Загадка империи инков - Виктор Калашников

Эрнан Кортес — победитель ацтеков

Франсиско нахмурился — вновь этот выскочка поучает его, дает советы. Все же он решил выслушать брата и молча кивнул.

«Так вот, — сказал тот и сделал паузу, выдыхая дым сигары. — Ты должен найти и взять в плен их императора или как там он у этих индейцев называется. Когда парень будет у тебя в руках, ты можешь за него требовать любой выкуп — золото, драгоценные камни, любые богатства!» Писарро недоверчиво покачал головой: «И что, они принесут все это? Или убегут в леса и выберут нового царька?»

Кортес ответил: «У них все иначе. Особа императора — священна, его некем заменить. Если умрет их повелитель, то смерть распространится на всю страну, на всех его подданных. Вот как они думают. И по этой причине отдадут тебе все золото, лишь бы не погибла вся страна. Понятно?»

Кортес в Америке

Писарро вздохнул: «Нужно еще отыскать этого императора, суметь взять его в плен…»

Эрнан развел руками: «Ну, это уж твое дело. Для того Карл и дает тебе корабли с экипажем. Подумай, как ты будешь рассчитываться, если не достанешь груды золота, которые пообещал королю».

Да, Кортес умел испортить настроение. Писарро, вновь озабоченный предстоящим походом, полный сомнений, ссутулившись, покинул дом своего двоюродного брата.

И уже на улице он, сжав зубы, воскликнул: «Я пройду всю эту страну, как горячий нож сквозь масло! Схвачу за горло варварского царька и вытрясу из него все золото!» Писарро отправился в Панаму, добрался до города Тумбеса, а оттуда — в Кахамарку, где, как ему сообщили, находился Инка Атавальпа.

БОЙ В КАХАМАРКЕ

— Свой рассказ я начал с того, как встретились вблизи города Кахамарки два войска. Против ста шестидесяти испанцев была восьмидесятитысячная армия индейцев. На каждом из туземцев сверкало золото — на шлемах, доспехах, украшениях… Писарро, ухмыльнувшись, подумал: «Все это будет моим!» Испанские солдаты думали о другом. Позже один из них признался, написав в воспоминаниях: «Ужас объял всех нас».

Армии стояли друг против друга, а бой все не начинался. Скорее, противостояние можно было назвать войной нервов. Атавальпа хотел произвести на Писарро и его солдат ошеломляющее впечатление. И ему это удалось. Как испанцы ни храбрились, а опытный военачальник Атавальпа разглядел признаки страха у неприятелей, слишком уж судорожно они сжимали свои пики, а лица у них побелели и стали цвета молока ламы. Не выдержав напряжения, офицер Эрнандо де Сото, пришпорив коня — животное, которого никогда раньше не видели индейцы, — направился прямо к Атавальпе. Резко остановил скакуна так близко от Инки, что хлопья пены изо рта лошади упали на одеяния вождя. Но он, не дрогнув, продолжал сидеть на носилках неподвижно, словно статуя — истинный образец воина перед лицом опасности.

Затем начались переговоры. Атавальпа обвинил чужеземцев в том, что они без его ведома и разрешения вторглись на земли империи Тауантинсуйу. Упрекнул, что грабят его подданных, сжигают их дома.

Конечно, он хитрил. Никакими жестокостями нельзя было поразить воображение того, кто только что вырезал всю знать королевства, включая женщин и малолетних детей. Атавальпа хотел лишь выиграть время для того, чтобы понять, каковы эти враги, какими силами обладают. Может, их можно использовать в борьбе против последователей Васкера, которые еще прятались в горах?

Но где ему было тягаться с испанцами! Писарро ответил Атавальпе:

— Мы пришли сюда не для того, чтобы осыпать друг друга упреками. Мы хотим обсудить условия, на которых мы отныне будем служить тебе.

Шлем конкистадора

Украшение из перьев

Уж чего-чего, а этого Атавальпа никак не ожидал. На какой-то миг он утратил над собой контроль и, забыв о надменности, вытаращил от удивления глаза, челюсть его отвисла. Хотел даже переспросить, не ослышался ли, что испанцы намерены поступить к нему наемниками, но сдержался. Сказано и так было предельно ясно. Чужеземцы словно угадали его мысли! Но, может, тут есть какой-то подвох? Словом, Инка предложил перенести переговоры на завтра и уж тогда подробно все обсудить.

Писарро едва заметно — уголком рта — улыбнулся. Его уловка сработала, туземный царек заглотнул крючок вместе с наживкой. Оставалось лишь дернуть за удочку — и добыча в руках!

Наступившая ночь была тревожной для испанцев. Всю ночь они исповедовались, готовились к встрече с Господом. К рассвету обстановка стала почти невыносимой.

В момент нараставшей паники Писарро призвал своих воинов ожесточить сердца. Он вскричал: «Превратите ваши сердца в крепость! Другого выхода у нас нет!» Затем, вспомнив совет Кортеса, захватившего в плен правителя ацтеков Монтесуму, начал готовить засаду на Инку. Велел солдатам, пешим и конным, спрятаться в домах вокруг центральной площади города Кахамарка. Пушки приказал поднять на крепостные стены. Работа, начавшаяся ночью, продолжалась весь день. Отчего-то и Атавальпа не спешил продолжить переговоры.

Лишь на закате дня показалась торжественная процессия. За Атавальпой шли безоружные придворные. Их было много — пять тысяч, но основные силы, десятки тысяч солдат, остались за стенами города.

Все придворные Атавальпы были в золотых и серебряных налобных дисках, напоминавших короны. Впереди всех шествовал отряд музыкантов, одетых в двуцветные ливреи, напоминавшие шахматную доску. Они играли на флейтах, били в барабаны и дули в морские раковины. За ними следовали танцоры и хор. Певцы славили сына Солнца, единственного властелина.

Перед индейцами была пустая площадь с одинокой фигурой доминиканского монаха, который в одной руке держал крест, в другой — Библию.

Монах начал говорить, а переводчик объяснил Инке, что ему предлагают принять веру чужестранцев.

Выслушав, Атавальпа ответил: «Вы говорите, что ваш бог принял смерть, а мой бог — вот он, над нами! Отец-Солнце все еще жив. И будет жить всегда. Зачем же мне верить в мертвых богов?»

Затем он взял из рук монаха Библию, повертел ее, рассмотрел со всех сторон и, решив, что это талисман, в котором обитают духи, бросил Священное писание на землю. «Это мне ни о чем не говорит», — пояснил Атавальпа.

Монах посмотрел на лежавшую в пыли Библию и закричал спрятавшимся в нишах солдатам: «Можете напасть на них! Я заранее отпускаю вам все грехи!» Писарро взмахнул рукой — это был условленный сигнал к началу атаки. Пушки дали залп по толпе музыкантов, танцоров и певцов. Всадники, выскочив из зданий, мечами, словно косами, прокладывали себе путь среди безоружных индейцев. В считанные минуты испанцы превратили сначала площадь города, а затем и прилегающую равнину, в бойню.

— Но… разве индейцы не сопротивлялись? — спросил Педро. — Вы же сказали, что у стен города стояло пятьдесят тысяч солдат!

— Молодец, Педро! — похвалил мальчика капитан. — Я вижу, что ты внимательно слушаешь и все запоминаешь. Дело в том, что войском индейцев командовал брат Атавальпы, Руминьяуи…

— Какой еще Руми… как его там?! — возмутился Педро. — Разве не Васкер был братом Атавальпы?

— Вот именно! — еще больше обрадовался Гарсиласо. — Атавальпа не был ни инкой по крови, ни братом Васкера! Имя отца его не известно, но у матери, беспутной женщины из государства Киту, было двое сыновей — Атавальпа и Руминьяуи. Оба прекрасно знали, что не являются родственниками императора, но до времени скрывали это. И вот, когда Руминьяуи услышал гром пушек в крепости, он решил, что это боги покарали Атавальпу за его ложь и казни, которым он подверг весь королевский род! Испугавшись, что и его постигнет подобная участь, он быстро отступил вместе со всем войском, оставив Атавальпу беззащитным.

Древнее сооружение инков-астрономов

Художник Миллей изобразил драматический момент, когда Писарро в Кахамарке хватает Атавальпу

И все же многие индейцы думали, что Атавальпа, хоть и жестокий, но законный правитель. И поэтому, когда он потребовал, чтобы за его освобождение был внесен выкуп золотом, индейцы подчинились.

Выкуп этот был огромен! Испанцы велели заполнить золотом тюремную камеру, в которой сидел Атавальпа. Подданные несли золотые вазы, пластины со стен главного храма, модели растений и животных, даже фонтан с навечно застывшей струей. Никогда за всю историю человечества никто и никому не платил столько золота. Всего набралось шесть тонн золота и двенадцать тонн серебра. Испанцы разбивали все изделия на куски, чтобы больше поместилось в тюремную камеру…