Группа первая, резус положительный - Александр Звягинцев

Забыв о маскировке, бойцы заторопились к тому месту, откуда должна была забрать их вертушка. Бежать было тяжело, но они в считаные минуты пересекли долину, преодолели каменные завалы и выскочили на плато, на котором, застилая небо черным дымом, догорал камуфлированный вертолет.

– Сушим весла, мужики! – вырвалось у Бурлака, он, не сдерживая ярость, крикнул: – Бля, чтоб рога на их тупых лбах выросли!.. Чем думали, посылая вертушку без прикрытия?!

Перед бойцами лежала груда искореженного взрывом, оплавленного металла, бывшего еще час назад боевым вертолетом. И в ней покоилось два обгорелых трупа. Третий лежал чуть в стороне, метрах в пятнадцати. В его обугленной руке, словно пропуск на тот свет, торчала полетная карта, в другой был намертво зажат огрызок карандаша. На карте черной жирной линией, прочерченная отчетливо, выделялась свежая неровная стрелка, указывающая на кишлак в горных отрогах, расположенный на юго-западе от пакистанской границы. И прямо по карте, по оранжевым афганским горам и желтым плато было накарябано крупными буквами: «МАЙОР… ОБНАРУЖИЛ БАЗУ „ДУХОВ“… КИШЛАК ТАГАНЛЫ… ПЕРЕДАЛ НАШИМ… УМИРАЮ…»

– Спасибо, капитан! – глухо сказал Сарматов и закрыл ладонью синие неподвижные глаза пилота. – Зачем же ты согласился лететь без прикрытия, парень?..

– Бля, это племя интендантское горючку для истребителей, небось, загнало за «зеленые» на кабульском базаре! – опять взорвался Бурлак.

– Или в бодуне были после Дня Победы! – подхватил старший лейтенант Прохоров. – Что им наши жизни – бабы новых солдат нарожают!

Силин, словно очнувшись от летаргической полудремы, в которой он пребывал в последнее время, неожиданно зло крикнул Сарматову:

– Командир, ты вот говорил нам: «Задание, братва, государственной важности», а они положили с прибором на нас, на вертушку и летунов и на твое «государственной важности»!.. Да для всей их шоблы чем больше бардака, тем больше в масть!.. Чем дольше эта мясорубка, тем «зеленых» у них в карманах гуще!.. Что, не так, Сармат? Не так было в Анголе, в Мозамбике, в Сирии, а уж про Никарагуа я вообще молчу!

– Все так! – заорал в ответ Бурлак. – Только ты чего это командира лечишь? Он, что ли, тебя сюда послал, а сам в кабинете сидит и коньяк распивает? Он же тоже здесь, с нами, и ему, как и тебе, теперь смерть в улыбке скалится!

– Сцепились, тоже мне! – встал между ними Морозов. – Кончай базар! Ребят по-людски похоронить надо, а они отношения выясняют.

– Не надо! – громко произнес Сарматов. – Ничего здесь не трогать!

– Ты что, командир?! – вскинулся Алан. – «Духи» носы, уши резать будут!..

– Не трогать! – повторил Сарматов. – Если ребят похороним, то «духи» поймут, что мы здесь были, и по следу пойдут. А так они нас ждать будут. Не дождутся – могут подумать, что в «зеленке» напалмом нас накрыли… Не по-людски, конечно, ребят так оставлять, но что поделаешь! А сейчас уходим, пока пакистанская ИСИ не объявилась!..

– Надо этого пидора тут тоже оставить!.. Пусть ему уши режут! – внезапно взвился Силин и бросился на американца.

– Тыкву напекло! – отшвырнул его Сарматов.

– Тебе напекло! – крикнул Силин. – Как ты с ним все эти версты оттопаешь? Или он жмур, или мы все, непонятно, что ли?!

– Он, кажется, прав, майор! – глядя на Сарматова, подтвердил Савелов.

– Кажется – перекрестись! – оборвал его Сарматов и обратился к бойцам: – Мужики, у нас есть еще страховочная точка… Рандеву с вертушкой… в сорока километрах отсюда. Не будем терять времени! – Он показал на затянутые маревом скалы. – Туда, аллюр три креста, марш!

Футбольным мячом мотается за спиной Алана голова американца, пузырится на его губах кровавая пена. А над спасительными скалами, как маятник огромных божьих часов, мечется солнце, слепит глаза, заливает жарким потом лица и спины бойцов…

Достигнув скал, все в бессилии бросаются на камни, но жесткая команда Сарматова вновь поднимает их на ноги:

– Всем замаскироваться и приготовиться к бою!..

И едва группа успевает прийти в себя, как из-за хребта, со стороны пакистанской границы, появляются два тяжелых десантных вертолета с пакистанскими опознавательными знаками. На долину, где до этого царила мертвая тишина, обрушивается грохот мощных двигателей. Пройдя на бреющем полете над долиной и над скалами, вертолеты садятся впритык к подбитым советским вертолетам. Выскакивают солдаты-пакистанцы, грузят тела погибших летчиков и искореженные обломки вертолета.

– А металлолом им зачем? – удивленным шепотом спросил Савелов.

– Через сутки, думаю, узнаем, но дай бог, чтобы я ошибся! – ответил Сарматов и вновь приник к биноклю. – Трое в гражданском… Ясно – цэрэушники взялись за дело!

Увидев, что вертолеты готовятся к взлету, он приказывает бойцам:

– Обнаружат – подпустим вплотную и из всех стволов!.. И учтите – там они оставили засаду, отрываемся сразу!..

Взлетев, вертолеты долго кружились над долиной, над скалами, отрогами, словно гигантские, уродливо мутировавшие птицы-падальщики, выискивающие добычу. Наконец они скрылись за хребтом, и все облегченно вздохнули.

– Да-а-а… – протянул Савелов. – Чуть не влипли. И как это ты вычислил, майор, что они вот-вот налетят?

– Не как, а чем, – ответил тот. – Задницей я их чувствую, капитан.

– Твоя задница случайно не знает, что нам делать дальше?

– А то как же! – кивнул Сарматов и обратился к группе: – Мужики, подтягивайтесь сюда!.. Значит, так. Следующая точка рандеву вот здесь. – И он показал пальцем место на карте. – Всего-то, как уже сказано, сорок километров, но… но «духи» нынче же на двадцать километров вокруг перекроют нам все тропы.

– Что предлагаешь, командир? – спросил Морозов.

– Уходить через хребет и вот по этому ущелью выбираться на место встречи с запасной вертушкой. Так выйдет крюк на все семьдесят километров, и пройти их надо за сутки с небольшим.

Бойцы, все, как по команде, повернулись и посмотрели на заснеженные пики хребта.

– У нас нет теплой одежды! – сказал, ежась, Савелов.

– Есть какие-нибудь предложения? – спросил его Сарматов.

– Зачем болтать много? – махнул рукой Алан. – Беседовать с апостолом Павлом ни у кого нет желания, значит, путь у нас один – через хребет… Только вот янки совсем плохой, командир…

– Ничем не могу ему помочь! – развел руками Сарматов. – Ну все, отдохнули – и в путь, братва!

И снова под ногами у бойцов похрустывали камни и катился над заснеженным хребтом раскаленный диск азиатского солнца. Бурлак и Алан шагали впереди группы, и солнце образовало у них над головами нестерпимо яркий, слепящий нимб.

– Смотри, майор, – показал на них Савелов с усмешкой, – да они у нас святые!..

– Грешные они, Савелов, – совершенно серьезно ответил Сарматов. – Все на этой земле – грешные… Только мера греха у каждого своя…

Савелов кинул на него косой взгляд и спросил:

– О чем это ты, Игорь?

– О грехе!.. Или, скажешь, что это понятие тебе не знакомо?

– А-а, ты о той старой дурацкой истории?.. Не забыл, значит?..

Сарматов промолчал. И Савелову стало ясно, что ничего он не забыл…

Вологда

27 апреля 1982 года

За бетонным забором базы подготовки ОМСДОН (Отдельной мотострелковой дивизии оперативного назначения) шумел глухой таежный лес. На плацу шла обычная крутая тренировка. Здоровенные мужики преодолевали водно-грязевые препятствия, полосы огня, бросали ножи и топоры в движущиеся силуэты, крушили ладонями кирпичи и доски-горбылины.

В центре плаца орущий в двадцать луженых глоток круг, в котором метался, выискивая место прорыва, Сарматов. Через Алана, Бурлака, Силина не прорваться, напротив – мужики послабее… Выпад в их сторону и сальто со спины – назад, через весь круг. Ноги в полете отбрасывают Алана, кулак в солнечное сплетение Бурлаку и одновременный удар головой в подбородок Силина, но… но лейтенант Савелов обхватил Сарматова сзади и зажал гортань.

– Так, так! – одобрительно крикнул ему капитан Ба́рдак, один из преподавателей учебки, кряжистый крепыш, прошедший огонь и воду. – Молодец, Сармат, теперь чуть назад и сцепить в замок руки на затылке Савелова…

Удалось! Взмахнув ногами в воздухе, Савелов вылетел чуть ли не под колеса тормозящего юзом газика. Из машины вылез высокий костистый полковник в каракулевой папахе и заорал во все горло:

– Сарматов, для беседы!..

Одной рукой он схватил подбежавшего Сарматова за плечо, другой ткнул в сидящего в газике офицера в погонах внутренних войск:

– В соседней области групповой побег из зоны. Человек двадцать… Разоружили охрану – и в бега. С оружием. Командуй своим архаровцам: «В ружье».

– Из зоны? – переспросил Сарматов. – Но зэки не наш профиль…

– У всех у нас один профиль, старлей! – перебил его полковник. – Советская власть и приказ начальства. Смекаешь, о чем я?..