Рыцарь-крестоносец - Рональд Уэлч

– Конечно, готовы! – прошипел сир Майлс. – А мы сидим здесь сложа руки и ждем их. – Одним глотком осушив бокал вина, он со всей силы стукнул им по столу, так что хрупкое стекло разлетелось на куски.

На лице барона промелькнуло недовольное выражение, когда он увидел, какая судьба постигла его бесценный бокал, шедевр работы дамасских мастеров, и он снова принялся за еду. Поставив перед собой блюдо с инжиром и финиками, достойный владелец Бланш-Гарде продолжал обед как ни в чем не бывало, не обращая внимания на разгоравшиеся вокруг него страсти. У Филиппа возникло сильное подозрение, что у его отца сложилось свое, довольно определенное мнение на этот счет, но он не желает высказывать его, дабы не утруждать себя спором с гостями. Уж Филиппу-то было известно, что сир Хьюго на дух не переносил глупцов.

– И что же он ищет, сир? – учтиво спросил Филипп, желая утвердиться в возникшей у него мысли. – Я хочу сказать, какие сведения он хочет получить? – волнуясь, спросил он, боясь, как бы отец не унизил его своим пренебрежительным молчанием, оставив без ответа вырвавшийся у него вопрос.

Но сир Хьюго никогда не унижал своего сына невниманием к его словам: он мог выговаривать Филиппу за его глупую непредусмотрительность, за его болтливость; сказать сыну, что он еще слишком молод и ему еще многому нужно научиться, но всегда отвечал на все его вопросы очень серьезно.

– О-о! Наверное, он хочет узнать о защите замков, о численности их гарнизонов, о состоянии дорог, в общем, найти ответы на тысячи вопросов, интересующих всякого хорошего полководца, а их Саладин – из лучших.

Остальные гости теперь, когда их перестало стеснять присутствие турка, начали бурно обсуждать последние новости. Один из сидящих за столом держал свой путь к побережью из Иерусалима, и ему было что порассказать о положении дел в столице.

– Плохие новости, – мрачно сказал он.

– Плохие! – прорычал сир Майлс. – Пришло время снова взяться за оружие и поставить проклятых турок на место. Перемирие слишком затянулось. Мы прибыли в Святую землю не для того, чтобы жить в мире с погаными осквернителями Гроба Господня.

– Но они выставят против нас мощную армию, сир Майлс, – возразил другой рыцарь.

– Пуф-ф! – одним щелчком заплывших жиром пальцев разозлившийся иоаннит словно смел со стола войска турок. – Что нам за дело? Мы так часто колотили этих иноверцев, что разобьем Саладина наголову. Как всегда!

Сир Хьюго смотрел на своего гостя с едва сдерживаемым раздражением.

– И как же мы их разобьем, Майлс? – спросил он. Амори де Бетсан удивленно повернулся к барону, хлопая голубыми глазами.

– Что за вопрос? У нас же есть рыцари, мессир Хьюго.

– Сколько рыцарей у вас в Аскалонском гарнизоне? – спросил снова барон.

– О! Около двадцати.

– А в Ибелине? – достойный барон обратил свой взор на другого госпитальера.

– Пятьдесят. Не все в строю, конечно, – признал сир Майлс.

– Вот именно. И такая же ситуация во всех крепостях Леванта. И какие же силы мы выставим против их войска? – настойчиво продолжал спрашивать сир Хьюго, отодвигая от себя вазу с фруктами. – Тысячу рыцарей? Уж конечно, не больше.

Гости мрачно кивнули. Барон затронул наболевшие вопросы: слабая боеспособность Латинского королевства Иерусалим, постоянная пугающая нехватка людей. Приток рыцарей с Запада иссякал, даже в рядах военно-монашеских орденов на берег сходили единицы профессиональных рубак.

– Нам приходится выбирать, – продолжил сир Хьюго. – Или мы будем защищать наши крепости, и тогда не сможем собрать войско, или бросим замки на произвол судьбы, отправив гарнизоны на поле боя.

Спор продолжался, а в это время Филипп, уставший после долгого пути, начал клевать носом. Все это он уже слышал раньше, и ему казалось, что из этого тупика нет выхода. Вооруженные рыцари составляли главную силу любой армии тех времен, хотя, конечно, нельзя было преуменьшать в сражении и роль пехоты и лучников. В простых солдатах королевство Иерусалимское недостатка не испытывало – при необходимости можно было собрать довольно большое войско в очень короткий срок. Но что это были за вояки! Слабым местом христиан – если не сказать постоянным кошмаром – стало отсутствие достаточного количества рыцарей, этих профессиональных воинов, учившихся владеть оружием с детства и обладавших знаниями ведения боя.

– Что мне делать завтра с Юсуфом, отец? – спросил Филипп после трапезы.

– Поезжайте на соколиную охоту. Может быть, я присоединюсь к вам.

Филипп кивнул, но, наверное, на его лице появилось выражение замешательства, и барон улыбнулся.

– Боишься, что он увидит? Нам нечего беспокоиться. Нам нечего скрывать, а если бы даже и было, то, я думаю, Юсуф вскоре все равно все узнал бы. Кажется, он умный человек.

Все гости уже покинули замок, когда на следующий день сир Хьюго, Филипп и Юсуф аль-Хафиз с соколами на перчатках и в сопровождении сокольничих выехали на охоту.

На большой дороге было людно: казалось, яблоку негде упасть от повозок, лошадей и мулов, движущихся в обоих направлениях – торговля между Востоком и Западом шла полным ходом. Среди торговцев и простолюдинов шествовало много пилигримов, поскольку через город лежал кратчайший путь от побережья в Святой город. Желающих побывать в Иерусалиме не убывало. Паломники побогаче ехали верхом, но большинство передвигались пешком. У Филиппа вызывали искреннее восхищение эти люди всех национальностей и возрастов, упорно идущие вперед со своими мешками и сумами среди постоянной жары, в серых одеждах и в шляпах с широкими полями. Филипп любил смотреть на пилигримов, и, надо сказать, особый интерес, по его мнению, представляли именно шляпы – он уже научился по знакам на них определять, каким святыням успел поклониться тот или иной обладатель незамысловатого головного убора.

Филиппа остановил какой-то человек преклонного возраста. Из-под широких полей его шляпы свисали длинные седые волосы: паломники часто давали обет не брить бороды или не стричься, пока не завершат свой путь по святым местам.

– Не могли бы вы указать мне место, где я бы мог найти пристанище на ближайшую ночь, мой господин? – спросил старик. – Мои ноги стерты до крови, и я не могу сегодня продолжать путь.

– Можете остановиться в замке моего отца, в Бланш-Гарде, – ответил Филипп. – Это прямо за холмом. Управляющий накормит вас и даст вам целебной мази для ног.

Бросив взгляд на шляпу старца, Филипп решил про себя, что перед ним необычный пилигрим: почти вся шляпа была покрыта знаками известных святых мест, которым поклонился этот человек. На шляпе был повязан чудотворный платок с изображением лика Христа, который давали тем, кто посетил Рим; поля украшали необычные эмблемы устричных раковин Компостеллы, где находилась могила Святого Иакова; голова Иоанна Крестителя из Амьена и всякие другие диковины.