Исправить (ЛП) - Уилсон Киврин

За рекордно короткое время я добираюсь до главного конференц-зала — огромного помещения, обставленного по — спартански, с самым большим столом, который я когда-либо видела, и двумя дюжинами кожаных кресел вокруг него. Я ловлю взгляд женщины, которая может себе позволить быть грубой или нет. Она стоит в дальнем конце зала, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Заметив меня, она машет рукой. Это ведь хороший знак? Я медленно пробираюсь к ней, мимо группы одетых в костюмы мужчин, сгрудившихся у конца стола из темного дерева. Выдохнув, одариваю ее улыбкой.

— Спасибо, что предупредила.

— Да не за что! Я не думаю, что мы раньше встречались… — она смотрит вниз, когда я протягиваю руку и качает головой. — Не обижайся, но тебе действительно не стоит прикасаться ко мне. У меня ужасная простуда. Вот почему меня не было здесь вчера. Это же был твой первый день, верно?

Ну, простуда объясняет ее хриплый голос.

— Да, — отвечаю я, проскальзывая на пустое место у стены. — Меня зовут Пейдж Уотерс. Я занимаюсь судебными разбирательствами, работаю под началом Шона Хадсона.

— Бетани Ван. Семейное право.

Я собираюсь сказать, что рада знакомству с ней и что надеюсь в конце концов получить перевод в семейное право, но она не дает мне шанса.

— Чтобы не было больше вопросов, — продолжает она, бросая на меня игривый взгляд, — Да, я родилась здесь, и мой отец тоже. Его родители эмигранты из Китая. Моя мама — белая. Она блондинка. Вот почему людей это, — она крутит пальчиком у своего лица, — Плюс мое имя немного сбивает с толку. И да, я подумывала сменить фамилию — особенно в старших классах; это было ужасно — и я бы, наверное, так и сделала, если бы не боялась, что моего отца может хватить удар.

На секунду я теряю дар речи. В прошлом я встречала сверхобщительных людей, но не до такой степени.

— Ты же можешь это сделать и просто не ставить его в известность — предлагаю я, решив, что она мне нравится. Она прямолинейна и совсем не дура. Другими словами, полностью мой тип человека.

— Я совсем не умею лгать, — тихо говорит она, а затем добавляет, артикулируя: — адвокатский юмор.

Я пытаюсь не рассмеяться в голос. Моя мама тоже адвокат, и на протяжении всей жизни отец подшучивал над ней. И с того самого дня, как я сказала родителям, что подаю заявление на юридический факультет Стэнфорда, он упражнялся в остроумии и надо мной. Впрочем, ничего необычного. Поскольку он женат на моей маме уже почти тридцать лет, я думаю, что он имеет на это право.

— Ты стажер второго года? — спрашиваю Бетани, и попутно оглядываю комнату. Места вокруг стола для совещаний заняты в основном мужчинами и несколькими женщинами. Все они, конечно же, старше меня. И более опытные. Они по праву заслужили свои места. В конце концов, когда-нибудь и я буду среди них. Мне все время приходится напоминать себе об этом.

— Как ты догадалась?

— Все старшие коллеги, с которыми меня познакомили вчера, выглядели немного… измотанно. — отвечаю я с улыбкой.

— Недалеко от истины, — фыркнув, она начинает хихикать. — Хорошо, что этим они заработали право сидеть. Остальные должны стоять.

Бросив взгляд в сторону двери, она добавляет:

— Ну, кроме Золотого Мальчика, конечно!

— Золотого Мальчика? — С любопытством я следую за ее взглядом.

И у меня перехватывает дыхание. Сердце, замерев, пропускает удар.

О… Мой бог!

У меня нет никаких сомнений, что речь идет о парне, который только что вошел в конференц-зал, болтая с парой партнеров, имена которых я не помню. И хотя большинство новых лиц, которые я видел со вчерашнего утра, все еще крутятся у меня в голове, я абсолютно уверена, что никогда не видела его раньше. Я бы не смогла его забыть. По той же причине я никогда не забуду свое первое впечатление от Гранд — Каньона во время семейного отдыха, когда мне было четырнадцать. Или Колизея и множества других, внушающих благоговейный трепет, достопримечательностей, видом которых я наслаждалась во время бурного турне по Европе с парой друзей летом между средней школой и колледжем. И если бы мне, когда-нибудь посчастливилось побывать в космосе, я предполагаю, что первый взгляд на Землю оттуда, впечатлил меня так же.

Он такой поразительный — высокий, широкоплечий и атлетически сложенный. Его тонким и острым чертам лица, могли бы позавидовать греческие боги. У него светло -каштановые волосы с золотистым отливом, что делает прозвище, данное Бетани, еще более подходящим.

Затем он начинает смеяться над тем, что говорит его собеседник, и я почти умираю. Покойся с миром, старая Пейдж! Да здравствует новая Пейдж, которой, каким-то немыслимым образом, придется заниматься своей работой, осознавая, что она отыскала новый стандарт мужского совершенства и он ее коллега.

— Логан МакКинли, — громко шепчет мне Бетани. — Он стажер третьего года, а большинству из них тоже приходится стоять, но Хаммеру нравится держать его подле себя, поэтому он сидит вместе с ними.

И как только она это произносит, он расстегивает пиджак, прежде чем отодвинуть стул слева от места во главе стола, которое, как я предполагаю, зарезервировано для мистера Хаммернесса.

— Я с ним еще не знакома, — отвечаю я.

Перемещаясь, чтобы сесть, он начинает осматривать комнату, скользя своими холодными голубыми глазами по толпе людей.

— Наверное потому, что вчера он был в суде, — говорит Бетани. — Хаммернесс сейчас в разгаре громадного судебного процесса по делу о мошенничестве с ценными бумагами, а МакКинли — второй адвокат. Многих коллег, с большим стажем, очень это злит.

Его взгляд скользит по мне так же быстро, как по всем остальным, но затем он словно застывает, выпрямляется… и снова обращает свое внимание на меня.

— Лучший совет, который ты получишь на этой неделе, — продолжает женщина рядом со мной. — Если хочешь чего-то добиться здесь, учись целовать задницы.

—Угу, — отвечаю я рассеянно, потому что Логан МакКинли все еще не отводит от меня взгляд, и это похоже на выстрел в грудь. Я перестаю дышать, пока он смотрит мне в глаза.

И когда он окидывает взглядом мою фигуру, а потом снова поднимает его к лицу, я чувствую каждый дюйм себя так, как никогда раньше — вспоминаю, как небрежно я собрала волосы этим утром, как плотно сидит на мне черная блузка и длинная белая юбка-карандаш, и как не смогла удержаться, чтобы не надеть новые туфли на каблуках от Кейт Спейд, несмотря на то что в конце дня я буду валиться с ног.

Нравится ли ему то, что он видит? Наверное да, иначе он бы уже давно отвернулся. Обжигающий, покалывающий жар распространяется по всему телу, от макушки головы до кончиков пальцев ног.

Затем входит Чарльтон Хаммернесс, и Логан отводит взгляд, занимая свое место, в то время как все замолкают. Хэммернесс останавливается за стулом во главе стола, оглядывает комнату с хмурым выражением лица.

— В каждом отделе упало количество оплачиваемых часов, — говорит он, его кустистые брови дрожат. — Я хочу знать, почему и как вы собираетесь это исправить.

Далее следует напряженная двадцатиминутка, в течение которой он злится и огрызается на людей, чьи оправдания и предложения не удовлетворяют его. К счастью, похоже, что только адвокаты, сидящие за столом, должны высказывать свое мнение. Я думаю, что такие как мы, занимают настолько низкое положение в иерархической лестнице, что ни на что не годны, кроме того, чтобы наблюдать и впитывать знания.

И все это время Логан МакКинли молчит. Я все жду, что Хаммернесс призовет своего «Золотого Мальчика», чтобы тот высказался, но он этого не делает. Что странно, потому что кажется, что все остальные получают справедливую долю упреков от партнера — основателя фирмы. Так что это означает либо то, что он считает Логана невиновным… либо то, что он отказывается критиковать своего протеже публично.

Прозвище Бетани для него кажется более подходящим с каждой минутой.

Я сбиваюсь со счета, сколько раз ловлю себя на том, что смотрю на него, и вынуждена отвести взгляд. Это импульс, и я не могу контролировать себя. Как, если бы он был пламенем, а я — беспомощным и глупым мотыльком. Или он был бы конфеткой, а я — самой большой сладкоежкой на свете.