Ложные надежды (СИ) - "Нельма"

Вру легко и быстро, без запинки, даже не задумываясь. Способность ловко генерировать ложь стала моей новой жизнеобеспечивающей функцией. Не называть имён, не сообщать никому личные подробности, не распространяться о своей семье — элементарные правила безопасности, которым я следовала, параллельно выдумывая своё прошлое по мере поступления вопросов о нём.

Научиться складно врать оказалось не так-то и сложно. Думаю, намного проще, чем научиться заново ходить после страшнейшей аварии, а даже это оказывается под силу многим людям.

— Так поехали с нами, милашки. Вы присмотрите за ней, а мы за вами, — они дружно хохочут, ещё раз переглядываются, безмерно довольные собой, делают несколько шагов в нашу сторону. Чувствую, как на моём предплечье сжимаются пальцы стоящей рядом Вики. Не нужно никаких слов, чтобы догадаться, как сильно она корит себя за всё это дерьмо, в которое мы почти добровольно только что вляпались.

На удивление её руки не дрожат ни от страха, ни от холода. Хотелось бы мне надеяться, что она сможет придумать что-нибудь дельное, но сейчас не самое подходящее время для самообмана. Выбор вполне прост: бросаем Кристину и убегаем, или едем с ними и молимся, чтобы нас просто выебали и отпустили.

— У неё недавно выкидыш был. Три дня назад выписали из больницы. Ей очень надо домой, — настаиваю на своём, не сдвигаясь в места, пока двое из парней подходят на расстояние вытянутой руки. Вблизи замечаю, что им скорее лет тридцать, и назвать их парнями даже мысленно больше не выходит.

Рассчитываю только на их брезгливость. На то, что станет противно. Хотя по услышанным когда-то от Ксюши рассказам догадываюсь, что подобным людям может быть противно только добровольно отказаться от того, что само упало в руки. Вряд ли за последние три года в кругу обладателей платиновых карточек расцвели нравственность и сострадание.

— Мы её утешим. Да, ребят? — они кивают и посмеиваются, самый говорливый вытягивает к нам руку, почти галантно предлагая за неё взяться то ли мне, то ли Вике. Уверена, ему пойдёт любая. — Ну же, поехали, милые дамы.

Заглядываю ему через плечо и встречаюсь взглядом с Кристиной. Та, кажется, успела слегка протрезветь и теперь смотрит на нас загнанным зверьком, безуспешно стараясь отодвинуться подальше от цепко ухватившегося за неё мужчины. Ненавижу её в несколько раз сильнее, чем в начале этого вечера, и не постеснялась бы сказать, что виновата она сама.

Но бросить не могу.

— Да что-то не хочется нам с вами ехать, ребята. Извините уж, — бормочет Вика, но назад тоже не отступает. Мы ведём себя очень неосторожно, позволяя им стоять слишко близко, но у меня ноги будто приросли к асфальту. Пытаюсь убедить себя, что ничего страшного не случится. Если вести себя покладисто и не глупить, нам ничего не сделают. В целом, весь мой прошлый сексуальный опыт тоже удачным не назовёшь, — может и разницы не почувствую?

До сих пор протянутая смуглая рука с массивными золотыми часами на запястье кажется занесённым домокловым мечом. Чувствую, как он стремительно начинает опускаться на наши головы и еле останавливаю себя от того, чтобы испуганно зажмуриться.

Рядом с нами очень резко тормозит машина. Шины проскальзывают по мокрой дороге и этот звук отбрасывает меня в бездонный омут памяти и страхов. Паника, тщательно сдерживаемая ещё с того момента, как мы выбежали из бара на улицу, застигает меня врасплох и больно бьёт под дых, мешая нормально дышать.

Мне страшно посмотреть в сторону. На секунду кажется, что там Кирилл. И я презираю себя за то, что эта мысль не вызывает у меня должного отторжения.

— Что здесь происходит? — голос мужчины незнакомый, громкий и с властными нотками, приятной слуху хрипотцой. Он подходит неторопливо, обводит взглядом нас с Викой, буквально вжавшихся друг в друга, потом наших настойчивых ухажёров, заглядывает за их спины, где уже в открытую шмыгает носом Кристина.

Незнакомец выглядит в точности так, как и положено внезапному спасителю: под два метра ростом, широкоплечий и статный, с короткими тёмно-русыми волосами и суровым взглядом, только что не метающим молнии и не прожигающим злодеев лазерным лучом. Не сказать, что безупречно красив, но черты лица правильные и гармоничные, идеально подходящие образу защитника обиженных и угнетённых. Есть что-то грубое, агрессивно-брутальное в его точёных скулах, остром подбородке и сурово поджатых тонких губах.

— Проблемы? — высокомерно спрашивает тот, что протягивал нам руку. Смотрит на внезапного гостя не менее подозрительно, чем я.

— Не думаю, — пожимает плечами спаситель, очень аккуратно и почти незаметно оттесняя нас с Викой за свою спину. — Переговорим, мужики?

Те неожиданно соглашаются, отходят на пару метров в сторону. Незнакомец говорит с ними спокойно и прямо на зависть хладнокровно, несколько раз указывает на Кристину и спустя пару минут молча забирает её из рук несостоявшегося ухажёра и ведёт к нам.

Мужчины уходят молча, переговариваются и даже не оборачиваются в нашу сторону. И только когда они скрываются за углом здания я могу снова нормально дышать и разжимаю уже занемевшие ладони.

Впрочем, спаситель тоже не вызывает доверия: ни его чудесное и настолько своевременное появление, ни лёгкость, с которой удалось разрешить щепетильную ситуацию, ни эффектная внешность героя бондианы.

— Угораздило же вас, девчонки, — укоризненно качает головой, передавая нам Кристину, по своему состоянию напоминающую дорогую куклу с жалкой имитацией искусственного интеллекта и многообещающей надписью «обучаема» на коробке. Судя по её придурковато-заискивающей улыбке, процесс превращения в мыслящее существо снова задерживается. — Хотя я не первый раз сталкиваюсь с подобным. Разок даже подрался в этом баре: какой-то ушлёпок приставал к моей сестре и на все просьбы отвалить орал, что его папочка всех нас купит. Я после того случая сюда ни ногой и вам не советую.

— Спасибо вам огромное за помощь! Вы даже не представляете, в какой безвыходной ситуации мы оказались по нелепому стечению обстоятельств, и если бы не вы, страшно представить, как бы смогли выбраться! — тараторит Вика и подхватывает постоянно стремящееся к земле пьяное тело подруги.

В стрессовых ситуациях в ней просыпается истинная внучка советских академиков, дочка уважаемых в своих кругах профессоров и та самая девочка, что росла в огромной квартире в одной из сталинских высоток, играла на фортепиано и занималась балетом, ужинала со столичной интеллигенцией, не отличала Бреда Питта от Тома Круза, зато знала, — и лично в том числе, — всю МХАТовскую труппу.

Никеева возвращается к своим тринадцати как по щелчку пальцев: спина вытягивается в идеально ровную струну, будто на ней не висит примерно шестьдесят пять накаченных алкоголем килограмм. Скромная улыбка лицеистки-отличницы преображает лицо и даже красные волосы уже не кажутся настолько безвкусно-вычурными. Хочется фыркнуть и назвать её человеком-хамелеоном, но ведь это — лишь результат правильного воспитания.

Невольно вспоминается известная присказка про девушку и деревню, поэтому я продолжаю изображать немую и сверлю нашего спасителя недружелюбно-настороженным взглядом. Говорят же, что противоположности притягиваются. Истинная сущность Вики располагает и очаровывает, моя же внутрення хамоватая провинциалка отталкивает людей сильнее, чем положительный ВИЧ-статус.

— Вас подвезти или вызовете такси? — интересуется незнакомец, поглядывая в сторону своей машины. Обычный серебристый Кашкай, покрытый не одним слоем грязи. Стоит прямиком под знаком, запрещающим парковку.

— Подвезтиии, — подаёт голос Кристина.

— Да когда же ты, блять, угомонишься? — тяжело вздыхаю, выпуская наружу скопившуюся обиду и только подоспевшее чувство разочарования. Хочется уколоть себя размышлениями о том, что ради этой отшибленной девчонки мы с Никеевой чуть не отдались на растерзание каким-то выродкам, но вместо этого смотрю прямо на спасителя и не терпящим возражений тоном говорю: — Спасибо за помощь, но мы вызовем такси.