НАША ФУТБОЛЬНАЯ RUSSIA - Игорь Рабинер

Следует, кстати, упомянуть, что на пресс-конференцию игроков президент Колосков ответил своей встречей с журналистами. В своей книге "В игре и вне игры" он описывает ее так:

"Конечно, отмалчиваться в этой ситуации мне просто было нельзя. Тоже собираю пресс-конференцию в зале Олимпийского комитета, интерес к ней огромен, зал просто битком набит. Я постарался разъяснить суть разногласий – написавшие письмо игроки видят сборную команду, как некое акционерное общество, где самим можно назначать тренеров, самим решать финансовые вопросы, причем не в интересах коллектива, а в интересах отдельных лиц. Это даже не анархия – это глупость. И очень печально, что капризы отдельных игроков поддерживает человек, облеченный немалой властью, приближенный к президенту.

На пресс-конференции присутствовал Отари Квантриш-вили, известный советский борец, который как раз в то время занимался формированием Спортивной партии. Мы с ним были мало знакомы, я даже не знал, что он находится в зале. Но Отари Витальевич попросил слова: "Если бы у нас борец хоть намеком оскорбил тренера, начал высказывать недоверие своему воспитателю, по сути, старшему, более опытному коллеге, он бы навсегда ушел с борцовского ковра. Дисциплина и спорт – понятия неразделимые, особенно там, где речь идет не об индивидуальных видах, а о команде"".

Колосков не упомянул деликатное обстоятельство: Квант-ришвили был не только "известным советским борцом", но и одним из самых влиятельных российских "воров в законе". Не случайно бывший президент РФС подчеркивает, что был с ним "мало знаком".

Так это или нет – остается только догадываться. В конце 90-х, перед очередными выборами президента РФС, на Колос-кова, скорее всего по чьему-то заказу, обрушились тонны компромата, и одним из "пунктов обвинения" были как раз связи с преступными авторитетами вроде Квантришвили и Япончи-ка. Впрочем, доказано это не было.

Зато рассказывают, что Бышовец в приватных разговорах порой подчеркивает: в сборную он не вернулся в том числе и из-за того, что не хотел оказаться под влиянием "крестных отцов". Хотя тот же Квантришвили (через небольшой период времени застреленный киллером) ему якобы давал "добро"…

(c) @ @

В один из дней ближе к концу января 94-го в миланской квартире Шалимова зазвонил телефон. На связи был Бышовец.

"Игорь, в сборную мне, уже ясно, дороги нет. Зато есть хорошее предложение от федерации футбола Южной Кореи. Но я не могу его принять, не получив твоего согласия и добра от остальных ребят, с которыми мы идем вместе. Если вы скажете мне "нет", я не поеду. Вы имеете на это право, потому что может так получиться, что я с Кореей поеду на чемпионат мира, а вы с Россией – нет. Но у нас разные ситуации. Вы на контрактах, а я без работы. Как мне быть?"

Такие же звонки, по словам Бышовца, он сделал и другим "отказникам". Шалимов факт и содержание этого разговора подтвердил. Естественно, виртуальная корейская "виза" от бунтовщиков была тренеру выписана. 2 февраля олимпийский чемпион Сеула-88 тихо отправился на место своего триумфа, где ему предложили пост технического советника федерации, а в перспективе – главного тренера сборной. Которым он и стал 23 июля, подписав самый крупный на тот момент контракт из отечественных тренеров. Крупнее даже, чем у Валерия Лобановского в Кувейте. Бышовец с Лобановским были давними оппонентами, и это контрактное превосходство, по рассказу его агента из "Совинтерспорта" Владимира Абрамова в книге "Футбол. Деньги. Еще раз деньги", имело для Анатолия Федоровича особое значение.

Вот диалог с Бышовцем о подготовке контракта тренера в Корее, который привел Абрамов:

"Он вновь попросил меня выйти на улицу и, взяв по-отечески за плечо, сказал: "Ты, кстати, выяснил, какова сумма контракта у Рыжего (то есть Лобановского. – Прим. авт.)?" -"Да, Анатолий Федорович, наша пресса писала три месяца назад, ссылаясь на местные источники, что общая сумма контракта – 300 тысяч долларов в год, то есть 25 тысяч в месяц". – "Так вот, Володя. Наша задача-минимум-контракт должен быть не меньше, чем у Рыжего"".

Вернемся, однако, в начало 94-го.

– Когда поняли, что шансов возглавить сборную России у вас нет? – спросил я Бышовца.

– После звонка Тарпищева. Он так и сказал мне: "Ничего не выйдет". Я переспросил: "Ну что, я тогда уезжаю?" Ответ был таким: "Наверное, да. Надо ехать".

Сам Тарпищев трактует тот разговор несколько иначе:

– Полагаю, это сам Бышовец сделал вывод, что шансов нет. Я просто сказал, что вопрос с тренером при любом варианте должна и будет решать федерация футбола. И что-либо ей навязывать никто права не имеет. Я отлично это понимал, поскольку сам работал старшим тренером на протяжении 25 лет, и очень не любил, когда начиналось вмешательство сверху.

Я не мог не поинтересоваться у Тарпищева, был ли в курсе сложившейся ситуации Ельцин.

– Конечно, был – футбол-то экс-президент любил и, если помните, даже заходил в раздевалку "Спартака" после домашнего матча с "Фейеноордом". Он тогда сказал: да, мол, есть конфликт, но не стоит рубить с плеча, сторонам надо постараться найти общий язык. Ельцин, человек спортивный, не был сторонником смены тренера сборной. Но просил найти золотую середину. Она найдена так и не была, игроки в сборную не вернулись. Убежден, что по вине РФС, поставившего вопрос так: кто хочет, пусть возвращается, а без остальных обойдемся…

Колосков признает: давления со стороны государственных структур на него не было. Хотя он его ждал. "Я вообще удивляюсь, как удержался на посту, – удивил меня признанием экс-президент РФС. – Тогда ведь был такой административный ресурс…" Добавляет, правда, что когда-то учился вместе с Тарпищевым и знает его больше 30 лет. Эти давние отношения, с его точки зрения, тогда и помешали полномасштабному противостоянию. "Критикует он меня, правда, постоянно, жалу ei с я Колосков. – Наверное, склад характера такой".

…Казалось, с отъездом в Корею Бышовца тренерский вопрос с повестки дня окончательно снят. Но в тени по-прежнему оставалась самая загадочная фигура во всей этой истории.

(c) (c) (c)

Противоположностей, как известно, больше двух не бывает. Но когда спрашиваешь о роли главного тренера "Спартака" в событиях 93-го-94-го, версий слышишь как минимум три, а может, даже четыре. И все – взаимоисключающие.

Юрий Семин:

– Хорошо помню, что руководство "Спартака" не очень корректно себя повело, когда в конце января мы вылетали в США на две товарищеские игры. У нас были разговоры с игроками, и выяснилось, что их не отпускают. Никого. Мы не настаивали, поскольку спартаковцы находились в сложной ситуации: им еще не выплатили всех денег за Лигу чемпионов, и если бы они пошли поперек воли начальства, последствия для них могли быть плачевными. От сборной отказывались даже те люди, которых туда никто не приглашал -например, Писарев. То есть было видно, что ведется соответствующая работа. Когда "Спартак" прибыл в Москву со сборов, Никита Симонян проявил инициативу и, взяв с собой Садырина, поехал в Сокольники на переговоры с Романцевым. Я ехать отказался – видел, что люди настроены против сборной. И, несмотря на весь свой авторитет, ничего Никита Павлович тогда не добился.

Спартаковцы, за исключением Карпина, вернутся в сборную дружно, но еще нескоро – лишь к 20 апреля, на товарищеский матч с турками в Стамбуле. Дюжиной дней ранее Колосков созвонится с Романцевым и узнает, что восемь из девяти спартаковских кандидатов в сборную написали заявления с пожеланием играть в национальной команде – РФС, не будучи уверенным уже ни в чем, такие бумаги требовал от каждого.

Случайных перемен в столь массовом порядке не бывает. Тем более что, по словам Игнатьева, во время тех самых переговоров с Симоняном Романцев всячески давал понять, что давить на своих игроков права не имеет и каждый будет принимать решение сам. Вроде бы только что все отказывались -и вдруг согласились. Почему? Шалимов полагает: "5 какой-то момент Романцев стал рассуждать как президент "Спартака" и понял, что поездка его игроков на чемпионат мира -в интересах клуба. Потому что способна поднять цены на игроков на мировом рынке".

Определенный свет на загадочную перемену в настроении игроков "Спартака" проливает Юран:

– Мне спартаковцы рассказали, что в какой-то момент Романцев поговорил с ребятами, подписавшими письмо. И сказал: те, кто уже выступают в Европе и имеют хорошие контракты, от отказа ехать на чемпионат мира не так много потеряют. А вам, помимо того что такой турнир бывает у футболиста раз в жизни, надо еще и семьи кормить. В общем, трезво и рассудительно дал им понять, что они должны ехать в Америку.

– А зимой почему не говорил ничего подобного?

– Как большой мастер, он выждал паузу, чтобы игроки успокоились. Прежде чем в чем-либо их убеждать, Романце-ву нужно было почувствовать настроение футболистов. Он вообще предпочитал ничего не делать сгоряча.