2312 - Ким Робинсон

Эти факты заслуживают упоминания и не могут не радовать. Мы готовим свои маленькие миры-пузыри для собственного удовольствия, как готовят еду, или строят что-нибудь, или выращивают сад — но еще это новое явление в истории и сердцевина Ускорения. Не могу рекомендовать это всем. Начальные вложения весьма существенны — но в космосе еще очень много ничейных астероидов.

Варам и Свон

Хотя меркурианские стартовые вихри — это несомненно инженерное решение инженерных проблем, они очень интересны и эстетически. Труба маглева[12] расходится конусом, расширяющимся по мере подъема. Вершина этого конуса установлена на платформе, которая движется по кругу площадью примерно с сечение конуса в самой широкой его части. Движение этой платформы эффективно увеличивает ускорение паромов, которые магнитное поле разгоняет по трубе. Их паром стоял на боковой поверхности, но с подъемом пол все определеннее становится низом; затем их с огромной скоростью выбрасывает в космос, и скорость эта так велика, что в атмосфере они мгновенно сгорели бы, едва выскочив из трубы. Если смотреть из космопорта, это напоминает древний аттракцион в луна-парке. Но внутри парома возникает очень серьезная сила тяжести, почти максимальная дозволенная для коммерческих рейсов, — 3,5 g.

Свон Эр Хон, виновато улыбаясь — чуть не опоздала, — села рядом с Варамом и застегнула привязные ремни. Наклонившись к нему, она смотрела в маленькое окно на стремительно уменьшавшуюся, изрытую кратерами родную планету. Равнина быстро превращалась в шар, тонкий его полумесяц был залит солнечным светом, выпуклая ночная сторона оставалась в черной тени. Меркурий — интересное место, но Варам не жалел, что покидает его: несмотря на отчаянные усилия местных жителей украсить его с помощью искусства, все покрывал пепельный шлак. К тому же в изумительном движущемся городе Варам при виде неожиданных вспышек на западе всегда вспоминал, что солнце безжалостно преследует его, готовое подняться над горизонтом и все сжечь.

Им предстояло перехватить террарий «Альфред Вегенер», двигавшийся так быстро, что парому, чтобы догнать его, придется сделать еще один долгий рывок при ускорении 3g. На это время Варам превратил свое сиденье в лежак — и терпел, как все остальные. Напротив стонала и крутилась на своем ложе Свон. Варам запретил себе вспоминать о работах, изучавших воздействие ускорения на человеческий мозг, это нежное мягкое вещество, без особых прокладок заключенное между твердыми стенками. Но тут их подхватил «Вегенер», добавив, словно завершающий штрих, заключительное ускорение.

Затем Вараму и остальным пассажирам пришлось освоиться с неожиданной невесомостью и перейти с парома на причал террария, а затем через шлюз и по широкой лестнице с мягким покрытием спуститься на дно цилиндра.

Внутреннее пространство «Вегенера», достаточно обширное, около двадцати километров длиной и пять в диаметре, вращалось, создавая силу тяжести в одно g. Основную часть внутреннего пространства занимал парк, а несколько небольших поселков размещались преимущественно на корме и в носу. Смесь саванны и пампасов весьма привлекательна, думал Варам, шагая к ближайшей деревне и разглядывая местность. Заросшие травой прерии и участки леса изгибались над головой, как в гигантской Сикстинской капелле, где на сводах Микеланджело изобразил свое представление о рае — саванну, первый для людей ландшафт, память о котором таится глубоко в сознании. Хотя Варам был внутри террария, ему всегда казалось, что он внутри карты, свернутой в трубку. Если смотреть вдоль продольной оси, земля всегда кажется подковообразной долиной: дальние деревья как будто бы выше ближних; поверхность отданной под парк местности постоянно изгибается до самых вертикальных стен, как в больших подковообразных ледниковых долинах, только здесь стены продолжают подъем, отклоняясь от вертикали очень непривычно для глаза. А над головой ландшафт просто переворачивается и вполне определенно висит вверх дном. Например, сейчас в разрывах облаков Варам видел стаю птиц, летящих над озером, раскинувшимся прямо над ним.

В первом же поселке — он назывался Сливовое Дерево — Варам явился в небольшой Дом Сатурна и зарегистрировался. Здесь на первом этаже был ресторан, и Варам записался на кухонные работы (ему нравились самые простые дела); приняв душ, он прошелся по городку. Красивое место с набережной над озером и с холмом; на восточном краю железнодорожная станция. Отсюда поезда идут через парк в соседние города. На центральной площади множество венериан, вероятно, возвращающихся домой: в основном высокие, плечистые молодые китайцы с внимательными взглядами и широкими улыбками. Они трудятся на Венере по колено в сухом льду, и работа у них опасная. Дома на Титане Варам тоже выполнял подобные работы, но на Титане сила тяжести всего 0,14 g, и это как правило спасает от несчастных случаев. Венера с ее силой тяжести 0,9 g казалась ему опасной планетой.

На окраине поселка он увидел ряд деревьев и ограду. В небольшом киоске Варам расписался за оружие и прочел на табличке, что эту биому семьдесят лет назад создала его новая знакомая Свон Эр Хон. Это его удивило: он знал, что когда-то Свон была дизайнером, но на подлете она не проявила никакого интереса к «Вегенеру».

Варам взял со стойки короткое парализующее ружье, положил его в карман плаща и через ворота вошел в парк. И зашагал вверх по склону по изгибающейся поверхности. По толстому слою плодородной почвы смешанного танзанийско-аргентинского происхождения, как он прочел в киоске. На стволах широколиственных акаций виднелись следы слоновьих бивней. Вершины деревьев прямо над головой походили на круглые копны лишайников. Высокая трава не позволяла видеть ничего дальше ближайшего окружения; там, где парк загибался над вершинами деревьев, обзор был шире. Груда камней над деревьями слева показалась подходящим наблюдательным пунктом; конечно, то же самое могло прийти в голову пуме или гиене, так что подходить следовало осторожно. Большинство диких животных сторонились людей, но Вараму не хотелось никого спугнуть. Мама часто говорила ему: не обязательно ввязываться в опасные дела, чтобы испытать острые ощущения; это испорченность, а я не люблю испорченных людей. Другие его родители были не столь рассудительны, возможно, потому что жили на Сатурне и имели не совсем обычное представление об опасности. Но мама добилась своего, Варам не испорченный; новое всегда производит на него впечатление, и сейчас его сердце билось чуть быстрее обычного.

Но на холме оказалось пусто. Камни поросли лишайником, словно осыпанные самоцветами, желтыми, красными и светло-зелеными. Варам присел между камнями и осмотрелся.

Под ним в высоких злаках пряталась самка гепарда с двумя детенышами. Внимание самки было устремлено к оленю из пампасов, который пасся поодаль. Варам подумал: а как олень воспринимает гепарда и были ли в Южной Америке такие проворные хищники? Это казалось маловероятным.

Он с удовольствием смотрел на движущихся гепардов: кажется, обычно они спят. Похоже, мать учила детенышей охотиться; одного прихлопнула лапой, чтобы прижался к земле. Ветер дул слева, так что Варам был на наветренной стороне от кошек, они его не учуют. Так, во всяком случае, казалось, хотя чутье у животных настолько острое, что по сравнению с ними человек кажется глухонемым.

Варам приготовился ждать. Детеныши, еще пятнистые, казалось, не понимали, чему их учат. Они возились друг с другом, словно хотели поиграть. Высшая точка скорости развития мозга — одновременно высшая точка игривости.

Олень был от них по ветру, он казался спокойным и приближался к ним. Мамаша-гепардиха, прижимаясь к земле, скрылась в траве; на этот раз детеныши поступили так же. Кончики их хвостов непроизвольно подрагивали.

В следующее мгновение мамаша понеслась среди стеблей травы, и детеныши бросились за ней. Олень длинными красивыми прыжками помчался прочь, гепардов окутало облако пыли; но ему пришлось обогнуть группу деревьев, и самка перехватила его и бросила на землю, словно ком шерсти; затем оказалась на нем, впившись зубами в шею и держа добычу. Олень сначала дергался, потом затих. Вид крови был, как обычно, шокирующим. Детеныши подоспели поздно, и Варам задумался, научил ли их чему-то этот урок, кроме необходимости вырасти и быстро бегать.

Он обнаружил, что стоит. И, посмотрев влево, увидел еще одного человека — Свон. Удивленный, помахал ей, но она задрала подбородок, продолжая наблюдать за охотой гепардов. Теперь мать учила детенышей есть оленя, и хотя бы тут обошлась без особых указаний. Варам разглядывал эту картину. Часть, освещенная местным «солнцем», была далеко в переднем конце террария, закат сделал лучи косыми. Трава колыхалась под ветром. Казалось, все происходит в древности.