Новый альбом - Павел Тетерин

Овощи и крупы были теперь его основной ежедневной пищей. Несмотря на свои размеры, ели они достаточно мало, стараясь ограничивать себя в еде. Иные обычные люди едят больше, чем некоторые гиги — в этом Степа мог убедиться лично. А про то, что денег на еду можно тратить в разы больше, покупая жутко дорогие продукты, и говорить нечего.

Мясо Степа ел редко. В последнее время он особенно ценил индейку. Крылья и ноги этой исполинской птицы больше не казались ему такими огромными, превратившись во что-то типа обычной курицы. Чем она будет казаться Степе через десять лет, ему думать не хотелось.

Степа взял из низкой ванны, служащей им мойкой, свою тарелку, положил в неё дымящегося риса, добавил немного масла и сел к столу. Он задумчиво, медленно жевал, раздумывая, чем ему занять остаток дня. Надо будет обязательно поучиться — в универе уже накопилась пара «хвостов», да и пораньше лечь спать. Завтра с утра ему надо было быть на работе, а добираться до неё приходилось довольно долго, поэтому встать надо было не позже, чем в шесть утра.

Мысль о работе вдруг выхватила из памяти случай, произошедший с ним вчера.

Во время матча на трибуне возникла какая-то потасовка, и Стёпа, находившийся ближе всех и увидевший вскочивших со своих мест драчунов, первым поспешил разнимать их. Что не поделили два небритых и не очень опрятных мужичка, он так и не узнал, да ему было и не до этого. Запомнилось ему другое — рядом с мужичками, на соседнем кресле, сидела девушка. Успокоив драчунов — для этого ему было достаточно взять каждого в руку и развести их в стороны, крепко сжав ладонями воротники, после чего он просто стоял и ждал, когда подоспеют секьюрити. А девушка — невероятно красивая хрупкая брюнетка, быстро оправившись от испуга, живо и с интересом разглядывала его, едва заметно улыбаясь. Степе было неловко, он краснел и прятал глаза, но все жё пару раз улыбнулся ей в ответ — и её улыбка тоже стала чуть шире. Едва дождавшись охраны — руки у него вспотели, и он переживал, как бы дебоширы не вырвались и не взялись за старое, он вручил охранникам понуро свесивших головы мужиков и поспешил скрыться за раздевалками. Напоследок он украдкой бросил на неё осторожный взгляд — она помахала ему в ответ. И почему-то сейчас этот случай вдруг всплыл в памяти. Это было приятное воспоминание. Даже очень.

Он почти доел свой скромный ужин, когда в коридоре послышались чьи-то шаги. Через минуту в столовую вошёл Колька.

Колька жил через две комнаты от Степы. Ему недавно стукнуло тридцать — Степа до сих пор помнит шумную вечерину, которую они закатили по случаю его юбилея. Тридцать — это значит, что рост его остановился. Он был намного ниже, чем дядя Виталик, но значительно выше ещё растущего Степы. Помимо того, что он был гигом, он имел ещё одну особенность. Он был огненно, прямо как — то мультяшно — рыжим. Ярко оранжевые волосы торчали во все стороны, словно клоунский парик, и такими же были его борода и усы, брови, волосы на руках и даже ресницы. Со всем этим Колька иной раз напоминал большого льва из зоопарка. Но характер у него был совсем не вяжущийся с образом опасного хищника — с детства привыкший к насмешкам сверстников, он никогда не унывал, на все у него находилась шуточка или присказка, а с лица не сходила жизнерадостная улыбка. Колька работал в автомастерской — у него был старый школьный приятель, для которого Колькин гигантизм не стал препятствием для дружбы, и теперь они неплохо зарабатывали, вместе ковыряясь в машинах в собственной автомастерской неподалёку.

Но сегодня Степин сосед был мрачен и задумчив. Он вошёл в столовую, рассеяно поздоровался со Степой, с грохотом поставил в углу кухни какой-то мешок, после чего сел на лавку и забарабанил пальцами по исцарапанной ножами поверхности стола.

— Как дела, Стёпк? — спросил он, немного помолчав. Он с самого начал их знакомства необычно называл его, будто бы спотыкаясь на последней букве и специально не договаривая «А». Звучало это довольно забавно, и Степе нравилось такое обращение.

— Нормально — пожал плечами Стёпа. — Ты как?

— А я что-то заебался — просто сказал Колька и посмотрел на него уставшими красными глазами. — Уехать я хочу отсюда.

— Куда уехать? — недоверчиво посмотрел на него Степа, немного опешив.

Колька неопределённо махнул рукой куда-то в сторону.

— За город. Устал я тут. Постоянно в тесноте, на тебя все давят, прохода не дают. На каждый твой шаг — сотня препон. Сил моих нет — и он угрюмо сжал огромные кулаки

— А там что, лучше? — с сомнением спросил Степа. — Там, куда ты собрался?

— Там? — задумался Колька. — Понимаешь, там только гиги живут. Я уж не знаю, насколько это правда, но к востоку есть места, целые посёлки, где живут такие, как мы. Сами добывают себе пропитание, одежду, что-то производят даже… Но главное, там места много, не приходится унижаться постоянно и спину гнуть, как тут.

— А что случилось-то? — спросил Степа, как-то совсем не ожидавший услышать от своего всегда такого жизнерадостного приятеля такие слова.

Тот махнул рукой.

— Да… долгая история. Не хочу рассказывать. На вот лучше, посмотри — и он положил перед Стёпой на стол сложенный вдвое лист бумаги. — Прочитай.

Степа развернул листок и просмотрел его глазами. Это была ксерокопия статьи в каком-то журнале. В ней рассказывалось про особую деревню, полностью построенную людьми с синдромом нарушения роста. Текст повествовал о быте и жизни в этом посёлке, прилагались даже какие-то фотографии, но качество ксерокопии не позволяло рассмотреть их подробно. Да и вообще Степе этот листок показался не очень убедительным — мало ли что могут в газете написать?

— Ну, как тебе? — поинтересовался Колька.

Степа пожал плечами.

— Не знаю — неуверенно сказал он. — Вроде привлекательно выглядит, но я бы, наверное, побоялся так вот всё бросить и поехать туда. Далеко это, кстати?

— Довольно далеко — сказал Колька задумчиво. Он встал и начал прохаживаться по кухне взад — вперёд. — Добираться туда несколько дней придётся, около недели может быть. На самолёте-то я не полечу — он криво, безрадостно усмехнулся.

— Так что случилось-то? — второй раз спросил Степа, не понимая, чем можно объяснить такую перемену в его приятеле.

Колька остановился и внимательно посмотрел на него.

— Не дадут нам тут жить спокойно, Стёпк. Тесно здесь — причём во всех смыслах. Ты молодой ещё, этого не замечаешь. А я устал. Устал жутко, полностью, так, что руки опускаются — он замолчал, потом махнул рукой. — Ладно, не буду тебя своей ерундой грузить. Мало ли, может у тебя все иначе сложится, чем у нас всех. Пойду собираться.

Колька, низко наклонив голову, вышел из кухни, а Степа, будто оглушенный его последними словами, остался сидеть за столом, слушая, как затихают в коридоре шаги — тяжелые, медленные. Казалось, что звук шагов каким-то образом вобрал в себя всё мрачное настроение человека, которому они принадлежали.

Есть почему-то совершенно расхотелось. Стёпа встал, переложил остатки риса обратно в кастрюлю, затем помыл посуду, навёл порядок в кухне и отправился обратно в свою комнату.

На улице уже стемнело, и их общежитие погрузилось во мрак — вокруг завода не было никакого освещения, а лампочки в общем коридоре давали слишком мало света, и только тусклый лунный свет пробивался сквозь редкие застеклённые окошки под крышей. Закрыв за собой слегка скрипнувшую дверь, Степа достал кипу учебников, включил небольшую диодный фонарик на батарейках и прилёг на тахту, слушая, как в коридоре топают и негромко переговариваются другие жильцы их общаги, вернувшиеся с работы или других своих дел.

Пролистав пару учебников и сделав несколько кратких конспектов, Степа достал последнее задание, по математике. Этот предмет всегда нагонял на него ужасную скуку, и сегодняшний вечер не оказался исключением. Он попытался вникнуть в суть текста, но силы отказали ему — через пятнадцать минут он, немного поклевав носом, уже крепко спал, свернувшись калачиком на своей тахте.

-

Утром Стёпа, услышав звон будильника, энергично выскочил из-под одеяла, немного попрыгал на ногах и помахал руками, разгоняя кровь по телу, затем быстро собрался и вышел из своей комнаты. Миновав пустой коридор — большинство его соседей ещё спали в такую рань, он, стараясь не очень громко скрипеть, открыл ворота и вышел на улицу.

За ночь, кажется, успело немного подморозить — приближающаяся осень потихоньку заявляла о себе. Небольшие лужи на растоптанной подъездной дорожке подернулись тонкой коркой льда, а изо рта шёл пар — впервые в этом году, отметил Степа про себя.

Но солнце уже выглянуло из-за горизонта, и скоро всё растает, уступив место обычному погожему осеннему деньку.

Немного постояв, вдыхая полной грудью прохладный воздух, Степа повернулся и бодро зашагал в сторону центра. Он прошел пустырь, потом совершенно безлюдный в эти часы парк, затем пересёк железнодорожные пути и углубился в спальный район — одинаковые серые коробки домов сомкнулись вокруг него, приняв в свои безрадостные объятия. На улицах появились и первые люди — они, низко наклонив головы, спешили по своим делам, почти не обращая внимания на происходящее вокруг.