Семь женщин - Ребекка Миллер

— Господи помилуй, просто таю я, в синих джинсах нынче девочка моя[5].

Делия обернулась и удивленно посмотрела на мужчину. Это была ее любимая песня до того, как они с Куртом поженились. Ей казалось, что она написана про нее.

— Светофор зеленым лихо подмигнет, и по переходу девочка пойдет. Каждый, кто посмотрит, глаз не отведет…

Делия успела забыть, каково это — нравиться мужчинам. Оказалось — приятно. Но она поджала губы, вытащила штуцер из бензобака и больше не стала оборачиваться.

В городке Уай, штат Аризона, не было ничего, кроме пыльной автозаправочной станции, банка и магазина, где из продуктов можно было купить только чипсы, содовую и молоко. В сравнении с Уаем Уинслоу выглядел мегаполисом. Дом Фэй стоял вблизи от железной дороги. Он был коричневый, маленький и аккуратный — точно такой же, как другие маленькие аккуратные домики. Когда Делия остановила машину, Фэй вышла. На ней была отглаженная красная блузка и черные брюки стрейч. Волосы у нее были жидкие, и она взбивала их с помощью начеса, а лицо миловидное, кукольное. Круглые голубые глаза и мелкие зубы. Вообще она выглядела так, будто ее надули велосипедным насосом. Фэй явно нервничала, и Делия тоже. Дети притихли. Последние двадцать минут Делия только тем и занималась, что предупреждала их, чтобы они вели себя хорошо.

Делия не знала, должна ли она обнять Фэй, не знала, что сказать. Она просто вышла из машины и сказала:

— Привет.

— Входите, входите, — мурлыкнула Фэй.

Внутри все тоже было миниатюрное. Потолок очень низкий. У стены — маленький диванчик, обитый коричневым плюшем. Над ним — постер в рамке, с изображением одухотворенного бородатого мужчины. Поперек груди слова «Иисус слушает». На диване сидел Грег, муж Фэй. Его ступни чуть-чуть не доставали до пола. Грег был в зеленых шортах. Он смотрел трансляцию футбольного мачта по телевизору. Рядом с ним стояла большая миска с чипсами. Он был усатый. Его взгляд на миг задержался на пышном бюсте Делии, после чего он встал и обнял за талию Фэй. Делия чуть расхохоталась, даже закашляться пришлось. Для смеха была причина: Фэй была вчетверо толще мужа, хотя и одного роста с ним. Делия ничего не могла с собой поделать: она невольно представила их обнаженными.

— А где ваша пожарная машина? — спросил Джон.

— В пожарном депо, — ответил Грег. — Я потом покажу ее тебе, если захочешь.

— Он волонтер, — сказала Фэй. — На самом деле он…

— Я…

— Киса! — хрипло выкрикнула Мэй, села на корточки и нахмурилась.

— Ее зовут Ириска, — сказала Фэй и пошла к кухне.

— Эй! Кис-кис! — прошептала Мэй. — А ну, вылезай, долбаная кошка!

Делия легонько пнула дочку ногой. Но Фэй, похоже, ничего не услышала. Она крикнула Делии из кухни:

— У отца Грега банк в Уае. Грег — один из служащих.

Большая шишка, подумала Делия, взглянув на тощие ноги Грега.

— Любите футбол? — спросил Грег у Джона и Уинслоу.

— Да, сэр, — ответил Джон.

— Нет, сэр, — ответил Уинслоу.

Джон сел рядом с Грегом на диван, а Уинслоу прижался к матери. Мэй ухватила кошку за задние лапы и потянула к себе. Отцепив от себя Уинслоу, Делия пошла к Фэй, в стерильно чистую кухню. На столе стояла тарелка с печеньем. Фэй и Делия сели за стол.

— Очень милые детки, — сказала Фэй, налив из стеклянного кувшина холодного чая в стакан. Ее ногти были накрашены розовым лаком.

— Спасибо, — кивнула Делия.

Фэй радостно улыбнулась и стала барабанить накрашенными ногтями по столу.

— Я так расстроилась, когда твоя мать сказала, что у тебя беда.

Делия потупилась.

— А как твой отец? — спросила Фэй.

— Нормально. Как всегда.

— Он по-прежнему держит… коз? Кажется, он держал коз, да?

Слово «коз» Фэй произнесла, с трудом сдерживая смех. Наверное, она решила, что они должны посмеяться вместе. Делия отвела взгляд к окну. От возмущения у нее на щеках выступили красные пятна.

— Он на пенсии, — сказала она и подумала: «Ну и глупость же я сморозила. Как может уйти на пенсию тот, кто никогда ничего не делал?»

Фэй наклонилась и потянулась за печеньем. Ее движение было странным. Наверное, так берут лакомство для собак. Верхняя губа стеснительно прикрыла зубы, брови взметнулись вверх. Делия завороженно смотрела на нее. Это было что-то вроде пародии на благовоспитанность.

— Как думаешь, где бы я могла найти работу? — спросила она.

Фэй медленно жевала, не открывая рот. Было заметно, как она водит языком, чтобы поймать крошки за щеками. Наконец, проглотив печенье, она спросила:

— А какая работа тебя интересует?

— Любая.

— Я видела объявление в кафе, — сказала Фэй, стряхнув невидимую крошку с могучей груди.

Кафе «Некст» размещалось в приземистом здании на окраине городка. Туда ходили некоторые местные да изредка — попить или пописать — заглядывали те, кто держал путь в Калифорнию. В Уае никто никогда не задерживался.

Делия решила не идти пешком, как какая-нибудь бродяжка, а поехала на машине, потому что так чувствовала себя увереннее. На тротуаре, прямо рядом со входом в кафе, был столбик с таксофоном. Таксофон висел низко, и около него на коленях стоял мужчина с трубкой в руке. Мужчина был худой и грязный, с курчавыми черными волосами, в повернутой козырьком назад бейсболке, заляпанных жирными пятнами джинсах и оранжевой футболке. Он напомнил Делии отца. Она прошла мимо него и вошла в кафе. Зал был узкий и длинный. Пять кабинок, обтянутых серым дерматином, три круглых стола. Около входа — странная конструкция, что-то вроде трибуны высотой до пояса. По бокам — розовые кафельные плитки, а сверху — серый дерматин, под цвет кабинок. То ли там должен был сидеть охранник, то ли администратор. Делия прошла в одну из кабинок и села. В кафе находились несколько посетителей: водители грузовиков, а еще старушка-индианка с очень длинными волосами. Она пыталась встать и уйти подальше от своего тихого мужа, с ее лица не сходила улыбка. Муж то и дело бережно возвращал жену на место. Ни одной официантки в зале не было видно. Минут через пять из кухни выскочила, тяжело дыша и поправляя темно-русые волосы, симпатичная дама лет пятидесяти. Ее голубые хлопковые брюки были подвернуты на талии, открывая голые лодыжки; на ногах — кроссовки без шнурков. Она с улыбкой подошла к столику, за которым сидела Делия.

— Как дела? — осведомилась она.

— В порядке, — ответила Делия.

— А… О! — воскликнула дама, слегка вздрогнула и поспешила к покрытой кафелем стойке. Наклонившись, она достала меню, вернулась и протянула его Делии.

Делия на полсекунды раскрыла меню и тут же решительно захлопнула.

— Салат с курицей нормальный? — спросила она.

— С виду неплохой, — ответила дама. — Я сегодня первый день работаю. Временно. Просто нужно немного денег скопить.

— Салат с курицей, — сказала Делия.

— А пить сегодня что будем? — спросила официантка таким тоном, словно была у себя в гостиной.

— Колу. Сегодня, — сказала Делия, вытащила из пачки сигарету и закурила.

Дама поспешила выполнять заказ. В это время из кухни вышла очень высокая дородная женщина, одетая почти как медсестра: в белом халате, белой бумажной шапочке и бумажных бахилах. Казалось, что она только что вышла из операционной. Походка у нее была странная, пружинистая. Посередине зала она встретилась с парнем, который только что говорил по таксофону.

— Не забудь, — сказала она ему, — в девять ты должен подъехать за мной в больницу.

— Хорошо, ма, — кивнул парень. — Стало быть, подъеду в десять — пол-одиннадцатого, да?

Он рассмеялся — пискляво, нервно. Его мать сделала большие глаза. Они вместе вышли.

Делия была хорошей официанткой. Она работала быстро, все запоминала и стращала посетителей ровно настолько, чтобы они вели себя пристойно. При этом у мужчин она вызывала похоть, а у женщин — опасения. Если кто-то вел себя с ней грубо, она плевала в еду. Ей казалось, что это справедливо. Но она никогда так не поступала, если была простужена. Детям, похоже, нравилось в Уае. Пару раз Делию вызывали в детский сад, куда ходила Мэй. Она там подралась кое с кем из детей, но все дети, тем не менее, ходили за ней хвостиком. Уинслоу пошел в первый класс и получил золотую звездочку за чтение. Каждый день на уроке рисования он рисовал для Делии открытку. Джону в Уае исполнилось одиннадцать. Он охрип от того, что все время орал. В первый же день, как только он пришел в школу, он заявил тренеру, что хочет стать капитаном бейсбольной команды без всяких там выборов, потому что он — самый лучший. Тренер сказал, что это несправедливо. Две недели спустя Джона выбрали капитаном бейсбольной команды. Он больше не говорил об отце. Время от времени Делия сама упоминала о Курте. Она говорила о нем по-доброму; в конце концов, он был их отцом. Джон при этом поджимал губы и делал вид, что оглох. В гараже у Фэй было довольно удобно; каждый из детей спал на отдельной кушетке, но к утру они все забирались под бок к Делии, спавшей на раздвижном диване. Прижимались к ней, как щенята. Дети считали свою мать несокрушимой, как скала. Так оно и было. Их радовало то, что многие ее боятся.