряла ко мне под одеяло, но потом мы обе начинали ворочаться, мешая друг другу, и наконец, потеряв терпение, я сбрасывала одеяло на пол и заставляла себя вылезти из постели, с тяжелым сердцем и вялым телом, ворчливая и мрачная с самого утра, словно впереди обычный будний день.

Теперь мне стало легче.

Удивительно, как быстро исцеляется человеческая душа. Когда он ушел, мне казалось, что я умру от боли; теперь, чтобы вспомнить эту боль, мне нужно хорошенько сосредоточиться. В первые дни Элли плакала и просилась к папе, а теперь она о нем почти не вспоминает. Хорошо ли это? Иногда я с тревогой думаю о том, чего она лишена. Дэниел решил, что для нее будет лучше, если он исчезнет из ее жизни.

– Она еще так мала, – сказал он, – что быстро забудет меня. Если я буду появляться и исчезать, покупать ей сладости и гулять с ней по выходным, я лишь заморочу ей голову.