Врушечка - Галина Куликова

— Может быть, хотите еще бокал? — спросил Шелестов небрежным тоном. Впрочем, в небрежности слышалось скрытое напряжение. — Рядом есть спокойное местечко, где можно посидеть и поболтать.

— Опять ресторан?!

Они остановились под липами и уставились друг на друга.

— Разве у вас нет желания выгулять новое платье? — Он окинул ее быстрым взглядом. Вероятно, проверял, как там оно, платье? Удобно ли сидит?

— Похоже на шантаж, — усмехнулась Настя и почувствовала, что сердце забилось в два раза быстрее.

Он не хочет с ней расставаться, это ясно. И он смотрит на нее с волнением. Давно с ней не приключалось ничего подобного… Да нет же, с ней никогда ничего такого не приключалось! Ни до замужества, ни после. Подруги постоянно рассказывали какие-то байки о том, как потрясающие мужчины знакомились с ними в магазинах, автобусах и в парках. А еще в аэропорту, в поезде и возле камеры хранения на вокзале. Ну и, само собой разумеется, на пляже где-нибудь в Турции или в Тунисе. Слушая их, Настя чувствовала себя падчерицей среди любимых дочек. Не то чтобы у нее имелись какие-то недостатки, нет. Но ей почему-то не везло с романами. Наверное, потому, что она всегда была чем-то озабочена. Кроме того, как ни крути, а муж у нее все-таки имелся, и совсем сбрасывать его со счетов она не могла.

Однако сегодня все изменилось. Шелестов явно положил на нее глаз и теперь настойчиво тянул за собой. Однако его настойчивость ее лишь забавляла — в конце концов, если мужчины перестанут быть настойчивыми, жизнь станет серой, как промокашка.

Через пятнадцать минут они уже сидели в небольшом ресторанчике на другой стороне бульвара и пили шампанское. Настя наблюдала за тем, как бегут пузырьки со дна, и, сделав глоток, поднимала бокал и любовалась ими. Как-то так получилось, что почти час они болтали просто так, ни о чем, и темы находились безо всякого напряжения, и на душе было легко, как будто наступил праздник.

Насте нравилось, что Шелестов ни разу не попытался взять ее за руку и не пересел на ее диванчик, чтобы оказаться ближе к телу. Она всегда предпочитала отношения связям, ненавидела быстрые романы и, если мужчина казался ей сальным, мгновенно умывала руки. До сих пор ее новый знакомый был на высоте. Конечно, он ей понравился, чего греха таить. Правда, немного смущало подаренное им платье. Это был словно задаток, который ей выдали в счет будущих отношений. И просто отшить дарителя было теперь неловко. Впрочем, зачем его отшивать? Он ухаживает за ней, это ясно. И он очень обаятельный, и вообще…

«И вообще» означало, что Настя давно страдает от одиночества. Работа съедала ее без остатка, а отсутствие денег выматывало и угнетало. Конечно, ей хотелось, чтобы за ней ухаживали, чтобы у нее появился настоящий поклонник, но на это не было ни времени, ни сил. Но самое главное — не было достойных претендентов. До сегодняшнего дня.

«Загадаю, — азартно подумала Настя. — Если он сейчас скажет что-то приятное, например сделает комплимент, значит, у нас все получится. А если скажет что-нибудь пустое или неинтересное, то все, можно закрывать лавочку». Она постоянно что-нибудь такое загадывала — на номерах троллейбусов, на длинных и коротких гудках телефона и на других глупостях. И загаданное почему-то всегда сбывалось. Эти ее маленькие тесты часто портили настроение, но зато облегчали жизнь — она всегда знала, когда следует ждать неприятностей.

Шелестов поднял глаза и долго и пристально смотрел на нее. Настя замерла в тревожном предвкушении. Он должен, должен сказать что-то романтическое! Задать ей какой-то личный вопрос…

И он задал. Как раз тогда, когда она уже расслабилась и, можно сказать, размечталась, Шелестов неожиданно сделался серьезным и спросил:

— Вы ведь не замужем?

Если бы он внезапно укусил ее за палец, Настя, наверное, не среагировала бы столь бурно. Вот тебе и загадала! Значит, роман не состоится. Ужасно обидно, но — что поделаешь?

— Неужели замужем? — насторожился Шелестов, потому что по-иному расценить реакцию дамы было сложно.

Сказать, что Настя испытала разочарование, значит не сказать ничего. Это было примерно то же самое, что налететь на стеклянную дверь в аэропорту. Однажды с ней приключилась такая неприятность, вспоминать больно.

Настя взволнованно облизала губы. Подобным образом вел себя в сложных обстоятельствах кот Кузя — он тоже нервно облизывался.

— Формально — да, — наконец выдавила она из себя. — Но только формально.

— Понятно.

Глаза Шелестова потемнели, словно грозовое небо. Ему ничего не было понятно, но развивать тему он не собирался. Не та это была тема, которая обещала вылиться во что-то приятное. Конечно, ему стало не по себе, когда он узнал, что положил глаз на замужнюю женщину. Однако Настасья Лаврентьева не выглядела замужней. То есть защищенной. Она была слишком чувствительна к мелочам и в то же время собранна и сосредоточенна, как одинокий воин. От его вопроса она мгновенно взъерошилась подобно воробью, готовящемуся вступить в драку с превосходящими силами противника.

— А вы женаты? — спросила она будто через силу.

— Разведен. У меня есть сын Лешка, ему четыре года. А у вас есть дети?

— Нет, — ответила Настя. — Детей нет. — И, хмыкнув, добавила: — Вы прямо как фермер. Хотите сразу очертить границы. Чтобы случайно не вспахать чужое поле.

— Какая вы злая, госпожа Лаврентьева, — удивился Шелестов.

И расстроился тоже. Потому как сразу понял, что своим простым вопросом испортил ей настроение. Только что Настя была новогодней гирляндой — искрящейся, переливающейся, подмигивающей ему разноцветными лампочками… И вдруг ее словно отключили от сети. Она потускнела и неожиданно усталым голосом сказала:

— Знаете что? Я есть хочу. Как это ни странно. Хочу картошки с грибами. И с черным хлебом. И еще чашку сладкого чая с лимоном. Чтобы запить все это великолепие.

Шелестов рассмеялся и стал звать официанта — просить тарелку картошки для дамы. Делая заказ, он смотрел на Настю, не отрываясь. Она перестала с ним флиртовать. То есть совсем перестала, сразу.

— Кажется, вы вычеркнули меня из своей бальной книжки, — с беспокойством сказал он.

— А на что вы рассчитывали, на танго? Или просто на «ча-ча-ча»? — спросила Настя без особого любопытства.

Шелестов рассмеялся:

— Я не жертва позитивной психологии и планов никаких не строю. Просто поддался вашему очарованию.

— Вон оно что, — пробормотала Настя.

Почувствовав, что она ускользает, Шелестов мгновенно мобилизовал все свое обаяние, пустил в ход даже предполагаемые гипнотические способности. Говорили, будто его взгляд творит чудеса. Он точно не знал, но если ему действительно нравилась женщина… Сначала ему показалось, что Настя поддается гипнозу, но, когда принесли картошку, она легко сбросила с себя чары и принялась с аппетитом есть, обмакивая хлеб в чесночный соус.