Русалка на суше (СИ) - Максонова Мария

Я узнала одного из матросов и нахмурилась:

— Отпустите его!

Мужчине позволили выпрямиться, но не отпустили, подвели ближе.

— Что случилось? — удивилась я безмерно.

— Он мертв! — возмутился матрос. — Фарк мертв!

Матросы, повскакивавшие со своих мест, удивленно ахнули, услышав новость.

— Как это случилось? — нахмурился капитан Гарт.

— Он пошел в бар, чтобы отметить продажу жемчужины. Мы все пошли. Скинулись сразу на корабль и… и…

— Решили пропить остальное, — нахмурилась я неодобрительно.

— Нет, конечно, как можно! — возмутился матрос, но совсем неубедительно. — И Фарк… он… он просто раз — и умер.

— Да говори же ты толком, — Гарт стукнул кулаком по столу, и матрос взвыл — кажется, охранник сжал его плечо сильнее, чем раньше.

— Он начал болтать, — мужик чуть пришел в себя — развеялся хмель, и он стал говорить потише, почти шепотом. — Пил и болтал, как всегда у него бывает. Привирал, как обычно. Рассказывал про прекрасную жемчужину, которую продал сегодня… и кто-то спросил его, а откуда же та взялась, не украл ли. И Фарк возмутился: «Нет, — говорит, — как можно!» «А откуда же тогда жемчужину взял?» — смеялись вокруг, не верили в его рассказ. «Русалка подарила», — ответил Фарк. — У меня перехватило дыхание. — А потом он глотнул пива… и все… умер. Прямо там, за столом умер!..

Удивление, страх, шок, неверие — эмоции матросов окутали меня со всех сторон.

Тошнота опять подкатила к горлу. Я снова стала убийцей, пусть того и не хотела. Слезы закипели в глазах, но я быстро-быстро заморгала и задышала глубоко, пытаясь сдержаться, руки сжала так, что мои твердые когти до боли впились в ладони.

— И что? — спросила спокойным холодным голосом.

— И все, — удивленно откликнулся матрос.

— И ты бежал через город с дикими криками, чтобы сообщить мне об этом? — я высокомерно вздернула бровь. — Конечно, он умер, чего еще можно было ожидать?..

— Но… — матрос явно растерялся, а я обвела остальных взглядом.

— Клятва есть клятва. Не передо мной, но перед Океаном и Луной.

Впечатлившийся мужчина минуту что-то соображал, а потом изобразил на лице жалостливое выражение и запросил:

— А можно я к вам вернусь? Я очень-очень хочу работать слугой. Правда-правда. Я не хотел уходить с Хоруфом, он меня ввел в заблуждение…

— Хватит, — подняла руку я. — Кто ушел — пусть тем сопутствует удача. Я ни на кого из них, даже на Хоруфа, зла не держу. Я даже благодарна ему за то, что он отдал мне свою последнюю рубашку на острове, — я чуть покраснела, припомнив тот случай, когда умудрилась явиться перед людьми без верхней одежды. — Просто держите рот на замке — и все будет в порядке.

— Но… — проблеял мужчина, но, повинуясь знаку капитана Гарта, полуорки уже тащили его прочь из гостиницы.

Я заметила, что капитан Гарт в задумчивости потирает тыльную сторону правой ладони, где на его руке было изображение чешуйки, и усмехнулась невесело.

Что же такого я в ту ночь натворила?..

Глава 6

Четыре серебряных монеты.

Я поперхнулась, услышав, в какую сумму встала мне одна ночь для всех в гостинице с обедом и ужином (завтрак еще только предстояло оплатить). Аппетит немедленно пропал, я отложила ложку на край тарелки каши с кусочками фруктов и ягод и присосалась к чашке с чем-то вроде компота. У служанки челюсть отвисла, когда я с утра заказала кашу на всех своих людей, включая детей, правда, еще к ней подали что-то вроде мясной нарезки с хлебом и сыр. Сейчас я обвела все это изобилие испуганным взглядом, гадая, в какую же сумму встанет моя фантазия. Соскучилась по привычной пище, называется.

— Это как так вышло? — спросила, наконец, оторвавшись от сладкого напитка. — Это такие цены в городе, что ужин на полтора десятка человек стоит как месячное жалование матроса?

Оказалось, что нет, дело не во мне лично, а в том, что меня отнесли к купеческому сословию. Две комнаты: для охраны с семьями и для матросов, а также сытное питание для них встало всего лишь в одну серебрушку. А вот комнаты для нас с капитаном Гартом, который, имея статус поверенного и приличную одежду, не мог спать вместе с матросами, и так же два приема пищи нами стоили еще три серебряных монеты.

Я попыталась разобраться в этой калькуляции более подробно, и была удивлена ответом — капитан Гарт понятия не имел, сколько что стоит конкретно.

— Это неприлично, — попытался он объяснить мне, косясь в сторону, будто опасаясь, что нас могут услышать.

— Как это? — не поняла я.

— Купцу неприлично считать медяки, — пояснил он мне, озираясь. — Я не могу пойти и спросить, сколько именно стоит наш ужин или ночлег, нам называют только общую сумму.

«Вот так подход,» — удивилась я.

— А если я все же спрошу? — попыталась докопаться до истины и увидела совершенно шокированный взгляд.

— Это крайне, — он выделил слово голосом, — крайне неприлично.

— То есть мне не ответят? — предположила я.

— Нет, конечно. Ответят. Но это испортит вашу репутацию. Напрочь испортит, — покивал он для убедительности.

— В смысле? — я совершенно ничего не поняла.

— Считать медяки — это неприлично, — повторил он снова. — Если кто-то узнает, то есть два варианта, что могут подумать: или человек крохобор или у него все настолько ужасно с деньгами, что он не в силах позволить себе приличный образ жизни.

— И с таким никто из купцов не будет иметь дело, — сообразила я, наконец.

Капитан Гарт кивнул с явным облегчением, раз я все поняла, и продолжил есть. Я же растерянно помешивала содержимое тарелки, утапливая ягоды и кусочки фруктов в белесую массу, отдаленно похожую на манку. Вопроса, как они узнают, я задавать не стала — и так понятно, о новом человеке постараются вызнать все возможное, прежде чем заключить договор. А, если это настолько идет поперек традиций, то понятно, что просто так мимо ушей прислуга такой вопрос не пропустит.

— А если не самим спросить, а отправить спрашивать слугу? — предложила я.

Капитан Гарт закашлялся, подавившись крошками от хлеба, который в этот момент откусывал, и покраснел от нехватки воздуха. Я постучала его по спине, чем вызвала еще больше эмоций недоумения и возмущения… поэтому опустила руку и поклялась забыть о своих земных замашках и серьезнее взяться за свою роль «леди».

Наконец, отдышавшись, он отпил из своей чашки с травяным напитком, заменявшим здесь чай, и смог пояснить:

— Можно, если осторожно. Но важно, чтобы слуга был крайне-крайне аккуратен в выражениях. Даже он не может спросить о точных ценах.

— Это как? — не поняла я.

— Все цены для нашего сословия, — принялся в полголоса объяснять капитан, — округляются до серебряной монеты. И считается ужасной ошибкой и неуважением для работника гостиницы упомянуть медную монету.

— А как же тогда? — удивилась я.

— Ну, — вздохнул капитан Гарт, — слуга может спросить, например, сколько будет стоить его господину ужин. Ему скажут — одна серебряная монета, — я набрала воздух, чтобы возмутиться, но Г арт поднял руку, не позволяя не вставить слова. — Тогда слуга должен спросить, какой будет цена, если его хозяин пригласит друга.

— Если работник гостиницы ответит, что два серебряных, то значит ужин на одного стоит больше половины серебряного, — сообразила я.

— Да. Еще можно спросить, сколько будет стоить ужин на троих человек. Если один серебряный — значит цена ужина ниже трети серебряного.

Я прикрыла глаза. Боже, какой кошмар! Это что же, надо каждый раз по любому вопросу уравнение высчитывать? И все равно точного ответа не узнаешь.

— А от того, что именно заказываешь, получается, цена ужина не зависит? — удивилась я.

— Если не брать дорогое вино, то нет, — кивнул Гарт.

— Постойте, — вдруг сообразила я. — Вы сказали, что мне любую цену будут округлять до серебряной монеты. А если я где-то на рынке мелочь какую-то, что и медяка ломаного не стоит, решу купить?..