Опасная любовь - Кэндес Скулер

— Мой дядя был подрядчиком, — охотно сообщил Джим. — С девятого класса я каждое лето работал у него.

Энди понимающе кивнула: именно так начинало большинство рабочих. Какой-нибудь дядя, двоюродный брат или отец с готовностью предоставлял ребятам прекрасную возможность взять старт.

— Протекция.

— Вот именно!

— Почему же сейчас вы работаете не у него?

— Несколько лет назад дядя ушел на пенсию, продал дело и перебрался во Флориду.

— У него не было детей?

— Не было. А мне в то время не хотелось этим заниматься. Ну а потом… — Джим оборвал себя на полуслове.

Энди вспомнила о шрамах, которые видела Дот, и о несчастном случае, о котором Джим не хотел рассказывать.

— Вы были когда-нибудь женаты? — спросила она, чтобы отвлечься от опасной темы. Джим отрицательно замотал головой. — А помолвлены? — (Снова мотание головой.) — Может, вы с кем-нибудь жили?

— Да, еще в ака… словом, когда я впервые уехал из дома.

— Это была ваша возлюбленная?

— Нет! То есть…

— Видите ли, — Энди решительно покачала головой, — процесс окультуривания мужчины начинается лишь с совместной жизни с женщиной.

— Вы забыли про трех моих сестер!

— Ах, да! Вы говорили, все они старше вас? — Энди на миг задумалась. — Ладно, учтем сестер. — Она откинулась на спинку стула, ожидая, когда на стол поставят тарелки с гамбургерами и плетенку с поджаренным хрустящим луком. — Вы поддерживаете отношения с родными? — продолжила она расспросы, едва официант ушел.

— Конечно. — Джим взял верхнюю половинку булочки и намазал ее горчицей. — Мы вместе отмечаем все дни рождения и другие праздники, иногда собираемся на воскресные ужины и так далее. Обычно эти сборища происходят в доме моей старшей сестры Дженет — наши родители после ухода на пенсию переселились к дяде во Флориду. У Дженет и ее мужа в Эдине есть старый дом, набитый детьми и собаками, а рядом с домом — большой участок. — Джим сосредоточенно размазывал горчицу. — Она увлечена простыми, приземленными делами — настоящая хранительница домашнего очага. — Эти слова прозвучали без тени сарказма. Похоже, Джим искренне восхищался сестрой и гордился ею. — Она великолепно воспитывает детей.

— А остальные сестры? — Энди положила в рот колечко лука, не сводя глаз с ловких пальцев Джима. — Чем они занимаются?

— Джесси — преуспевающий юрист, в деловой части города у нее шикарный офис. — Джим накрыл гамбургер верхней половинкой булочки, слегка сжал его и поднес ко рту, держа обеими руками. — А Джули служит в полиции.

— Вот как? Мой отец тоже был полицейским в Миннеаполисе. В прошлом году он вышел в отставку. Может, они знакомы?

Джим чуть не поперхнулся слишком большим куском.

— Вряд ли, — пробурчал он с набитым ртом. — Джули служит в полиции Иден-Прейри.

— Откуда вам знать? — Энди аккуратно разрезала гамбургер пополам. — Папа прослужил в полиции чуть ли не сорок лет. Он знает полицейских всей Миннесоты! — Она поднесла гамбургер ко рту. — А может, с вашей сестрой знакома и Натали. Она наверняка знает и вторую вашу сестру, юриста. Натали — частный детектив, — пояснила она. — Надо будет расспросить ее при следующей встрече. — Энди улыбнулась. — Мир тесен, верно? — добавила она, деликатно откусывая от гамбургера.

— Да, тесен, — согласился Джим. Слава Богу, Энди не подозревала, сколько у них общих знакомых.

По правде сказать, он забыл про то, что ее отец служил в полиции. Забыл и про то, что ее элегантная, утонченная сестра — частный детектив, а все потому, что сексуальное тело Энди отвлекало его. Джим знал, что бывают случаи, когда секс только вредит делу. Пора было вернуться к работе, за которую он согласился взяться. Он допил пиво и с резким стуком поставил тяжелую стеклянную кружку на стол.

От этого звука Энди вздрогнула и улыбнулась.

— Вы были правы: гамбургеры здесь готовят отлично, — заявила она и откусила еще немного. Дождавшись, когда она прожует, Джим спросил:

— Как вы думаете, кто мог совершить акт вандализма в особняке?

У Энди округлились глаза. Она судорожно глотнула.

— Кто вам сказал?

— Все, кто работает на вас. Сегодня вся бригада только об этом и говорила.

Энди ошеломленно воззрилась на Джима. Она и понятия не имела, что бригада обсуждает ее неприятности у нее за спиной.

— Не понимаю, что вас так удивило. Люди любят посплетничать. Особенно о своем начальстве.

— Что-нибудь еще? — вмешался подошедший официант и указал на пустую кружку. — Еще пива?

Энди нетерпеливо замотала головой.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Джим. — Принесите счет.

Официант вытащил счет из кармана передника.

— Платить в кассу, — сообщил он.

— Так о чем сплетничают рабочие? — опять спросила Энди, дождавшись, когда официант ушел.

— Только о том, что какой-то любитель настенного творчества вот уже месяц оставляет в особняке… так сказать, знаки внимания. — Джим протянул руку и коснулся пальцев Энди. — Доедайте гамбургер, пока он не остыл, — посоветовал он. — Дот говорит, что на неделю он затаился, а сегодня утром все началось заново.

Энди покорно кивнула, подтверждая слова Дот.

— Насколько я понимаю, следы красной краски на стене в вестибюле — его рук дело? — (Энди снова кивнула.) — И это все, что он натворил?

Энди смутилась. Если бы Джим не наблюдал за ней так пристально, он не заметил бы этого мимолетного смущения.

— Да, — наконец сказала она.

— Вы уверены?

— Конечно! — Она отложила гамбургер. — Но почему вы спрашиваете? — ринулась Энди в ответную атаку. — Какое вам до этого дело?

— С сегодняшнего дня я работаю на вас, — невозмутимо напомнил Джим. — Следовательно, опасность грозит и мне. И я хочу знать, что это за опасность.

— Происходящее касается только меня, и я не вижу в нем ничего опасного! — Внезапно Энди ощетинилась, как еж. Джим сразу понял: ей есть что скрывать. — Дот и остальные делают из мухи слона!

— Вы думаете? — Джим похлопал Энди по маленькому стиснутому кулачку, лежащему рядом с тарелкой.

— Да! — Она нетерпеливым жестом отдернула руку. — Бросьте ваш покровительственный тон! Терпеть не могу покровительства!

— Простите, я не хотел. Я только…

— Я знаю, что вы имели в виду, — усмехнулась Энди. — Вам просто хотелось успокоить перепуганную дурочку. Бедняжка ничего не понимает и не знает, что теперь делать, — вот что вы думали! Вы решили, что я нуждаюсь в утешении и заботе.

Он пожал плечами, не желая признаваться, что догадка Энди верна.

— Полагаю, вы намерены предложить мне помощь в решении этой проблемы?

Джим вновь отделался неопределенной гримасой, недоумевая, откуда взялись его угрызения совести. Что плохого в том, что он собирался предложить ей помощь — пусть даже с задней мыслью?

— Должно быть, вы хотите воспользоваться своими связями и разнюхать, что скрывается за этим? Предупреждаю, лучше не беритесь… Нет, я поняла! Вы хотите поймать преступника с поличным! А мне, должно быть, полагается смутиться, захлопать ресницами и восхищенно пролепетать, какой вы сильный и мужественный? — Энди прижала ладони к груди жестом экзальтированной героини старомодного дешевого романа. — Нет уж, спасибо!

— О каких связях вы говорите? — осторожно осведомился Джим.

— Своим бизнесом я занимаюсь девять лет, поэтому у меня хватит собственных связей! — Ей вновь удалось уклониться от прямого ответа. — Но сейчас они мне ни к чему, — продолжала Энди. — Со своими неприятностями я справлюсь сама, без посторонней помощи, несмотря на все ваши благие намерения!

Наступила продолжительная пауза. Энди и Джим смотрели друг на друга.

Джим прокашлялся.

— Что ж, и на том спасибо. Мои намерения действительно были благими, — убедительно добавил он. — Я хотел всего лишь помочь вам и… — он замялся, — предложить покровительство. Напрасно я это сделал. Больше ничего подобного не повторится, — он протянул ей руку ладонью вверх. — Ну что, мир?

Энди медлила, раздираемая противоречиями. Ее собеседник оказался настоящим самцом, со всеми недостатками, присущими подобным типам, — надменностью, заносчивостью, стремлением доминировать, непоколебимой уверенностью в своей правоте и непогрешимости — особенно когда речь идет о так называемой слабой половине человечества. С другой стороны, он был прекрасным работником и компаньоном — до тех пор, пока не попытался сунуть нос не в свое дело. Правда, он очень вежливо извинился, признал свою ошибку, пообещал больше не повторять ее, и… черт побери, еще никогда ей не доводилось видеть у мужчины таких красивых губ! Сейчас их уголки дрожали в полуулыбке, и внутри Энди разлилось приятное тепло.

— Впредь я не стану предлагать вам советы или помощь — до тех пор, пока вы сами не попросите об этой. — Улыбка сменилась чуть насмешливой гримасой. — По крайней мере я постараюсь вести себя как пай-мальчик. Годится?