Юннат и Древо Мира - Николай Шмигалев

Жаль, конечно, что всё так некрасиво вышло!

Буквально за поворотом лось со своим всадником наткнулись (тоже в буквальном смысле) на большую ступу, неспеша бредущую на курьих ножках сама собой им на встречу. В ступе, обняв метлу, дремала сухонькая старушонка, типичный «божий одуванчик».

Вот и всё, что Витя успел рассмотреть, прежде чем они врезались со «встречкой» на всей скорости. Лось от столкновения с тяжёлым предметом получил сотрясение пусть небольшого, но всё-таки мозга. Ступа от столкновения с Лосем особых повреждений не получила, но опрокинулась, вываливая из себя всё содержимое во главе со старушкой. А Витя от столкновения по инерции полетел дальше. Шучу! Будь он Колдуном, может быть и полетел, а на самом деле, кувыркаясь, он всего лишь перелетел через внезапное препятствие и благополучно совершил «мягкое» приземление в придорожные заросли колючего репейника,

Пока лось, сидя в раскоряку на взмыленном крупе, считал «звёздочки», а Зяблик приходил в себя после краткосрочного полёта, с виду хрупкая «божий одуванчик» шустро очухалась от столкновения и, узрев «виновника торжества», бесстрашно пошла в психологическую атаку на лося с метлой наперевес.

– Ах ты, вредная скотина! Длиннорогая дубина! Нет спокойствия в лесу! Лешему я донесу, то, что ты «таран» сохатый, повредил на днях мне хату, и за ступу мне теперь, ты ответишь, уж поверь! Я Кащея попрошу, чтобы он тебя споймал и сама распотрошу, ты своё уж отгулял! – возмущённая старушка треснула метлой едва отошедшего Лося, который вскочил и, не разбирая дороги, с перепугу сиганул в чащу, подминая кусты и молодые деревца.

Подоспевшее стадо, не вникая в детали, устремилось следом за вожаком.

– И на Неведомой дорожке, покой лишь снится Бабке-Ёжке, – проворчала бабуся, грозя метлой вслед улепётывающему стаду лосей, и похромала к безуспешно пытавшейся подняться на куриные лапки ступе.

К этому времени Витя, обвешанный репейными колючками, выкарабкался из колючего кустарника и шагнул навстречу бойкой старушке.

– Вы, бабушка, на лося не серчайте, поверьте не со зла он, так и знайте, – попытался он извиниться перед пожилой дамой за своего невнимательного проводника-перевозчика, которого, кстати, уже и след простыл.

Старушка от его голоса вздрогнула, но взяв себя в руки, не подалась панике, а повернувшись к Зяблику, тут же устроила допрос с пристрастием:

– Чую я поповский дух! – подслеповато щурилась она, держа метлу на весу. – Али бес лесной протух! От святош и от чертяк, дурно мне бывает так. Отвечай мне сей же час, пошто караулил нас? – и тут у неё видимо мелькнула смутная догадка, – Эй, разбойник ты, небось? Вот где свидеться пришлось. А отведай-ка метлы, из магической ветлы.

Витя даже не успел толком осмыслить её «обличительные» слова. Старуха, не дожидаясь ответной оправдательной речи, замахнулась своим грозным оружием. Зяблик, хоть и был всегда учтив со пожилыми людьми, не без труда перехватил метлу и вырвал её из бабкиных рук. Показав своё не такое уж и большое физическое превосходство тем, что отобрал оружие самозащиты у престарелой дамы, Витя, в свою очередь, всё же решил перевести диалог в мирное русло.

– Вы, мадам, не горячитесь, выслушайте, не деритесь, – он мило улыбнулся, стараясь сгладить напряжённость момента, – Так что, я прошу, уймитесь. Не разбойник я, не бес и не Поп, обычный Витязь, пробираюсь через лес, я к Кащею за одёжей, чтоб сутаной не смущать, местных и вообще, негоже мне Кота так навещать. Мне сказали, Кот лишь сможет, объяснить чего да как. Разобраться мне поможет, как всё вышло это так.

Его немного сумбурная речь тем не менее подействовала на старушку успокаивающе. Агрессивное выражение на её лице сменилось на недоверчивую гримасу. В знак дружественных намерений Витя благородно вернул лесной пенсионерке метлу. Старушка пристально его осмотрела, повела носом, обнюхивая, и удовлетворившись результатами наблюдений, окончательно сменила гнев на милость.

– Тебя, милок, я не признала, знать дух поповский перебил, а то б я Витязя узнала, пусть и нагой бы вовсе был, – наградила она последнего кокетливым взглядом.

Эх, старая шалунья! В обед триста лет, а всё туда же, кокетничать пытается, флиртовать. Да, чего уж с неё взять – баба, она пущай и Баба-Яга, а в первую очередь… женщина.

– А сколько я ещё отсюда, к Кащею добираться буду? – попытался Витя переключить внимание не в меру бойкой старушки со своей персоны на интересующий его вопрос.

– Да ты, милок, дошёл почти. Отсель уже не заплутаешь, – кивнула старая на тропу, – там терем, вмиг его узнаешь. Тут мимо мудрено пройти.

Отлично! Итак наш Витязь оказался уже практически у первой «вешки».

Как того требовали приличия, Витя перекинулся ещё парочкой слов со старушкой, в которых она предложила Вите при первой возможности заглянуть на чай с мочёными поганками и «волчьеягодным» вареньем в «мою скромную халупу, навестить меня и ступу». Витя, естественно, пообещал, что при первой же возможности обязательно заглянет на огонёк. После этого, он, как и полагается воспитанному мальчику, с превеликим трудом поставил на ноги, пыжившуюся самостоятельно подняться, ступу. Галантно подсадил в неё старушку и, поклонившись, распрощался с новой (хоть по возрасту и очень-очень старой) знакомой.

Ступа, скрипя и хромая, побрела по воле бойкой ведьмы дальше по заветной тропинке, а Витя отправился Неведомой тропой-дорогой в противоположную сторону.

Совсем скоро он вышел к приземистому, срубленному из толстых брёвен, терему. Из трубы валил дымок, а по округе витал дурманящий запах жаркого. Значит, точно сюда.

Обойдя жилище, Витя нашёл дверь и постучался.

– Заходи! Не запираю! – раздался старческий дребезжащий голосок из-за двери.

Зяблик толкнул грубо сколоченную дверь и, пригнувшись, вошёл внутрь.

– Я тебя всё поджидаю, – улыбнулся ему тщедушный старик в расшитой узорами косоворотке – Кащей собственной тощей персоной, – и гостеприимно повёл рукой. – Проходи и не стесняйся. Вода в кадке. Умывайся. Вытрешь руки рушником. А чегось ты босиком? – оглядев пришедшего Витязя, поинтересовался Кащей, но, не дав тому и рта раскрыть, сам сделал верное умозаключение: – Ясно, Поп наш «расщедрился». Кто бы смог так одарить. Прохвост старый, умудрился, обноски Витязю всучить. Э-эх! Смех и грех!

Витя благоразумно промолчал, не став ничего комментировать. Умывшись и присев на лавку у стены, он огляделся.

Ишь ты! Да, Кащеюшка, как поглядеть, тот ещё гурман.

На стенах были развешаны пучки трав и корешков, узелки со специями, гирлянды сушенных фрукты, овощей и грибов. На полках, в разнокалиберных туесках и писаных коробах стояли приправы к блюдам, крупы и сушеные ягоды. В бочонках, приютившихся по углам, смиренно дожидались своего часа моченые яблоки, квашеная капустка и солёные огурчики.

В общем, зрелище и запах были не для голодных и слабонервных. Витя чуть было слюной не захлебнулся. Благо, расторопный Кащей, быстро накрыл на стол и гостеприимно пригласил отведать того «что черти не зажали».

Подсев к столу, Витя учтиво пожелал приятного аппетита хозяину и накинулся на еду.

Ох! Что это было за угощение, словами не передать: печеная картошечка, приправленная маслом, жаркое в горшке, тыквенная каша, кислые щи, подливы, маринады, соленья и варенья, зелень, клюквенный морс, вишнёвый компот и ещё много всякой вкусной всячины. Давно Витюша так не лопал. Наверное, с той прошлой жизни. А что значит наверное? Он ведь и впрямь ещё с утра не подкреплялся! Чай с бутербродами не в счет.

Кащей, польщённый вниманием Витязя к своей стряпне, сам же нехотя ковырялся ложкой в своей полупустой тарелке.

– А чего вы не едите? – обратился Витя к нему с набитым ртом. – Неужели не хотите?

Кащей бросил ложку на стол и ответил:

– Глянь-ка на меня, милок. Ну, какой же я едок? Люблю стряпать, это да, с аппетитом, брат, беда, – старик пристально посмотрел на Зяблика, который был ненамного упитаннее чем он, прежде чем продолжить. – Правда нравится мне блюдо, вкусное, ну просто чудо, давно многими отмечена – свеженькая человечина.

Кащей громко сглотнул, а Витя поперхнулся, закашлялся и чуть было не задохнулся.

– Да расслабься, я шучу, – весело рассмеялся престарелый шутник-озорник Кащей. – Рассмешить тебя хочу.

Спасибо. Рассмешил, дедушка. Так «рассмешил», что у Вити аппетит пропал на самом интересном месте.

Запив прохладным квасом застрявший и еле протиснувшийся в горле кусок, недовольный Витязь вышел из-за стола.

– Сердечно, благодарю за хлеб и соль, – сказал он поднявшемуся вместе с ним старику.

Тот махнул рукой, мол, пустяки, не стоит благодарностей.

– Ах да, вопрос один задать? – вспомнил Витя, что Кащей вроде должен ему подсобить с новым обмундированием.

– Изволь, изволь!

– Мне тут люди добрые сказали, что у вас одёжка вроде бы есть.