Украинский Брестский мир - Ирина Михутина

В политических столкновениях деятелей Рады с Временным правительством руководство большевиков в течение 1917 года обычно выступало на стороне украинцев, видя в них разрушителей установленной Февральской революцией системы. В критические дни октября выяснилось, что украинские политики не прочь были руками петроградских повстанцев избавиться от опеки ненавистного им Временного правительства. Чтобы не допустить переброски в Петроград верных правительству войск с Юго-Западного фронта, они достигли соглашения с киевскими большевиками. На широкой основе был создан Краевой комитет защиты революции.

Центральная рада призвала все местные административные органы, в том числе в губерниях Новороссии и Слобожанщины (юг и восток современной Украины соответственно), не включенных ранее в состав автономии, подчиняться Краевому комитету. Одновременно Малая рада – постоянно действующий между сессиями выборный комитет Центральной рады – в своей резолюции от 26 октября (8 ноября) высказалась против восстания в Петрограде и пообещала «упорно бороться со всеми попытками поддержки этого восстания на Украине» {3}.

Возмущенные большевики вышли из Краевого комитета и Малой рады, а командование Киевского военного округа, сохранившее за собой с согласия Малой рады военную власть, с помощью верных Временному правительству частей разгромило помещение городского Совета рабочих депутатов, чем вызвало в Киеве большевистское восстание.

В конечном счете дело поддержки свергнутого Временного правительства было обречено. Его защитники оставили город. Но и у киевских большевиков не оказалось достаточно сил для полной победы. В результате украинские лидеры, став над схваткой в решающий момент, 1(14) ноября объявили, что Украинская центральная рада единолично приступает к организации высшей краевой власти на Украине.

Обстановка, казалось, благоприятствовала претворению в жизнь программы Михаила Грушевского о формировании национальной государственности через стадию автономии, чтобы затем превратиться в самостоятельный субъект в разбитой на федеративные единицы России. В Киеве стало известно о прекращении в центре последних усилий по восстановлению власти Временного правительства; дошли сведения и о разногласиях внутри большевистского руководства, что ослабляло его претензии на роль центрального правительства.

Предметом особого внимания украинских лидеров был ранее проявившийся уже сепаратизм отдельных народностей и областей. Так, еще 4(17) октября Войсковая рада кубанских казаков в Екатеринодаре огласила проект управления Кубанской республикой, согласно которому она является «равноправным членом Союза народов, населяющих Россию: Республика имеет при центральной власти своего посла, именуемого контролером… Законодательная рада избирается немедленно… лишь правомочным населением области – казаки, горцы, крестьяне-общинники, члены земельных товариществ». Присутствовавший при этом комиссар Временного правительства назвал предложенный проект федеративной республики узурпаторским по отношению к Учредительному собранию, антидемократическим и цензовым, лишающим избирательных прав иногороднее население Кубани {4}.

20 октября (3 ноября) был образован Юго-Восточный союз казачьих войск (включавший войска Донское, Кубанское, Терское, Астраханское. – И. М.), горцев Кавказа и вольных народов степей, декларировавший в союзном договоре «достижение скорейшего учреждения Российской Демократической Федеративной Республики с признанием членов Союза отдельными ея штатами». В связи с большевистским переворотом Войсковой круг на Дону вынес постановление о том, что «Войсковому правительству впредь до образования законной Всероссийской Государственной власти принадлежит вся полнота исполнительной Государственной власти в пределах области» {5}. Это заранее поставило сепаратистов войска Донского во главе с атаманом Алексеем Калединым в конфронтацию с учрежденным на основании решений Второго съезда Советов в качестве всероссийского правительства Советом народных комиссаров.

Наконец, украинские лидеры сразу были проинформированы о попытках небольшевистских социалистических групп договориться о создании «однородно-социалистического правительства от большевиков до народных социалистов». Их лидеры собрались в ставке Верховного главнокомандующего в Могилеве. Прибыл, по словам очевидца, «целый вагон: Чернов, Гоц, Дан и др. Беспрерывные заседания: эсеры, Викжель, молодые офицеры-комиссары» {6}.

Украинские лидеры, представлявшие Центральную раду как раз такой «однородно-социалистической» властью, тоже получили приглашение в ставку. Но они полагали, что общероссийское правительство должно создаваться «не из центра, который разваливается, а от тех окраин, которые еще здоровы» {7}. В итоге 6(19) ноября посланные в ставку украинские представители – умеренные демократы из Украинской партии социалистов-федералистов (УПСФ) Д. И. Дорошенко и А. И. Лотоцкий согласовали с Николаем Духониным при посредстве антибольшевистского Общеармейского комитета лишь вопрос переформирования фронтовых частей с целью образования украинской армии по этническому и территориальному признаку {8}.

Дорошенко оставил ностальгические воспоминания о тех проведенных в ставке днях незадолго до захвата ее большевиками: «В бывших апартаментах Верховного главнокомандующего пусто и неуютно. Угасание грозы армии и защищаемого ею великого государства. Здесь в этом доме билось сердце великой армии. Оно билось теперь все слабее и слабее и вот-вот остановится. Что будет дальше?… „В кабинете горел ярко камин и при его красном свете беседовали Духонин, Вырубов (помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего по гражданским делам. – И. М.) и Лотоцкий. Никому из нас не приходило в голову, что над этим красивым, полным сил генералом смерть уже занесла свою косу“» {9}.

На фоне всех этих событий 7(20) ноября в Киеве, сразу после закрытия очередной сессии Центральной рады, по решению Малой рады в чрезвычайном порядке голосами 42 ее членов из 47 был принят III Универсал, в котором говорилось: «Во имя создания порядка в нашем крае, во имя спасения всей России оповещаем: Отныне Украина становится Украинской Народной Республикой. Не отделяясь от республики Российской и сберегая единство ее мы твердо станем на нашей земле, чтобы силами нашими помочь всей России, чтобы вся республика Российская стала федерацией равных и свободных народов» {10}.

Собравшиеся в Могилеве политики восприняли III Универсал, по словам украинского представителя, «с большим волнением, но протеста он не вызвал» {11}. Тем не менее их политические переговоры с украинцами, лишь вскользь упоминавшиеся, но не освещенные в опубликованных документах Центральной рады {12} и вовсе не упомянутые Дорошенко, не получили никаких последствий: вряд ли общероссийские партии могли принять украинскую концепцию расчленения России для создания договорной федерации. Во всяком случае лидер эсеров Виктор Чернов, которого прочили главой «однородно-социалистического» правительства, не ответил на переданный ему украинский проект, а представитель Викжеля – профсоюза железнодорожников, широко известного активной политической ролью в событиях Октябрьской революции, посоветовал Киеву не настаивать на своих предложениях. Правительство же Центральной рады со своей стороны отклонило идею сделать местом пребывания федеративной власти Киев {13}.

Невольной жертвой этого противоречия между украинскими и российскими антибольшевистскими политиками, одинаково декларировавшими приверженность демократии, стремление предотвратить анархию и гражданскую войну, стал генерал Николай Духонин. Вступив в должность Верховного главнокомандующего после бегства Александра Керенского и успеха большевиков в Петрограде, послужившего для фронтовых солдатских масс мощным сигналом к окончанию войны, он не располагал сколько-нибудь достаточной численностью надежных войск, чтобы непосредственно и решающим образом повлиять на внутриполитические события. Тем острее он чувствовал свою ответственность за организацию отпора в случае возможного прорыва противником безмерно ослабленного революционными событиями фронта и видел свою задачу в том, чтобы не допустить массового стихийного бегства войск, чреватого анархией и обострением внутренних конфликтов.

Уже отстраненный народными комиссарами от командования, он передавал штабам фронтов последние директивы, направленные на предупреждение военной катастрофы на линии обороны вследствие стихийной демобилизации и на недопущение гражданской войны. 14(27) ноября – штабу Северного фронта: «В том крайнем случае, если связь со Ставкой будет окончательно потеряна… обстановка на фронтах сложится так, что армии, потеряв свою устойчивость, откроют фронт, то пределом их движения в тыл должны служить Наровская позиция, озеро Чудское, Псков-Островские позиции и укрепленная позиция, прикрывающая направление на Бологое – Москва. Обеспечение этого фронта должно заключаться в прочном удержании важнейших путей и нашего господства над путями, идущими с запада на восток» {14}.