Не надо оборачиваться - Александр Покровский

— Не ваше дело! — хором выкрикнули оба свидетеля.

— А после лифта?

— Только мы оттуда вышли, оно вдруг бах-бах-бах! В смысле, выстрелы, — продолжила женщина.

— Путаешь ты всё. Никакой не бах-бах-бах. Я всё отлично слышал. Сначала бах, потом пауза на полсекунды где-то, и потом ещё три выстрела почти что автоматной очередью.

— Когда это происходило?

— Понятия не имею, я на время не смотрел, не до того мне было. Но она тогда сразу ментам позвонила с моего мобильника. То есть, вам. У вас разве время не записывают?

— А почему с вашего?

— Она сказала, что у неё батарейка села. Только врёт она всё.

— Сам ты всё время брешешь! — жутко рассердилась женщина. — Села она! Села, села, села! Понял?

— Села, так села. Только я думаю, она не знала, звонок ментам платный или нет. Вот и позвонила с моего. Бабы, они жадные.

— Сам ты жадный! Скотина! Козёл! Я ради тебя…

— Дальше что было? — спокойно спросила Сорокина.

— Дальше приехал патруль, — ответил мужчина, — они вошли, дверь была не заперта. Потом один вернулся, сказал, что вызвал оперов, это их работа, и снова пошёл в квартиру. Потом другие приехали, много разных, этих я не запоминал.

— Говорю же, врёт непрерывно, товарищи полицейские! Не так всё было! Я ещё только-только позвонила вашим, а тут по лестнице спустилась эта чокнутая тётка с восьмого этажа. Та, что вечно всюду лазит со своей собакой и всем проблемы создаёт. То лай у нас по ночам, то вой, а иногда даже на два голоса, представляете? Кровь в жилах леденеет!

— Она и в этот раз пришла с собакой?

— Нет, она сказала, что её собака в гостях у старика Бонифация. Засунула морду внутрь, да как заорёт своим козлиным голосом…

— Козьим, — поправил мужчина. — Она же всё таки женщина.

— Правильно, козьим. Козлиный — у тебя!

— Что она кричала? — уточнила Сорокина.

— Что-то вроде «Молли, Молли, где ты, моя девочка, иди скорее ко мне».

— Не «моя девочка», а «моя хорошая». Теперь и я вспомнил. И тут же выводит её, за шкирку держит. Собака же огромная, как телёнок, но не злая, здесь ни разу никого не укусила.

— С этим понятно. А что вы можете сказать об убитом старике?

— Звали его Бонифаций, странное имя, правда? Я его совсем не знал, видел-то всего два или три раза за всё время, он же из квартиры почти не выходил.

— Я его вообще ни разу не видела, — добавила женщина. — Да только знаю, что он был аморальный тип. К нему постоянно разные девицы ходили. А он их трахал.

— Да откуда тебе знать, что он с ними делал? Выдумываешь всё.

— А оттуда! Мы с ним через стенку жили, тут как уши ни затыкай, всё равно постоянно слышишь стоны и вопли. Уж звуки оргазма я ни с чем не спутаю!

— А тебе и завидно, да? Давно не кончала?

— Заткнись, скотина! Убью!

— Не надо никого убивать, — сухо попросила Сорокина. — Четырёх трупов вполне достаточно. Говорите, слышимость хорошая? Может, услышали какие-то разговоры?

— Я не подслушивала!

— Понимаю. Но, может, случайно?

— Они постоянно о каком-то ритуале говорили. Вроде того, что он приятный, но не для всех. Они мало разговаривали, больше кроватью скрипели да стонали.

— А как вы думаете, что там в это время могла делать собака?

— Не знаю, — ответила женщина и густо покраснела.

— А я знаю, что ты подумала, — заявил мужчина и заржал.

Ворота гаража были закрыты, но не заперты. Бардин даже не сомневался, что «Форда» там давно нет, а после разговора со сторожем Хоттабыч тоже ничуть этому не удивился. Капитан вызвал двух экспертов, дактилоскописта и спеца по замкам. Ехать им было недалеко, так что появились они быстро, но работали очень неохотно — гараж не отапливался, а холод не способствует трудовому энтузиазму, особенно для тех, кто привык трудиться в тепле.

Дактилоскопист всё, что мог, осыпал своим волшебным порошком, но нашёл только отпечатки хозяина, да и те давние, по словам эксперта, двух-трёхнедельной давности. Бардин удивился, что нет «пальчиков» его супруги, но циркач пояснил, что она в гараже бывает очень редко, да и вообще почти никуда не ходит, больные ноги не дают.

Специалист по замкам заявил, что никакая отмычка такие запоры не возьмёт, их можно отпереть только родными ключами. С замков даже слепки снять невозможно, очень удачная конструкция.

— Сколько всего комплектов ключей? — поинтересовался Бардин.

— Один, — растерянно ответил циркач. — Вот он, у меня в кармане.

— А если потеряете, как собираетесь отпирать гараж? Автогеном?

— Зачем автогеном? У сторожа есть запасные ключи.

— А говорите, всего один комплект. Идём к сторожу.

Сторож открыл огромный сейф, выдвинул один из ящичков, и растерянно уставился на пустую ячейку.

— Как же так, Похабыч? Клянусь, я никому не давал ваши ключи! Богом клянусь! Вот те истинный крест!

Эксперты нехотя обследовали сейф, хоть в сторожке и было тепло, им уже хотелось домой, а лишняя работа и без того никогда не радует. Как и ожидалось, ничего не нашли. Потрясённый сторож продолжал уныло бормотать «Как же так? Ну, как же так?», и допрашивать его не имело смысла. Капитан оставил ему свой номер телефона, чтоб тот позвонил, если что вспомнит. Старик на это откликнулся словом «Ась?», а полицейский повторять не стал.

Отпустив экспертов, Бардин потащил отставного циркача в полицию. Пообещал, что там ему вернут машину, но для этого он должен подать заявление об угоне. По пути Хоттабыч невнятно бормотал, что в десять часов и вообще всё сегодняшнее утро он был дома, и это может подтвердить жена, а значит, не мог он в то же самое время брать свой автомобиль из гаража.

Капитану пришлось объяснять, что свидетельство супруги, как правило, во внимание не принимается, считается, что муж и жена — одна сатана, даже если они оба просто ангелы. Циркач здорово расстроился, и чтобы его хоть немного утешить, Бардин сказал, что и опознание старичка-сторожа тоже ничего не стоит, потому что, судя по очкам, он почти слепой. При этом полицейский отлично знал, что на самом деле всё решит встреча бывшего фокусника с шефом и новенькой, они и определят, этот ли Хоттабыч сегодня вечером сидел за рулём «Форда», или какой-нибудь другой. Но говорить это вслух капитан, конечно же, не стал.

— А расскажите мне, пожалуйста, как вам удалось добиться, чтобы жена с вами не спорила? — вместо этого попросил он.

— Любой хороший фокусник умеет управлять людьми, — с готовностью откликнулся Хоттабыч. — Суть большинства фокусов в том и состоит, что зрители смотрят не туда, где артист творит чудеса, а куда-нибудь в другую сторону. Чем выше его мастерство, тем меньше нужно всяких ширм, покрывал и ящиков. Лучшие фокусы — это те, которые происходят абсолютно открыто, но зритель всё равно не замечает, что именно проделывают прямо у него перед глазами.