Отягощенные злом, ч. 1 - Александр Афанасьев

— Мир тебе, Франко! — поприветствовал он гомосексуального педофила и возможного хорватского претендента на папскую тиару — что-то у меня куда-то завалился дозиметр. Случайно не видишь?

— Господь, да покарает тебя за твои шутки!

— Как покарал тебя? Хотя нет, тебя то он не покарал...

— Помолчи! Молчи, не гневай Господа!

Выпученные глаза, быстрая, речь, нервное, постоянное движение рук. Да он сумасшедший! Генерал хорошо знал Коперника и считал его просто ревностным последователем Святой Церкви. Но теперь он понял, что Коперник — настоящий псих. Как те ребята, которые жгли людей на кострах Инквизиции.

— Мне было видение. Видение!

— Чего...

— Выслушай меня! Сам Господь явился ко мне! Сияющий! В окружении ангелов. И знаешь, что он мне сказал!?

— Франко, завязывай с кокаином?

— Нет! Он сказал мне — Франко! Великое зло поселилось в Ватикане, се, спалю город огнем! Кара Господня! Кара Господня!

— Ага.

— Он сказал мне: Франко! Новый Град мой — оснуй на политой кровью земле! Там где любят меня! Там где помнят меня!

— Только не у меня дома.

— Аграм! Вот где будет новый храм! Вот где будет...

Коротко хохотнула автоматная очередь, первосвященник упал сначала на колени, а потом — на пол, вперед. В кабинет — ворвались вооруженные охранники.

Генерал опустил оружие

— Убрать, экселленц? — осведомился один из охранников

— Не надо. Пусть лежит. Разберитесь с остальными. Только вертолет не повредите, он еще пригодится.

— Есть.

Вечер 14 августа 2014 года.

Средиземное море.

Ударный авианосец Николай Первый

— Доброй удачи, пираты!

В этом сумрачном мире — всегда желали друг другу только удачи. Но в отличие от адмиральского салона здесь, в тесном и душном складе на второй палубе — я был королем, почти равным Его Величеству, хотя так нехорошо говорить. Просто в мире специальных сил я был легендой. Первый офицер флотского спецназа, которому присвоили адмиральское звание — пусть к тому моменту, я был не спецназовцем, а дипломатом, послом — все равно это ценно, до этого «капитан первого ранга» было потолком. Многие знали, что я с детства знал Его Величество и всегда использовал свою дружбу, когда это было нужно для получения флотом чего-то необходимого. Знали о том, что моему деду, в конце концов, присвоили звание «генерал-адмирал» — высшее звание на флоте, аналог армейского «фельдмаршал», до дедушки генералом-адмиралом был Александр Колчак[13]. Знали про мое пребывание на посту Наместника Персидского, как мы усмиряли взбаламученный кровопролитной гражданской войной край. Наконец знали, что, несмотря на возраст — я вновь пошел на действительную службу для того, чтобы найти и убить генерала Абубакара Тимура, злейшего врага Империи. Только такие заслуги здесь и принимались — и никакие другие...

В помещении, которое наверняка раньше использовалось для хранения боеприпасов — горел насыщенный красный свет. Никакой другой не годился — по причине того, что белый свет может вывести из строя матрицы приборов ночного видения. По потолку гулко бухало — сапоги, цепи техников, цепляющих к палубе самолеты, механики со своими причиндалами — но здесь на это всем было плевать. На одной стороне — летучими мышами распластались армированные комбинезоны для подводного плавания, у другой стены — в рядок было составлено самое разнообразное оружие. Морские котики лежали на спальных мешках, читали на экранах наладонников или что-то писали там же...

— Адмирал на палубе, встать! — запоздало заорал кто-то

Через пару секунд — передо мной стоял небольшой строй молодых, но много повидавших людей.

— Вольно, пираты.

— Вольно! Рады вас видеть, господин адмирал!

— Я тоже рад вас видеть. Все целы?

— Так точно!

— Боевые задачи?

— Пока — давить на массу.

— Вот — это хорошо...

Я поманил пальцем командира — того самого сибирского паренька, группа которого неплохо отработала на Сицилии, выручила меня из большой переделки. Отошли в сторону.

— Группа готова?

— Так точно.

— Знаешь, что в Риме произошло?

— Так точно, доводили... — насторожился парень.

Им нельзя врать. Вообще — своим солдатам нельзя врать, но этим — в особенности. Они умны. Они как морские пехотинцы, только очень умные. Они умеют анализировать информацию и делать выводы, потому что именно этим и приходится заниматься за линией фронта, на тысячу километров от своих. И они четко чувствуют ложь — как и все достаточно честные люди. Врать им нельзя...

— За этим как-то стоят немцы. Я сам не знаю, как, но стоят. Один урод из них приказал меня списать как ненужного свидетеля, и если бы не другой немец, честный человек — меня бы не было в живых. Сейчас они заметают следы, прикрывают свою ж...

Даже при таком свете — было видно, как нехорошо прищурился тюлень.

— Так вот почему они так заворошились...

— Да. Есть один человек, который может много знать. Очень много знать про все это. Может, есть и другие — но я знаю только этого. Немцы захотят его похитить или убрать. Они уже обвинили нас в том, что мы выпустили из рук ядерные материалы в Персии, скрыли от международного сообщества незаконные ядерные исследования и то, к чему они привели. Они могут потребовать международного суда над нами и выплаты значительных компенсаций за нанесенный вред. А нам только этого не хватало сейчас. Этот человек — не может не знать, что произошло. И он — неподалеку от нас.

— Где конкретно?

— За Рагузой, самая граница Монтенегро. Я говорю вам это потому, что хочу высадиться там. Вместе с небольшой группой. Но возможно — придется столкнуться с немцами. С превосходящими силами немцев.

— Немцев... А мы готовы, господин адмирал. Только скажите. Немцы так немцы...

Авианосная группа Барбароссы.

ТДК Бавария

— Господа, внимание...

Ответственный за планирование оперативный офицер — хлопнул в ладоши. На Баварии — был поднят штандарт командующего эскадрой, старший по званию эскадры, коммодор[14], барон Людвиг фон унд цу Зинненберг прибыл на Баварию для оперативного совещания. Бавария — в отличие от Барбароссы была спущена на воду всего шесть лет назад, и у нее был намного лучше оснащенный оперативный центр. Так что — совещание было уместно провести именно здесь, а не на Баварии, построенной еще под самолеты с взлетной массой 10-12 тонн.

Все собрались вокруг стола. Стол — представлял собой экран, причем экран, которым можно было управлять мануально, руками. Как коммуникатор — только с экраном четыре метра на два.

— Господа, последние снимки цели. Как видите — активное движение.

На экране — и в самом деле было видно активное движение охраны. Это была запись, полученная с беспилотника.

— Они могут смотаться в любой момент — сказал один из офицеров.

— Господа, я вижу вертолет. Мы можем вывести его из строя? — поинтересовался капитан, коснувшись соответствующего места на экране, чтобы увеличить

— Можем, герр коммодор. Беспилотник вооружен.

— Тогда они уйдут на машинах — сказал Ирлмайер — прямо сейчас. Удар по вертолетной площадке — и они уже в пути. Мы никогда их не найдем. Надо направить подразделение десанта прямо сейчас.

— Площадка не зачищена. Там могут быть ракетные установки. Это территория третьей страны, у нас нет приказа...

— Господа... — Ирлмайер старался сдерживаться, но получалось плохо — я, генерал-лейтенант сил полиции, начальник четвертого отдела РСХА приказываю вам провести высадку немедленно. В качестве гарантии — я намерен лично присутствовать в первом вертолете, который пойдет к цели. Мои полномочия должны быть вам известны. Кто-то не понимает смысла слова «немедленно»?

В русском флоте — человека, столь оскорбительным образом посмевшего разговаривать с мореманами — скорее всего, послали бы на три всем известные, особо не стесняясь присутствия командира ударного соединения. Тот факт, что он принадлежал бы... скажем к МВД лишь прибавило бы презрения — в армии недолюбливали «шпиков» и считали, что сам факт того, что шпики носят офицерские погоны и имеют звания как у них есть позор военного сословья. Но не в Германии — в Германии было принято подчиняться, а спецслужбы любили, а не презирали, как в России. Все-таки — Германия есть Германия.

— БПЛА может остаться у цели и нанести удар, если только мы увидим угрозу для вертолетов — один из офицеров перевел разговор в деловое русло...

Вертолет...

Это был Мессершмидт, лицензионный русский Сикорский, способный перевозить шестьдесят бойцов со всем снаряжением на расстояние в полторы тысячи километров без дозаправки. Рабочая лошадка специальных сил и военно-морских соединений, намного превосходящий по популярности CH-46 Боинг-Пясецкий[15] — эти вертолеты всегда оказывались там, где начиналось полное дерьмо. Они вывозили беженцев в безопасную зону, доставляли к цели ударные отряды морской пехоты, перевозили бронетранспортеры и гаубицы. Морские пехотинцы звали его «тюлень», в рейхсвере — «старая тетушка». Вот и сейчас — морские пехотинцы с Баварии, многим из которых не было и двадцати пяти — привычно готовились к бою, обмениваясь всякими шуточками. В отличие от них Ирлмайеру — было совсем не смешно.