Буддизм. Энциклопедия - Королев Кирилл Михайлович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вряд ли будет преувеличением сказать, что вишнуизм как религиозно-философское «ответвление» индуизма многое позаимствовал из буддийского учения, а последнее не меньшим обязано древней индийской традиции, воплощенной в ведах и развитой в брахманах, пуранах и проповедях аскетов-шраманов.
Но вернемся к легендарному жизнеописанию Будды. Придворный мудрец царя предрек новорожденному великое будущее, обнаружив на теле мальчика «тридцать два признака великого человека». В «Лалитавистаре» эти признаки (лакшана) перечисляются подробно, Ашвагхоша же упоминает наиболее важные из них:
Такое тело, с цветом золотым,Имеет лишь учитель, данный Небом.Достигнет просветленности вполне,Кто наделен приметами такими.А ежели восхочет быть в мирском,Всемирным он пребудет самодержцем…[12]Царевича увидев, на подошвахТех детских ног увидев колесо (колесо Дхармы. — Ред.),Тысячекратной явлено чертою,Между бровей увидев белый серп,Меж пальцев тканевидность волоконцаИ, как бывает это у коня,Сокрытость тех частей, что очень тайны,Увидев цвет лица и кожи блеск,Заплакал мудрый и вздохнул глубоко.Будда — девятая аватара Вишну. Индийская миниатюра.
После этого пророчества младенцу дали имя Сиддхартха Гаутама, то есть «Тот, кто полностью достиг цели, из рода Гаутама»; между тем придворный мудрец, по словам Ашвагхоши, предупреждал царя:
Твой сын — всем миром будет он владеть,Родившись, он закончил круг рождений,Придя сюда во имя всех живых.От царства своего он отречется,Он от пяти желаний[13] ускользнет,Он изберет суровый образ жизниИ истину ухватит, пробудясь.Засим, во имя всех, в ком пламя жизни,Преграды он незнанья раздробит,Препоны тьмы незрячей уничтожитИ солнце верной мудрости возжжет.Всю плоть, что потонула в море скорби,В пучине безграничной громоздясь,Недуги все, что пенятся, пузырясь,Преклонный возраст, порчу, как бурун,И смерть, как океан, что все объемлет, —Соединив, он в мудрости челнок,В свою ладью, все нагрузит бесстрашноИ мир от всех опасностей спасет,Отбросив мудрым словом ток вскипевший.Шуддходхана видел в мечтах своего сына именно великим царем-чакравартином, а не отшельником, уничтожающим «препоны тьмы незрячей», поэтому он поселил Сиддхартху в роскошном дворце, отгороженном от внешнего мира, в изобилии и неге, дабы мальчик никогда не узнал боли и страдания и вообще не имел бы повода для раздумий о жизни. В такой обстановке царевич вырос, в урочный срок женился, у него родился сын; ничто не предвещало той радикальной перемены, которая случилась, когда Сиддхартхе исполнилось двадцать девять лет.
Как и подобало аристократу, Сиддхартха отправился на охоту, и на пути его ожидали четыре встречи, полностью изменившие представление принца о мире: он увидел похоронную процессию (и понял: все люди смертны, в том числе он сам), прокаженного (и осознал, что болезнь способна поразить любого, невзирая на титулы и богатство), нищего (и догадался, что земные блага мимолетны) и мудреца, погруженного в созерцание (это зрелище заставило принца понять, что самопознание и самоуглубление — единственная дорога, ведущая к избавлению от страданий). Согласно поздней легенде, эти встречи ниспослали Сиддхартхе боги, сами обитающие в колесе страданий-перерождений и жаждущие освобождения.
Сиддхархта покидает Капилавасту.
Эти встречи заставили Сиддхартху порвать с прежним образом жизни: он уже не мог оставаться в своем роскошном дворце и как-то ночью покинул дворцовые пределы и на рубеже владений остриг свои волосы «цвета меда» в знак отречения от мирских радостей.
На протяжении шести лет бывший принц скитался по лесам, предаваясь аскезе (по собственным словам Гаутамы, он дошел до такой степени истощения, что, дотронувшись до живота, чувствовал пальцем позвоночник), примыкал к последователям различных проповедников-шраманов, но ни проповеди, ни аскетические подвиги так и не приблизили его к постижению истины. Он решил отказаться от аскезы и принял от крестьянки из близлежащего селения рисовую кашу с молоком, после чего пятеро аскетов (бхикшу), практиковавших вместе с Сиддхартхой, сочли его отступником и удалились, оставив Гаутаму в полном одиночестве. Он сел под баньяном — который в буддийской традиции получил название Дерева просветления (Бодхи) — и погрузился в созерцание с твердым намерением не вставать с места, пока не обретет просветления.
У Ашвагхоши читаем:
Были небесные НагиРадости полны живой.Сдвинули веянье ветра,Только тихонько он веял,Стебли травы не дрожали,Были недвижны листы.Звери смотрели безгласно,Взор их исполнен был чуда,Это все знаменья были,Что просветленье — придет.Сильный риши, рода Риши,Твердо сев под древом Бодхи,Клятвой клялся — к воле полнойСовершенный путь пробить.Духи, Наги, Сонмы небаПреисполнились восторгом.Погружение в себя было настолько глубоким, что Сиддхартха вплотную приблизился к просветлению, — и тогда его попытался остановить злой дух Мара, который от начала мира чинил препятствия бодхисаттвам, стремящимся обрести высшую истину. В поэме «Свет Востока» говорится: «Но тот, кто есть царь тьмы — Мара, зная, что пришел Будда, искупитель, что настал час, когда он должен открыть истину и спасти миры, собрал все подвластные ему злые силы. Они слетелись из глубоких бездн, они — эти враги знания и света — Арати, Трипша, Рага, со своим воинством страстей, страхов, неведения, вожделений, — со всем отродием мрака и ужаса; все они ненавидели Будду, все хотели смутить его душу. Никто, даже и мудрейшие из мудрых не знают, как исчадия ада боролись в эту ночь, чтобы только воспрепятствовать Будде открыть истину. Они то насылали страшную бурю, потрясая воздух грозными раскатами грома, то из расщелины неба осыпали землю красными стрелами ярости, то, коварно нашептывая сладкозвучные речи, принимали образы обворожительной красоты, являвшейся среди очаровательного шелеста листьев при тихом ветерке, то пленяли сладострастным пением, шепотом любви, то искушали приманкой царской власти, то смущали насмешливым сомнением, доказывая всю тщету истины. Являлись ли они видимыми, принимали ли внешний образ или, может быть, Будда боролся с враждебными духами в глубине своего сердца — я того не знаю, я переписываю то, что написано в древних книгах, и только». Сиддхартху не устрашили демонические полчища Мары и не соблазнили прелести дочерей злого божества, одна из которых даже приняла облик недавно покинутой бывшим принцем супруги. На 49-й день пребывания под деревом Бодхи Сиддхартха постиг Четыре благородных истины, узрел суть сансары и сумел достичь нирваны; в этот миг Сиддхартха Гаутама исчез — и в мир наконец пришел Будда, то есть Пробужденный, Просветленный.[14] Как гласит «Свет Востока»: «В третью стражу, когда адские легионы улетали, нежный ветер понесся от заходящей луны, и наш учитель, он увидел при свете, недоступном нашим человеческим чувствам, ряд всех своих давно прошедших существований во всех мирах; погружаясь далее и далее в глубину времен, он узрел пятьсот пятьдесят отдельных существований. Как человек, достигший вершины горы, видит весь пройденный им путь, извивающийся мимо пропастей и скал по густо заросшим лесам, по болотам, блистающим обманчивой зеленью, по холмам, на которые он взбирался, задыхаясь, по крутым склонам, на которых скользила нога его, мимо залитых солнцем равнин, водопадов, пещер и озер вплоть до той мрачной равнины, откуда начался его путь в небесную высь; так и Будда видел длинную лестницу человеческих жизней с первых ступеней, на которых существование является неизменным, до высших и самых высоких, на которых восседают десять великих добродетелей, облегчающих путь к небу.