Пять дней сплошного цирка - Марина Туровская

– Нет, Костя, адрес не надо, я тебя на вокзале встречу.

Распрощавшись с Костей, я положила трубку и протянула женщине еще сто рублей. Та положила их и с прищуром оглядела меня внимательнее.

– Ты где работаешь-то?

– В цирке, – со вздохом ответила я.

– Ну, не хочешь говорить, не надо.

Глава 9

Убеждения Палыча

Директор шапито Виктор Палыч жизни вне цирка не представлял. Он просто не понимал возможности существования в скучной обыденности. Сын его, Виталик, воспитывался, как и большинство детей в цирковых династиях, на манеже и полностью разделял мнение и мировоззрение отца.

Палыч ни секунды не сомневался, что Сергей попросился работать в шапито из любви к искусству. Частенько бывало, что бывшие цирковые, ушедшие на более спокойную работу или уволенные по различным причинам, нанимались на неделю-другую в шапито разнорабочими – вспомнить молодость, вдохнуть запах цирка.

Акробаты, велосипедисты, жонглеры и вообще все, кто был задействован в программе, репетировали все время, не занятое выступлениями, сном и едой. Жара, длившаяся вторую неделю, конечно же, мешала. Плотные клеенчатые стены балагана, даже подогнутые снизу для вентиляции, пластиковые ряды стульев и пыльные паласы арены, делали серьезные репетиции невозможными. Не хватало нормального воздуха. Артисты перебирались на улицу.

Справа от входа сверкал семью булавами худющий Аркаша. Его жена Даша гоняла по бревнам пятерых крохотных шпицев.

Ольга-кордебалет заставляла девочек тянуть носок, держать спинку и не обращать внимания на мужиков-козлов, повадившихся в последние дни ходить на репетиции и пускающих слюни на их фигурки, фактически ничем не прикрытые.

Увидев меня, Ольга махнула своим девочкам, и те накинули халатики до пупка.

– Настя! Пойдем пеликанов дрессировать.

На руке Ольги багровел внушительный синяк и рядом несколько маленьких. Горластые птицы, если делать неправильный жест, начинали щипаться. Только вот какие именно жесты их раздражали, мы пока понять не могли.

– Ты, Насть, не забыла, что их сегодня не надо было много кормить, иначе работать не будут?

– Не забыла. А где новый разнорабочий?

Три девушки хихикнули, а Ольга показала длинным пальцем в сторону манежа.

Я заглянула в балаган. Сергей, стоя на коленях, оттирал бордюр щеткой, часто макая ее в ведро с мыльной водой.

Палыч сидел на ступеньках, размахивал жареной куриной ногой и разглагольствовал.

– Цирк, мой дорогой, это все. Еще Ленин, который Владимир Ильич, говорил, что кино и цирк, заметь – и цирк, при поголовной безграмотности населения, являются важнейшими искусствами для народа.

Сергей от неожиданности нового прочтения цитаты оторвался от чистки бордюра. Палыч довольно покивал головой.

– Да-да, это точная цитата, которую шестьдесят лет договаривали только наполовину. А эстрада! Смешение стилей театра и цирка ее и породило! Артисты театра подрабатывали в цирке, и наоборот. Отсюда выросли пародисты, куплетисты, пантомима… И мюзиклы! Даже Маяковский участвовал в создании прологов и реприз. В цирк пришел профессиональный оркестр, артисты цирка со слухом и голосом решили реализовать себя, подтянули театральных актеров, умеющих петь, и – вперед, возникли мюзиклы! Понимаешь, Серега?

Сергей снял куртку, оставшись в мятой майке.

– Насчет мюзиклов я бы поспорил…

– А вот и не надо! – Палыч потряс куриной костью. – Я пятьдесят лет в цирке, хорошо эрудирован…

– И поэтому можете убедить всех, – Сергей встал и кинул в ведро щетку, – что цирк – родина слонов.

– …Я обиделся, – Палыч притворно насупил брови. – Вымоешь еще два ряда стульев.

В шапито забежала одна из собачек Даши, молча и высоко подпрыгнула к куриной ноге в руке Палыча, оторвала последний кусок мяса и бодро усвистала из балагана.

Палыч отнесся к воровству философски.

– Вот так и живем.

Глава 10

Цирк как вид жизни

Вчера, в понедельник, в цирке был выходной, но все равно шли репетиции, хоть и в облегченном варианте. Чинился реквизит, кормили зверей, ремонтировали шапито. Во вторник, среду и четверг представления давались один раз, в семь часов вечера. В пятницу выступлений было два – днем и вечером. В субботу и воскресенье представлений было четыре, первое в десять утра, а затем каждые три часа.

Сотни раз я наблюдала, как цирковые готовились к своим номерам, как переодевались в блестящие костюмы и изменялись внешне и внутренне. В них появлялась нервность, называемая куражом. Предощущение личного праздника «заводило» их. Если человек не был настроен работать, он не вписывался в общий ажиотаж.

Палыч ежедневно отсматривал каждый номер.

– Сальто нормальное, а тройной фляк у тебя рыхлый! – орал он на сына, и Виталик чувствовал себя несчастным.

– Как ты спину держала, корова толстая! – шипел он на Ольгу, которая при росте в сто семьдесят пять сантиметров весила от силы пятьдесят килограммов.

Зато, когда он похвалил Дашу за новый удачный трюк с собачками, дрессировщица на радостях перекормила крохотных шпицев, и они сутки спали, отказываясь выступать на манеже.

Сегодня вечером в репертуаре, как всегда, были акробаты, икарийские игры, велосипеды, использующиеся не по прямому назначению, жонглирование, фокусы, кордебалет с пеликанами и клоун Володя с медведицей Матильдой.

Володя, пребывающий в тихом запое вторую неделю, особо на сцене не шутил, не до этого было. Ему удавались «бой» с медведицей и задушевный разговор, когда Матильда гладила его по голове и лезла целоваться. Худо-бедно паузы между номерами он заполнял.

Наше шапито всем шапитам шапито, шапитистее не найдешь!

Перед тем как вернуться в Россию, цирк оказался в Латинской Америке. То, что артисты выжили, – исключительно личная заслуга Палыча. Цирк гастролировал в Чили, незаметно для себя перебрался в Аргентину, далее в Боливию.

Заезжали в самые отдаленные уголки, где только было возможно поставить шатер и получить деньги.

В Перу, застряв в маленьком поселке из-за проливных ливней, размывших дорогу, они все чуть не сошли с ума от местного напитка. Загорелые жилистые индейцы пили «нектар» глотками, а наши, по вековой привычке, стаканами.

Почти у всех артистов начались галлюцинации, общения с покойными родственниками и совместные ритуальные бдения с туземными древними богами.

Палыч за себя не боялся, считал, что выдержит, но беспокоился за коллектив, особенно за родного сына, который собрался в единственный за две недели выходной сходить «тут неподалеку» за двумя вещими птицами.

Виталик решил забрать невиданных птиц в Москву для более тесного общения, а пока разговаривал с ними телепатически. Палыч попытался урезонить людей, воззвать к разуму. Но те, осоловевшие от наркотической настойки и безделья, слабо отмахивались, советуя «хлебнуть и не париться».