Смех сквозь слезы - Саша Чёрный

1905

«От русского флота остались одни…»

От русского флота остались одниадмиралы —Флот старый потоплен, а новый ушелпо карманам.Чухнин, Бирилёв и Дубасов – все славныерусские лица,Надежда и гордость страны, опорапридворных и прочих.Чухнин с Бирилёвым себя показали довольно,А бедный Дубасов без дела сидитв Петербурге…В престольной Москве разгорается злаякрамола,Рабочий, солдат и почтовый чиновникмятежныйХотят отложиться от славной державыРоссийской…Последние волосы Витте терзаетв смертельном испуге:«Москва, ты оплот вековечный престолаи церкви,Не ты ли себя сожигала в войне с Бонапартом,Не ты ли Димитрием Ложным из пушкипалила?А ныне – почтовый чиновник, солдати рабочийСоюз заключают, поправ и закон, и природу!О горе, о ужас! Кого же в Москву мнеотправить,Чтоб был он собою ужасен, и пылок, и дерзок,Имел бы здоровую глотку и крепкие, львиныемышцы,Чтоб буйный почтовый чиновник, солдати мятежный рабочийВзглянули… и в ужасе бледном закрыли былица руками.Людей даровитых не стало – иные бесславнопогибли,Иные, продав свою ренту, позорно бежалина Запад…»И видит пророческий сон Сергей, миротворецПортсмутский:На снежном, изрытом копытами конскими полеКровавые трупы лежат – и в небо застывшиеочиБезмолвно и строго глядят… Ужасны ихбледные лица!Над ними кружит вороньё, и в хриплом,зловещем их крикеГраф Витте отчетливо слышит: «Дубасов,Дубасов, Дубасов!..». . . . . . . . . . . .Воспрянул от ложа Сергей, миротворецПортсмутский,И быстро садится к столу, и черные буквывыводит:«Дубасов в Москву на гастроли…»Чу, поезд несется в Москву, с ним ветер летитвперегонку —На небе зловеще горят багровые, низкие тучи,Навстречу кружит вороньё и каркает хриплои злобно:«Посмотрим, Дубасов, посмотрим…»

8 декабря 1905

«Пусть злое насилье царит над землей…»

Пусть злое насилье царит над землей,За правое дело мы подняли бой!Пусть много нас пало – другие придутИ дело святое к концу приведут…Мы жертв никогда не считали,Но с честью погибшие пали…

От темного сна пробудился народ —Вы слышите мощные крики: «Вперед!»Земля подымается грозной стеной,Не чудо ль случилось с родною страной?Тупое терпенье упало —Терпели, знать, раньше немало!

И тьма, и терпенье бесследно прошли;Отвсюду сбираются люди земли.Так пусть же исчезнет раздор и вражда:Нас общая крепко сплотила беда —Мы землю родную спасаемИ к храбрым и честным взываем:

Кто зло ненавидит, кто иго клянет —За правое дело пусть с нами идет,Враги или братья, но нет середины, —Вступайте же, сильные, в наши дружиныЗа право и волю борцами!Мы знаем – победа за нами!

Декабрь 1905

Жалобы обывателя

Моя жена – наседка,Мой сын, увы, – эсер,Моя сестра – кадетка,Мой дворник – старовер.

Кухарка – монархистка,Аристократ – свояк,Мамаша – анархистка,А я – я просто так…

Дочурка-гимназистка(Всего ей десять лет)И та социалистка, —Таков уж нынче свет!

От самого рассветаСойдутся и визжат, —Но мне комедья эта,Поверьте, сущий ад.

Сестра кричит: «Поправим!»Сынок кричит: «Снесем!»Свояк вопит: «Натравим!»А дворник – «Донесем!»

А милая супруга,Иссохшая, как тень,Вздыхает, как белуга,И стонет: «Ах, мигрень!»

Молю тебя, Создатель(Совсем я не шучу),Я русский обыватель —Я просто жить хочу!

Уйми мою мамашу,Уйми родную мать —Не в силах эту кашуОдин я расхлебать.

Она, как анархистка,Всегда сама начнет,За нею гимназисткаИ весь домашний скот.

Сестра кричит: «Устроим!»Свояк вопит: «Плевать!»Сынок шипит: «Накроем!»А я кричу: «Молчать!!»

Проклятья посылаюРодному очагуИ втайне замышляю —В Америку сбегу!..

1905 или 1906

До реакции

Пародия

Дух свободы… К перестройкеВся страна стремится,Полицейский в грязной МойкеХочет утопиться.

Не топись, охранный воин, —Воля улыбнется!Полицейский! Будь покоен —Старый гнет вернется…

1905 или 1906

Словесность

(С натуры)

Звание солдата почетно.

«“Всяк солдат слуга престолаИ защитник от врагов…”Повтори! Молчишь, фефела?Не упомнишь восемь слов?Ну, к отхожему дневальным,После ужина в наряд!»Махин тоном погребальнымОтвечает: «Виноват!»– «Ну-ка, кто у нас бригадный?» —Дальше унтер говоритИ, как ястреб кровожадный,Всё глазами шевелит…«Что – молчишь? Собачья морда,Простокваша, идиот!..Ну так помни, помни ж твердо!» —И рукою в ухо бьет.Что же Махин? Слезы льются,Тихо тянет: «Виноват…»Весь дрожит, колени гнутсяИ предательски дрожат.«“Всех солдат почетно званьеПост ли… знамя… караул…”Махин, чучело баранье,Что ты ноги развернул?Ноги вместе, морду выше!Повтори, собачий сын!..»Тот в ответ всё тише, тишеЖалко шепчет: «Господин…»– «Ах, мерзавец! Ах, скотина!»В ухо, в зубы… раз и раз…Эта гнусная картинаОбрывает мой рассказ…

<1906>

Балбес

За дебоши, лень и тупость,За отчаянную глупостьИз гимназии балбесаПопросили выйти вон…Рад-радешенек повеса,Но в семье и плач и стон…Что с ним делать, ради неба?Без занятий идиотЗа троих съедает хлеба,Сколько платья издерет!..Нет в мальчишке вовсе прока —В свинопасы разве сдать,И для вящего урокаПеред этим отодрать?Но решает мудрый дядя,Полный в будущее веры,На балбеса нежно глядя:«Отдавайте в… офицеры…Рост высокий, лоб покатый.Пусть оденется в мундир —Много кантов, много ваты,Будет бравый командир!»

Про подобные примерыСлышим чуть не каждый час,Оттого-то офицерыЕсть прекрасные у нас…

<1906>

Кому живется весело?

Попу медоточивому —Развратному и лживому,С идеей монархической,С расправою физической…

Начальнику гуманному,Банкиру иностранному,Любимцу иудейскому —Полковнику гвардейскому;

Герою с аксельбантами,С «восточными» талантами;Любому губернатору,Манежному оратору,

Правопорядку правому,Городовому бравому,С огромными усищамиИ страшными глазищами;

Сыскному отделениюИ Меньшикову-гению,Отшельнику Кронштадтскому,Фельдфебелю солдатскому,

Известному предателю —Суворину-писателю,Премьеру – графу новому,Всегда на всё готовому, —

Всем им живется весело,Вольготно на Руси…

1906

Пастырь добрый

«Долой амнистию,

Да здравствует смертная казнь!»

От монашеского пенья,От кадильных благовонийПрикатил для управленьяИз Житомира Антоний.Там, в провинции доходной,Украшался он виссономИ средь знати благороднойПил душистый чай с лимоном.А за ним весьма прилежно«Мироносицы» ходили,В рот заглядывали нежноИ тихонько говорили:«Ах, какой епископ статныйУправляет нынче нами!Просвещенный, деликатный,С изумрудными глазами…»Через месяц аккуратноДля людей непросвещенныхОн прочитывал приватноПоучений ряд ученых:О Толстом и о РенанеС точки зрения вселенской,О диавольском обмане,О войне, о чести женской…Тексты сыпались привольно,Речь текла легко и гладко…Я там был… дремал невольноИ зевал при этом сладко…Что Ренаны, что Толстые?Отщепенцы, басурмане!Лишь епископы святые —Чистой крови христиане…Прочитав теперь в газете,Как Антоний отличилсяВ Государственном совете,Я ничуть не удивился:Где муаровые рясыВ управленье влезть сумеют —В черносотенстве лампасыПеред ними побледнеют!..В каждом слове кровожадность,Пресмыканье, фарисейство,И смиренная «лампадность»,И высокое лакейство.Христианнейший язычникЧерной злобою пылает.Где тут пастырь, где опричник —Пусть досужий разбирает…«Им амнистию?!» – смеется,И цепям поет: «Осанна!»Ликование несетсяИз самаринского стана…Ах, епископ-звездоносецС изумрудными глазами!Сколько бедных «мироносиц»Недовольны будут вами!..

1906